абстиненция по 10 часов в сутки:

не спасают мальчики абрикосовые и персиковые суки;

не отвлекают письма из лондона и размышленья о сути их;

вены пульсируют бешено, думают – а перенесут ли

еще 10 часов вне твоих рук?

не выдержат вдруг –

взорвутся и выпачкают всё вокруг

газированной кровью с кусочками облаков и луны,

которыми лечат боги таких больных,

как я: снаружи спокойных, внутри бешеных.

возьми моё сердце, любимая. проголодаешься – съешь его,

захочешь пить – выжми, как апельсин.

и – будь осторожна – губы не прикуси,

впитывая вкус тростникового сахара, соли морской, перца

розового и немного – тимьяна. в общем, вкус сердца,

которое медленно вялит ежедневная абстиненция.

бритвой скользить по твоим голеням,

по тебе: такой детской, такой голенькой,

такой моей, что дышать боязно.

тяжёлым ключом отмыкать замок пояса,

сторожившего тебя, как набедренный цербер

с красным зрачком оптического прицела.

в тёплой воде гладить твои плавники.

будто под килт,

заглядывать пальцами под густую пену.

случайно порезаться – раскрасить алыми пятнами белое.

случайно порезать – добавить в узор ультрамарин.

так впускать тебя под язык, как дегустируют вина.

шептать: «я вернулся к тебе, жозефина.»

враг мой ласковый... сердцедёр в плаще с капюшоном,

в белье бесшовном –

крохотных шортиках шолковых

цвета спелого мака;

в маске де марко:

реальность-микро, ирония-макро.

домучай меня до следующего марта!?

герб бесстыжий ношу на каждом плече –

вьются по коже металлы, меха, эмали.

пьянею от этого, будто от опиума, но чем

заслужила каждый твой орден, не понимаю.

а ты неустанно клеймишь меня так, что боль

брызжет из глаз, терпкая и живая,

как сок берёзовый. пить бы его с тобой

вместо шампанского в утренней жаркой ванне

залпом, словно пугаясь – вдруг отберут:

сотрут геральдику, плечи оштукатурят,

остатки тинктуры с моих фарфоровых рук

снимут скребком... пока я тебя атакую,

всякое «да», мной превращенное в брют,

червлёной гордостью прайда ползёт по шкуре.

а сверху ложится, как девочка, нежноробко –

дамасцировка.

дыхание легче пуха.

всё прочее – чепуха.

«ещё» – шептать – «ещё ещё...»

усталость не принимать в расчёт;

плевать на время, на Он вот-вот придёт;

прокусывать кожу, искать в тумбочке йод,

пальцы пачкать, сквозь поцелуи хихикать;

лисой хитрой

проскальзывать мимо Него в подъездной гортани;

ещё – тайком от всех сбежать на выходные в Италию;

ещё – встречаться в кафе, мгновенно хватаясь под столом за руки;

ещё – в автошколе сдавать экзамены,

представляя, как буду катать её по мокрой Москве;

ещё – ревновать зверино до воя: с кем? с кем? с кем?

ещё – всегда видеть в ней леди,

даже в лесу осеннем, прессом бёдер размазывая её на пледе;

ещё – писать в метро, пропуская нужные станции;

ещё – секс путать с танцами;

ещё – дышать неровно, касаясь горячих щёк;

ещё – шептать: «ещё ещё ещё...»

ёрничаю, курю, в глаза не смотрю.

прости мне такой дешёвый трюк –

на другое сил сегодня не хватит.

буду веретеном в твоей кровати,

которым ты пальцы потчуешь перед сном.

буду вести себя: сначала – как сноб,

потом – как шлюха, затем ещё как-нибудь.

спиши всё на пмс, будь к нему

чуть снисходительней. видишь ли дело в чём –

так из меня получается девочка.

жертва: держать зубами за холку;

как клинок из ножен, выхватывать из волос заколку;

бить жёсткой перчаткой в угол желанного рта.

– или так? –

жертва: пытаться дружить домами;

идти с ней на мультик; нравиться её маме;

избыток эмоций стараться вешать под кат.

– или как? –

завязочки на блузке,

на юбке чёрной узкой:

«ты говоришь по-русски?»

тепло. Монако. Бонд.

ох бабушки в брильянтах,

ох яхты, яхты, яхты,

ах яд в простынках мятых

с тисненьем Mirabeau.

луной размытый профиль:

«я закурю. не против?»

фонетики уроки –

сонорные скользят

к дифтонгам, аффрикатам,

к франшизам и фрегатам...

и каждый чёртов атом,

уставший от «нельзя»,

взрывается. и я с ним

взрываюсь. и завязки

на блузке ярко-красной –

зрачки мои прожечь.

и – водопадом гласных

гостиничные ласки!

.......................................

.......................................

«один перцовый пластырь.

один билет в Ижевск.»