Просто сконцентрируйте всю свою энергию в этом Му и только не прерывайте этого. Если вы войдёте в это Му непрерывно, — ваш подвиг будет свечой, горящей и освещающей целую вселенную.

Как-то, когда Хякудзё читал монахам наставления по дзэн, там присутствовал один старик, невидимый монахам. По окончании наставлений, когда монахи расходились, уходил и он. Но однажды после их ухода он остался, и Хякудзё спросил его: «Кто ты?»

Старик ответил: «Я не человек, но был им, когда Будда Кашьяпа проповедовал в этом мире.[3] Я был мастером дзэн и проповедовал на этой горе. Один из моих учеников спросил меня тогда, подчинён ли просветлённый закону причинности.[4] Я ответил ему: «Просветлённый не подчиняется закону причинности». За этот ответ, свидетельствующий о моей приверженности безусловному,[5] я на пятьсот рождений стал лисом и всё ещё пребываю им. Может быть, вы избавите меня от этого состояния своими словами дзэн и поможете оставить тело лиса? Можно мне спросить вас, подчиняется ли просветлённый закону причинности?»

Хякудзё сказал: «Просветлённый един с законом причинности».

При этих словах Хякудзё старик обрёл просветление. «Я освободился, — сказал он, благодаря почтительным поклоном учителя. — Я больше не лис и должен оставить тело в своём жилье за этой горой. Прошу вас похоронить меня как монаха».

На следующий день Хякудзё через старшего монаха передал всем наказ приготовиться к похоронам монаха. «Но в лазарете нет ни одного больного, — удивились монахи, — о ком же говорит учитель?»

После обеда Хякудзё вывел монахов со двора и повёл их за гору. Там он своим посохом вытащил из пещеры труп старого лиса и произвёл церемонию кремации.

Вечером, беседуя с монахами, Хякудзё рассказал им эту историю о законе причинности.

Выслушав рассказ, Обаку сказал Хякудзё: «Я понял, что очень давно один человек дал неверный ответ о дзэн и из-за этого стал на пятьсот рождений лисом. Теперь я хочу спросить: если в наше время мастеру задают много вопросов, и он всегда отвечает верно — что станет с ним?»

— Подойди-ка поближе, я тебе отвечу, — сказал Хякудзё. Обаку подошёл к учителю и тот отвесил ему оплеуху — он знал, что именно этот ответ и собирался дать учитель ему.

От такой проницательности Хякудзё хлопнул в ладоши и рассмеялся. «Я думал, что у персов красные бороды, — сказал он, — а теперь я знаю перса с красной бородой».

Комментарий Мумона. «Просветлённый не подчинён [закону причинности]». Как мог этот ответ превратить монаха в лиса?

«Просветлённый един с законом причинности». Как мог этот ответ освободить лиса?

Чтобы это ясно понять, нужно иметь только один глаз.[6]

Всякий раз, когда Гутэя спрашивали о дзэн, он поднимал вверх палец. Ему стал подражать мальчик-слуга. Когда его спрашивали, о чём наставлял учитель, мальчик поднимал вверх палец.

Узнав о проказах мальчика, Гутэй схватил его и отрубил ему палец. Мальчик заплакал и побежал прочь. Гутэй окликнул его и приказал остановиться. Когда он обернулся к Гутэю, тот поднял свой палец вверх. В этот миг мальчик стал просветлённым.

Собираясь оставить этот мир, Гутэй созвал к себе всех монахов. «Я постиг дзэн пальца от своего учителя Тэнрю, — сказал он, — и за всю жизнь не смог исчерпать его». Сказав это, он скончался.

Комментарий Мумона. Просветление, которого достигли Гутэй и мальчик, не имеет никакого отношения к пальцу. Если же кто-нибудь будет цепляться за этот палец, то Тэнрю с досады уничтожит всех сразу — и Гутэя, и мальчика, и того, кто цепляется.

Видя портрет бородатого Бодхидхармы, Вакуан выражал недовольство: «Почему этот человек без бороды?»

Комментарий Мумона. Если вы хотите постичь дзэн, то должны изучать его [всем] своим сердцем. Когда вы достигаете осознания, это должно быть подлинное осознание. Вы сами должны обладать лицом великого Бодхидхармы, чтобы его увидеть. Тогда хватит лишь одного взгляда. Но если вы скажете, что встретили его, то никогда его не увидите вовсе.

Кёгэн сказал: «Дзэн сродни ситуации, когда человек, вцепившись зубами в дерево, висит над пропастью. Он не может ухватиться руками за ветки, не может опереть ногу о сук. И тут вдруг из-под дерева другой человек спрашивает его: «Зачем Бодхидхарма пришёл из Индии в Китай?»

Если человек на дереве не ответит, то потерпит неудачу [как ученик дзэн], а если ответит, то упадёт и лишится жизни. Так что ж ему делать?»

Комментарий Мумона. В таком переплёте и самое яркое красноречие не поможет. Если вы даже заучили все сутры наизусть, они не помогут вам. Если вы сможете ответить верно, то пусть даже весь прежний ваш путь был дорогой смерти — вы откроете новую дорогу жизни. Но если вы не сможете ответить, то вам придётся прожить ещё [много] столетий и просить помощи у грядущего Будды — Майтрейи.

Проповедуя на горе Гридхракута, Будда повернул в пальцах цветок и показал его слушателям. Все молчали. Один лишь Маха-Кашьяпа, [безуспешно] пытаясь оставаться бесстрастным, улыбнулся этому откровению.

Будда сказал: «У меня взор истинного учения, сердце нирваны, истинное видение бесформенного и неописуемая поступь Дхармы.[7] [Всё] это невыразимо в словах, но особым образом передаётся вне учения. Это учение я передал Маха-Кашьяпе».

Комментарий Мумона. Золотолицый Гаутама полагал, что может надуть любого. Хороших слушателей он посчитал плохими и под видом баранины всучил им собачье мясо. И решил, что это было здорово. А если бы все рассмеялись вместе, как бы он смог передать учение тогда?

И опять-таки, не улыбнись Маха-Кашьяпа — как смог бы он передать учение? Если он сказал, что осознание можно передавать, то он подобен городскому пройдохе, надувающему деревенщину, а если он сказал, что оно не передаваемо, то почему же он одобрил Маха-Кашьяпу?