— К утру корова сама вернётся…
— А если не вернётся? Я вижу, некоторые портятся прямо на глазах! Нет чтобы заняться серьёзным делом, они то коровой притворятся, то опять слоном — морочат людям голову! Что им до маленькой Хеведусь, они уже давно забыли её!
Илюк, не в силах слушать подобные речи, захлопал ушами и бросился узкой тропинкой через поле.
…Ватага каких-то злоумышленников на цыпочках кралась к дому Плаги-инге.
Тот, который шёл впереди, остановился, повернулся и погрозил кулаком:
— Ш-ш-ш! Тише, разбудите… Вон, лежит, словно гора.
Шаг за шагом ватага подкралась к воротам.
— Я думал, что слон бывает больше. А этот не больше коровы, — громко прошептал один.
— А я, глупый, считал, что у слонов рогов не бывает, — сказал другой.
— А я думал, что у слонов — огромные уши, а у этого — уши как у… коровы! — развёл руками третий.
— Уши и рога — ладно! Почему у него хобота нет? Хобота? — чуть не плача, спросил четвёртый.
Тот, который лежал возле ворот, почуял пыхтение и шмыганье, вскочил и замычал.
— Это же корова! — удивился один.
— Да ещё какая! — присвистнул другой. — С куцым хвостом, с обломанными рогами!
— Ну прямо корова Атнера!
— Ну-у, Атнер! — погрозил кулаком четвёртый, тот, который мечтал увидеть хобот.
— Честное слово! — дрожащим голосом начал оправдываться Атнер. — Когда я побежал за вами, здесь лежал настоящий слон!
— И что? Прекрасный слон превратился в чумазую корову?
Мальчики мрачно уставились на корову. Та, видать, была бойкая, так мотнула головой — все мальчишки бросились врассыпную. Потом она своими обломанными рогами принялась бодать ворота. От шума проснулась хозяйка.
— Корова! А где же тот? Что делается, что делается на белом свете!
И тут Плаги-инге сказала вторую непонятную фразу:
— Крепка же эта ниточка, если среди ночи дальше потянула! Завтра же напишу письмо.
Она открыла ворота и впустила корову во двор.
Затаившиеся дети вышли из-за кустов и окружили Атнера. Глаза сощурены, кулаки сжаты, а сопение и пыхтенье — всё сильней и сильней.
Атнер вдруг стукнул себя по лбу:
— Растяпа! Дурень! Пень трухлявый! Не сообразил! Это же Илюк был! Он в Чебоксары идёт!
— Какой ещё Илюк?
— На прошлой неделе я был в гостях у старшей сестры в Чебоксарах. Так вот её маленькая дочка Хеведусь, моя племянница, каждый день плачет: «Когда же Илюк придёт? Пора ему прийти в Чебоксары!» Илюк это был! К Хеведусь идёт! Как же я сразу не догадался!
— Совсем заврался! — с презрением сказал один из мальчиков и поднёс кулак к носу Атнера.
— Есть у кого фонарик? — решительно сказал Атнер. — Надо посмотреть следы.
На счастье Атнера, фонарик нашёлся. Мальчишки опустились на четвереньки, они щупали землю руками, раздвигали траву.
— Вот газета какая-то… — сказал один.
При свете фонарика развернули газету и прочитали обращение, которое написал Азамат.
— И правда — Илюк! — радостно засмеялись мальчишки.
— Как же я сразу не догадался! — опять стукнул себя по лбу Атнер.
— Конечно, Илюк! Как же ты сразу не догадался? Эх, ты!
— Илюк это был! Илюк!
— Атнер! Хватит стучать себе по лбу, весь Синьял разбудишь! Ты знаешь, где живёт твоя племянница?
— Как не знать!
— Тогда поедем в Чебоксары, посмотрим на Илюка!
— Как же, «поедем»! Кто нас отпустит? Через два дня в школу!
— Тогда удерём.
— Когда удерём?
— Надо сейчас же, а то не догоним!
— А через Волгу как?
— На пароход потихоньку проберёмся!
Заговорщики быстро-быстро посмотрели по сторонам и, сбившись в кучку, начали горячо шептаться…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, что слава маленького суслика сверкает ярче, чем тысяча колец его дяди
Свистит ветер, пронизывает насквозь!
«Гляди-ка, — думает Острый Зуб, — а ведь я лечу! Я на небе! Значит, Илюк научился летать. Вот молодец! Надоело ходить по земле, пыль глотать — взял и полетел. Надо проснуться, а то всё просплю и ничего не увижу».
Он попытался открыть глаза. Но когда летишь с такой скоростью — не так-то просто. Однако Острый Зуб изловчился и на полмига открыл один глаз. Голова пошла кругом! Небо полно звёзд! Они полыхают! Того и гляди, ударишься о какую-нибудь звезду.
