— Не знаю, как я дожила до утра, — продолжала Кэтрин. — Я знала, что до завтра ничего не смогу сделать — все магазины закрыты. Знала, что должна ждать. Я отправилась на Эллери-стрит в половине десятого. В «Игрушечном базаре» целая витрина заполнена игрушками Уильяма. Как только я их увидела, поняла, что мистер Дэвис не ошибся. Уильям всегда любил рисовать странных животных. Там с одной стороны магазин мануфактуры, а с другой — химчистка. Девушка в химчистке была вполне расположена поговорить — очень скучно ведь сидеть и ждать клиентов. Я спросила, могут ли здесь что-нибудь покрасить и просмотрела образцы узоров. А потом спросила про игрушки в витрине соседнего магазина, и девушка рассказала мне про Уильяма и как он развернул свое дело. Она сказала, что Уильям был в военном лагере вместе с внуком мистера Таттлкомба, который там и умер. И сказала, что он потерял память и что мистер Таттлкомб его очень ценит. Я спросила, может ли быть какой-нибудь шанс получить там работу, и она ответила, да. Ей кажется, что у них не хватает рук. Так что я отправилась домой и обдумала свой план.

Мисс Силвер кашлянула.

— Какой план?

Кэтрин улыбнулась — мимолетной, робкой улыбкой.

— Я позвонила подруге, которая искала квартиру, и сказала, что она может жить у меня. А потом позвонила другой подруге, которая собиралась за границу, и спросила, не могу ли пожить у нее. Я сказала, что не хочу, чтобы кто-нибудь знал, где я, и она ответила: «Ладно». Родственникам я сообщила, что сдала свою квартиру и устраиваюсь на работу, но места не назвала. Потом написала мистеру Дэвису по его домашнему адресу и попросила никому ничего не рассказывать, потому что это мое дело и я хочу сама с ним разобраться. Днем я отправилась со своим багажом на станцию Виктория, а когда такси отъехало, я взяла другое — до квартиры Кэрол в Расселас-Мьюз. А потом поехала на Эллери-стрит, чтобы узнать, не нужен ли в «Игрушечном базаре Таттлкомба» помощник. Был четверг, я и забыла, что в таких местах на окраине четверг — короткий день. Все магазины были закрыты. Мне казалось, я этого не выдержу, но ничего нельзя было поделать. Я должна была вернуться и провести еще одну бесконечную ночь. Как раз в тот вечер с мистером Таттлкомбом произошло несчастье — но, конечно, я узнала об этом только потом. Из-за этого в магазине действительно стало не хватать людей. Утром я вернулась на Эллери-стрит и зашла в магазин, чтобы спросить, не нужен ли помощник. Там была мисс Коул. — Кэтрин издала легкий смешок. — Я ей совсем не понравилась, она прямо надулась от злобы. А потом… — Ее голос сорвался, потом снова стал ровным, и она договорила: — Потом вошел Уильям.

В комнате повисло довольно долгое молчание. Потом Кэтрин подалась вперед и сказала:

— Он меня не узнал, но… влюбился в меня. Он меня не помнил, но помнил свою любовь ко мне.

Мисс Силвер посмотрела поверх своего вязания и улыбнулась той улыбкой, что заставила столь многих доверять ей, подарила ей так много друзей. Старомодная гувернантка исчезла. Этот образ был вытеснен засветившимся в ее глазах умом, пониманием, надежностью и тонким сочувствием. Словно волшебный луч проник сквозь покрытое пятнами стекло.

Кэтрин испытала чувство облегчения. Теперь уже ей не казалось трудным продолжать рассказ. Она может говорить что угодно, и здесь поймут все, что она скажет. Можно просто расслабиться и говорить, что придет в голову. Все внутри нее успокоилось. Она сказала:

— Мисс Коул перепугалась, потому что Уильям тут же, на месте, принял меня на работу. Она не могла не заметить, что я ему понравилась, и подумала, что я какая-то соблазнительница. На следующий день я приступила к работе. Мы с Уильямом вместе рисовали. Мы были ужасно счастливы.

— И что же?

— Я назвала свое настоящее имя — Кэтрин Эверзли. Сирил и Бретт приходятся мне дальними кузенами. Даже имя ничего не сказало Уильяму — все, что было до сорок второго, просто перестало существовать для него. Но он снова в меня влюбился.

