У Хелены даже мысли не было вызвать полицию. Но, теребя в пальцах карточку, которую они ей дали, она думала о полиции всё то время, пока наблюдала за мужчиной. А ещё она думала о том, чтобы разбудить своих друзей и спустить на него Ньюлэнда. Но не сделала ни того, ни другого. Вместо этого девушка наблюдала, как он переколол целую кучу брёвен и уже начал складывать их у задней двери.
Осмелев от того, что была вне досягаемости, Хелена открыла окно. Держа в руках охапку дров, Алекс остановился на дорожке и посмотрел вверх, прямо на Хелену. Уличный ветер, резкий как пощёчины, бил ей в лицо, в носу засвербело. Она хотела бы видеть глаза мужчины, но тот стоял слишком далеко, и они были скрыты в тени бровей. Впрочем, даже по бровям было понятно, что он ждал её, чтобы поговорить. И это сбивало с толку.
— Ты не должен здесь находиться, — сказала девушка, трогательным жестом прогоняя его в сторону дороги. — Уходи и больше не возвращайся. Сюда едет полиция.
— Если это правда, зачем меня предупреждать? — его голос донёсся до её уха, будто он стоял рядом.
Почему, почему, почему… потому что я такая же ненормальная, как и ты?
— Потому что не твоя вина, что ты психически нездоров. И на самом деле я не хочу, чтобы ты угодил за решетку. — Хотя Хелена произнесла это шепотом, судя по весёлому выражению лица мужчины, она поняла, что он тоже очень хорошо её слышал. — Просто иди и охоться на кого-нибудь другого. Ох, нет, я не это имела в виду. Не охоться ни на кого. Найди себе другое хобби. Насколько я знаю, гольф, например, очень затягивает. Уходи.
Когда он усмехнулся, на его щеке мелькнула ямочка.
— Для тебя я сделаю практически все, но, пожалуйста, Хелена, не проси меня заняться гольфом. — Он подошел к задней стене дома, чтобы выложить из рук дрова, и девушка больше не могла разглядеть его лица. — Видишь ли, Хелена, в дальнейшем только ты будешь моим хобби. Или, ещё лучше, моим основным занятием.
У него был легкий акцент — скорее всего, Нью-Йоркский. Забавные гласные. В этой его городской одежде и с такой бледной кожей он как раз выглядел как житель Нью-Йорка. Он вернулся с пустыми руками и встал под окном.
— Видишь ли, подобные разговоры вызывают у меня мурашки, — сказала она.
Он сунул руки в карманы брюк и поднял голову. Теперь, когда он стоял так близко, она могла рассмотреть плавный изгиб его верхней губы и щетину, затеняющую линию подбородка.
— Во что ты веришь, в судьбу или в свободу выбора?
— Конечно же, в свободу выбора.
— Ну, вот видишь, в этом и есть разница между нами. Я верю в судьбу. Верю, что быть вместе нам предопределено свыше. Но это ещё не делает меня психом.
Хелена не знала, что ответить. Её била дрожь, а уши щипало от мороза. Но она уже не была так уверена, что всё это только по вине холоду.
— Спускайся и мы поговорим.
— Ага, ты, я и топор.
Он усмехнулся и тепло произнёс:
— Топор можешь подержать ты.
Это не защитит меня от тебя.
— Спасибо, что колешь дрова.
Он пожал плечами и с них посыпался снег.
— Мне это нравится.
— А теперь, пожалуйста, уходи и никогда не возвращайся.
Он усмехнулся.
— Я буду здесь, когда ты передумаешь.
Хелена представила, как просыпается следующим утром, чтобы найти его окоченевший труп рядом с поленницей. Сталкер-ледышка!
— Всё ясно. Я действительно иду вызывать полицию.
— Нет, не пойдёшь. За меня не волнуйся, — с этими словами он развернулся и направился за очередной охапкой дров.
Девушка закрыла окно и вернулась в кресло. Нет, она не позвонит в полицию. Ведь это бесполезно — он, как и раньше, преспокойно уйдёт, а потом снова вернётся обратно. Мужчина всё ещё оставался там. Видимо, ждал, что она станет жертвой его ослепительного обаяния и позволит ему начать с того места, на котором остановился, перед тем как раздался дверной звонок. Если так, то он жестоко ошибается!