Острый Зуб снова зажмурился. Но теперь звёзды кружились перед закрытыми глазами. Вот навстречу, рассыпая искры, мчится звезда. Чуть не сшибла Острого Зуба с неба — хорошо, вовремя пригнулся! Видать, и другие звёзды нацелились на него. Ничего, у Острого Зуба всюду есть друзья. Даже на небе. Вон его друг-приятель Острый Луч, тёзка наполовину! Конечно, он уже издалека узнал Острого Зуба.
— Острый Зуб, помнишь? — весело кричит звездочка. Разве можно забыть ту ночь, когда ради спасения
Младшего Илюк с Острым Зубом бросились в бешеную реку, рискуя жизнью, добрались до Алого Сокровища? Разве можно забыть, КТО ИМЕННО сорвал алую волшебную ягоду?
Острый Луч засмеялся. Когда смеются дети, у них светятся лицо и глаза, а когда смеются звёзды — вспыхивает всё небо.
А разве у Острого Зуба только один-единственный друг на небе? Их у него здесь — целая куча! Где же Сатурн? А Вега? А Млечный Путь? Где они? Надо им передать привет от Мансура.
Но тут Острый Зуб почувствовал, что спускаются вниз.
— Жизнь прекрасна! — закричал счастливый суслик. Они коснулись земли, Острый Зуб открыл глаза и…
— Жизнь ужасна! — прошептал он.
Не Илюк нёс его по небу, а старый знакомый — филин Крючок-и-Клещи!
— Попался! — просипел филин.
«Попался! — тут же согласился Острый Зуб про себя. — Попался! Пропал! Погиб!»
Сейчас, в предрассветной мгле, филин был особенно страшен.
«Хлопну — пришибу!» — сказало крыло.
«Клюну — прошибу!» — сказал клюв.
«Дёрнем — разорвём!» — сказали когти-клещи.
— Хвастун! — ухнул Крючок-и-Клещи. — «Дядя Сатурн! Дядя Сатурн!» Нет дяди Сатурна!
— Ка-а… ка-ак нет? Ты же остался его ждать!
— Не видел. Нет. Не пришёл.
— Не видел? Не пришёл? Надо было искать! Надо было летать, а не сидеть на месте. Он — дядя! Его на тарелочке не принесут. Лодырь ты и бездельник!
— Ух!..
— И нечего ухать! Пойдём спросим у Младшего брата.
— Не спросим. Завтракать пора. — Крючок-и-Клещи обошёл вокруг съёжившегося суслика. — Завтрак есть. Хороший. Дяди нет.
— Дяди нет? Все знают моего дядю Сатурна и уже сто лет спорят, сколько у него на голове колец — три, пять или сто? Мансур говорит: тысяча, а может, и больше.
— Кольца? Какие?
— Такие! Что же ты у меня спрашиваешь? Вон какие у тебя глазищи — мог бы и сам увидеть. А ещё ночной охотник! Рядом пролетел и ничего не увидел. Или глаза у тебя только для разбоя, для того, чтобы, например, спящего утащить? Ты не видел, как мы пролетали мимо дяди Сатурна и дяди Денеба? Не слышал, как они кричали: «Дорогой племянник! Любимый племянник!»?
— Был Сатурн. Теперь Денеб. Ясно. Ты всё врёшь.
— Ясно одно: ты глуп!
— Ух!..
— Вот тебе и ух! А если у меня два дяди? А если они — близнецы? Сатурн и Денеб! В нашем роду у всех такие торжественные имена. Хотя бы взять моё имя! Одни меня называют Ближайшим Родственником Орлов, другие — Грозным Стражем Алого Сокровища, третьи" — Победителем Бешеных Рек. Есть и такие, которые величают меня «Ну-и-ну!» и «Вот-это-да!». А дяди ласково кличут меня Доблестным Племянником. Все эти имена я заслужил своими добрыми делами. Но и первое своё имя, данное от рождения, я ношу с честью — Острый Зуб из рода Откуси-с-первого-раза!
— Ух!..
— Да, ух! Я…
— Ты суслик из рода Откуси-с-первого-раза?
— Из великого рода Откуси-с-первого-раза, который…
— Повтори свои имена.
— Ближайший Родственник Орлов, Победитель Бешеных Рек, Грозный Страж Алого Сокровища, а ещё…
— Так. Так-так. Это про вас сказано: «Пусть отныне весь славный род Откуси-с-первого-раза не боится никакой птицы: ни орлов, ни соколов, ни кречетов, ни даже ночных охотников — филина и неясыти»?
