Долго они сидели без слов. Потом раздался грустный-прегрустный голос.
— Как же так? — печально сказал Илюк. — Как же так? Солнце — величайшее из величайших, оно освещает весь мир, приводит к нам весну и лето, выращивает ягоды и яблоки, блеснёт — и светом своим в один миг наполняет все лотосы на озере, и вдруг — только «одна из самых маленьких звёзд»! — И своими огромными ушами Илюк закрыл глаза.
Опять стало тихо. Кеша и Мансур переглянулись: «лекция» Мансура вконец подкосила Илюка. Но как помочь Илюку? Ему нужно доброе слово! А что такое доброе слово? Разумеется, песня! И в эту тяжёлую минуту Острый Зуб понял, какой должна быть песня:
она должна быть красивой,
она должна быть правдивой,
и она должна другого (например, Илюка!) защитить-ободрить-вдохновить-успокоить!
И если Острый Зуб сейчас (в самое нужное время) не найдёт слов, которые поддержат друга в беде, то нечего впредь и пытаться складывать песни! Остаётся одно: уйти куда глаза глядят и там как-нибудь доживать свою неудавшуюся жизнь…
— Солнце… Солнце — одна из самых маленьких звёзд, — сказал Илюк, — но маленькая звезда освещает огромный мир! Легко делать большие дела, когда ты большой. А если ты маленький?..
И тут Острый Зуб подпрыгнул на спине Илюка. Песня была готова!
Кто нам светит? Солнышко!
Кто нас греет? Солнышко!
Кто покрасил в жёлтый цвет
Эти вот подсолнушки?
Кто лепёшку и калач
Вырастил из зёрнышка?
Наш большой и верный друг
Маленькое солнышко!
— И не только! — замахал руками будущий космонавт. — Солнце освещает не только нашу Землю, но и другие планеты! Вы думаете, Луна сама такая яркая? Как бы не так! Луна — тёмный и холодный шар, но отражает солнечные лучи, потому и светится!
— Солнце освещает и Землю, и планеты, и Луну! — вздохнул счастливый Илюк.
— Мансур, ты сначала куда полетишь: на Сатурн или на Вегу? — спросил Острый Зуб.
— Сначала — на Сатурн, а потом… — Мансур не успел договорить, как у Острого Зуба уже была готова песня.
Наш Мансур, наш Мансур,
Прилетел он на Сатурн,
Помахал мне сверху шапкой,
А я ему лапкой.
Все засмеялись. Потом Кеша с Мансуром сели рядом с Острым Зубом, и Илюк покатал их верхом. Они долго говорили о народах, живущих на земле, о звёздах, живущих на небе, они спорили-смеялись-мечтали. И с почтением смотрели на величайшую маленькую звезду, которая своим теплом и светом заполнила весь мир.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
которая начинается одной песней и заканчивается другой, хотя между ними случается страшное событие
Через лес мы шли, шли, леса мы вышли
По свету кленовых листьев, по свету,
По свету кленовых листьев.
Через поля мы проходили, проходили,
Через поле перешли
По свету золотой пшеницы, по свету,
По свету золотой пшеницы…
Величаво звенела песня!
«Кто же смог придумать такую красивую?» — с завистью подумал Острый Зуб.
— Это поют про землю, куда мы пришли! — догадался Илюк.
Догадаться было не трудно. Всё так, как говорилось в песне. Илюк и Острый Зуб сегодня вышли в путь затемно. Они шли дремучим лесом и находили дорогу по свету кленовых листьев. Широкие листья клёнов светились, высвечивая из мрака другие деревья. Потом, когда уже рассвело, когда воздух стал голубым, а листья — сизыми, вдруг наступила кромешная тьма… Оказалось, друзья попали в черёмушник!
Свечерело. Два путешественника остановились на холме. Внизу лежало озеро. По озеру плавали утки, каждое перо у них казалось смазанным жиром — так они блестели! На другой стороне озера стояла деревня. Стены домов — оранжевые да коричневые, крыши — красные, рамы окон — голубые, а под окнами — высокие кусты с жёлтыми цветами.
А за деревней тянулось поле. Даже отсюда было видно, что это пшеничное поле, такое от него шло сияние! Сейчас там работал комбайн. Время от времени к нему подъезжал грузовик. Комбайн останавливался, пшеница широким потоком сыпалась в кузов машины. Через минуту полный грузовик уже мчался по большой дороге.