И зачем она вообще с ним заговорила? Ну, наверное, просто хотела приободрить, вот и всё. Хотя, по большому счёту, она же не была настолько глупой, чтобы в это поверить.
Трудно было заснуть, зная, что он где-то поблизости, но, в конце концов, девушка задремала и окончательно отключилась ещё до первого луча солнца. Её не покидало странное ощущение, будто эта ночь была Рождественской. Как будто происходило что-то очень важное. А на утро улица выглядела так же, как в Рождество. Снегопад преобразил окрестности в сверкающую белоснежную зимнюю сказку. Безупречный покров скрыл пожухлую траву и оставленные во дворе собачьи игрушки. Деревья выглядели так, будто их искупали в инее.
А Александра Фостина поблизости видно не было. Но перед уходом он расчистил тропинки и подъездную дорожку, а ещё выставил мусорные ящики на обочину дороги, поэтому ей не пришлось растрачивать на это утро понедельника.
Пока готовила кофе для своих друзей, Хелена то и дело бормотала себе под нос «Черт бы тебя побрал, хозяйственный сталкер».
Тэд Банди с Джеффри Дамером тоже по всем показателям были привлекательными и очаровательными мужчинами. С работой по хозяйству они оба, наверняка, тоже справились бы.
Ночной клерк в отеле Болдер Хайат полагал, что постоялец из номера 303 был пожилым мужчиной по имени Джонас Лейбовиц.
Перед тем как зарегистрироваться в отеле, Алекс изменил внешность, не будучи уверенным в том, что полиция не предусмотрела всё и не разослала его описание по местным отелям. Он сказал служащему, что собирается проспать целый день, а потому хотел бы получить самый темный из имеющихся номеров. Клеркам нравилось, когда кто-то добровольно соглашался взять комнату, окнами выходящую или на кирпичную стену, или на вентиляционную шахту.
Рассвет стремительно приближался и Алекс поспешил залепить окно парой термозащитных одеял. Эти одеяла были современным чудом для всего вампирского рода. Созданные для выживания в туристических лагерях, они были легкими и абсолютно светонепроницаемыми. Путешествуя, Алекс держал их под рукой всюду: в чемодане, в автомобиле, несколько — в кейсе, чтобы при необходимости закрывать ими окна. В сложенном виде оно было даже меньше его кулака. Впервые узнав, что солнце могло убить его, он больше года спал, завернувшись в термозащитные одеяла, а одно из них постоянно таскал с собой. Потому что, несмотря на заверения родителей, он беспокоился, что солнце могло незаметно подкрасться к нему даже ночью.
Залепив окно, он настроил телевизор на Кулинарный канал.[11] Алекс смотрел кулинарные шоу так же, как другие смотрели экзотическое порно — фантазируя о вещах, которые никогда не собирался испытать на собственном опыте. Твердая пища ему не подходила. Суп — ещё куда ни шло. Чашкой бульона он, конечно, как следует не наестся, но она, по крайней мере, могла бы неплохо согреть. Алекс вызвал обслуживание номеров и сел за ноутбук, чтобы проверить электронную почту.
Он чувствовал всё больший и больший голод, пока ожидал доставку в номер. Ночь на холоде, тяжелая физическая работа и, не в последнюю очередь, сама Хелена, обострили аппетит, заставив его клыки вытянуться. Её вкус, оставшийся на его языке, ее слюна и кожа, предвосхищали аромат ее крови. Несмотря на то, что голодание ради своей избранницы, безусловно, было крайне романтичной вещью, он решил, что следующим вечером первым делом найдет себе что-нибудь поесть. Только так он мог мыслить здраво в ее присутствии.
Легенды и кинофильмы были полнейшей чушью. Вампиры не должны убивать, чтобы есть, а цивилизованные вампиры, тем более, никогда не убивали своих жертв. Люди были чем-то вроде фабрик, вырабатывающих кровь. Вы же не убиваете корову, чтобы её подоить.
Так или иначе, Алекс никогда много не охотился. Он кормился от своих любовниц, предпочитая слишком рискованной охоте чувственный и спокойный ужин. Его брату принадлежал один из самых развратных ночных клубов Нью-Йорка. Женщин, которым нравилась кровавая игра, туда так и влекло, поэтому для Алекса этот клуб был вторым домом. Уже с пятнадцати лет он никогда не испытывал недостатка ни в любовницах, ни в еде.