Мисс Силвер посмотрела на нее.

— Почему вы ничего ему не сказали?

Яркий румянец вспыхнул на щеках Кэтрин.

— Как я могла?! Он меня забыл. Я не могла сказать: «Ты любил меня — ты просто забыл». Так было вначале. Потом, когда я поняла, что он снова меня любит, я подумала: если он вспомнил это, он должен вспомнить и меня саму. Каждый раз, когда он целовал меня, я надеялась — вот, сейчас он вспомнит! А потом мне стало все равно. Я только хотела, чтобы мы спокойно провели вместе это время. Понимаете, когда он узнает, кто он такой, сразу начнется суета, волнение. Это будет шоком для людей, которые считали его умершим, и для тех, кто не особенно обрадуется, обнаружив, что он жив… — Кэтрин оборвала свою речь, на ее лице вновь появилось испуганное выражение. — Я не должна была так говорить — я не знаю, будет ли это именно так. Иногда в голову приходят всякие мысли, и с этим ничего не поделаешь. Но если выразить эти мысли словами, они становятся слишком преувеличенными. Видите ли, больше мне нечего сказать на этот счет. Я не знаю, действительно ли они не обрадуются, поэтому не должна так говорить.

Мисс Силвер издала свое деликатное покашливание.

— Вы говорите о мистере Сириле и мистере Бретте Эверзли?

— Да.

— Миссис Смит, кто ваш муж?

Ее лицо вновь приняло испуганное выражение. Кэтрин вспыхнула, но ответила сразу и с легкостью:

— Он — Уильям Эверзли. Их третий кузен.

Мисс Силвер улыбнулась.

— Я так и думала. Прошу вас, продолжайте.

— Его отец был старшим из трех братьев, основавших фирму. Он был старшим партнером и направляющей силой их предприятия и владел шестьюдесятью процентами акций. Он женился поздно, после пятидесяти лет, вот почему Уильям много моложе Сирила и Бретта. Умер в тридцать восьмом, когда сыну было двадцать три, и через два года Уильям уже был партнером. Но в тридцать девятом Уильям ушел в армию и пропал без вести в сорок втором. На время войны фирма перешла на правительственные заказы, и я не уверена, что им удалось снова успешно адаптироваться в обычных условиях. Сирил — не деловой человек. Ему нравится спокойная, приятная жизнь, не слишком загруженная работой. Он неплохо рисует акварелью, коллекционирует миниатюры и табакерки восемнадцатого столетия, его конек — оформление интерьера. Его дом в Эвендоне действительно очарователен. У меня всегда было впечатление, что ему до слез скучно заниматься бизнесом. — Кэтрин на мгновение прервала свой рассказ, а затем нахмурившись, продолжила: — Бретт — другой, он моложе, полон жизни, но… — Она чуть усмехнулась. — По-моему, он считает, что их дело существует только для того, чтобы обеспечивать его постоянным доходом. Он много развлекается, у него сотня друзей, его все время куда-нибудь приглашают. Он очень симпатичный, очень обаятельный, отличный собеседник.

Мисс Силвер кашлянула.

— У вас настоящий талант к описаниям.

— Правда? — вздохнула Кэтрин облегченно. — Я их знала всю жизнь. Мой отец был тоже из Эверзли, дальний кузен. Но они с мамой погибли в железнодорожной катастрофе, когда я еще была ребенком, и меня вырастили родители Уильяма. Я его младше на два года.

Мисс Силвер поднялась и подошла к письменному столу, массивному сооружению на пьедестале из выдвижных ящиков и с обитой кожей столешницей. Из левого ящика она извлекла тетрадь в ярко-голубой обложке, раскрыла ее, положив на блокнот с промокательной бумагой, и стала писать. Через некоторое время она подняла глаза:

— Лучше всего фиксировать факты, пока они еще свежи в памяти. Может быть, теперь вы уточните для меня несколько деталей насчет мисс Джонс?

Мисс Силвер вернулась к тетради и записала имя, а под ним:

«Секретарь, 15 лет службы, опытный сотрудник.

Разговаривает с Уильямом Смитом 6 декабря».

Записав, мисс Силвер прочла все это вслух.

— Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы добавить?