— Дружно работают, потому дело идёт споро! — сказал Илюк.
— С песней работают — вот и дружно! — уточнил Острый Зуб. — Илюк, вспомни-ка, что говорила Ласточка про Чувашию?
— Она назвала ее Страной Жёлтых Цветов!
— Разве про эту землю можно сказать только это? Острый Зуб уселся поудобней и тихонько замурлыкал.
У сочинителей это самая важная минута. Начнёшь вот так мурлыкать, и вдруг издалека-издалека двинется к тебе песня — ещё неведомая, непонятная. Тебя сразу бросает то в жар, то в холод, ты весь напрягаешься, ещё миг — и ухватишь первое слово, а повезёт, и всю строку.
Вот и сейчас Острый Зуб уже готов был цапнуть сразу целую строку, как вдруг по ту сторону озера, возле околицы, замычала корова и раздался истошный крик:
— Помогите! Спасите!
Там творилось что-то неладное. Кажется, мальчик дрался с коровой.
Не то что схватить строку, даже на Илюка не успел взбежать Острый Зуб — слонёнок затрубил и бросился на помощь. Сначала Острый Зуб пытался бежать за Илюком по траве, но скоро понял, что это пустая затея. Кто назвал её «травой»? Не трава это, а густая чаща, в которой можно проплутать всю жизнь. Тогда Острый Зуб — вот что значит смекнуть вовремя! — взобрался на маленькое деревце, чтобы осмотреться. Охая-ахая, пыхтя и кряхтя, влез на ветку повыше, поднял глаза и… До чего же он, Острый Зуб, несообразительный суслик! Прямо над ним сидела страшная птица — вся пёстрая, глаза огромные, жёлтые, неподвижные, когти как клещи, клюв как крючок! Это был филин — страшный враг сусликов! Вот так осмотрелся!
Увидев суслика, Крючок-и-Клещи захлопал крыльями и вытаращил глаза: откуда такой подарок?
Острый Зуб, который только что был готов петь на весь лес, еле-еле выговорил:
— Я… я… ка-кажусь к-к-кру-глень-ким… ко-ко-когда си-сижу… а так… я… ко-ко-кожа да ко-ко-кости…
— Ух! — Крючок-и-Клещи ухнул так, что Острый Зуб чуть замертво не упал с дерева. — Ниче-го!
— Как «ничего»? Я — кожа да кости, кожа из рогожи и кости из гвоздей!
— Ты — суслик. Кругленький, жирненький суслик.
— Я очень маленький!
— Ниче-го!
— Меня в рот взять нельзя — такой я солёный! Знаешь, почему в Каспийском море вода солёная? Из-за меня! Я сполоснул там свою лапку — и огромное море стало солёным!
— Ниче-го! Солёное — в сто раз вкуснее.
Крючок-и-Клещи заскрежетал клювом и распахнул крылья — вот-вот вцепится в суслика.
— Ай-яй! Дядя идёт! Дядя! — завизжал тот. Крючок-и-Клещи опустил крылья.
— Кто идёт?
— Дядя мой! Храбрейший из храбрых, страшнейший из страшных…
— Ниче-го!
— …сильнейший из сильных, умнейший из умных…
— Ниче-го!
— …хитрейший из хитрых…
— Ниче-го!
— Дядя Сатурн идёт!
— Кто-о-о?
— Идёт мой дядя Сатурн, который спихивает с деревьев всяких там «ничего»! Ого-го! Вон движется его тень, скоро сам здесь будет! Дрожит земля под его ногами! А вон и мой младший брат! Мой дядя и мой братишка— они всегда вместе ходят. — Острый Зуб показал на слонёнка. Илюк уже разнял дерущихся и теперь что-то доказывал им. — Илюк! Илюк! Скорей сюда! Хотят с тобой познакомиться! — закричал Острый Зуб. — Когда видят моего братишку, — торопливо продолжал он, — от удивления подскакивают. Когда же видят моего дядю Сатурна, сразу падают навзничь. Во сколько раз Илюк больше меня, во столько же раз дядя больше Илюка. Смотри, смотри! Дядина тень закрыла поляну!
