Хелена плеснула в свой чай изрядную порцию виски. Ночь обещала быть долгой.

— Именно так.

— Имеешь в виду, он парень с заскоками на почве крови.

— Э… — Без сомнения, такие заскоки у него были. А теперь она в очередной раз в этом убедилась. — Вообще-то нет. Он не подражатель. Он истинный, верующий в Бога вампир.

— То есть он превращается в летучую мышь или прочую подобную мерзость?

— Нет, сомневаюсь, что он это умеет. — Хелена нахмурилась. Хотя, всё может быть… Она не так уж много о нём знала. Но вмиг просияла. — Зато он может голыми руками завалить лося.

— Чуууудненько. — Лейси положила в рот печенье. — Но если он пил твою кровь, когда я пришла. Разве у тебя не должно было остаться следов от укусов на шее?

Хелена коснулась того места под подбородком, где смыкались зубы Алекса.

— Ты не видишь отметин?

— Только красное пятно.

Хелена исследовала пальцами запястье и лодыжку. Кожа была целой и невредимой. У неё даже слегка голова закружилась от осознания того, что такой сильный эксперимент не оставил никаких следов. Ведь Алекс укусил её. Ей это не почудилось.

— Где ты ранена, милочка? Откуда эта кровь? — чуть тише и ещё более озабоченно спросила Лейси.

Хелена отодвинула ворот своего платья. От засохшей крови платье приклеилось к восьми крошечным ранкам. Явное доказательство. Что бы он там ни сделал для того, чтоб исчезли следы от других укусов, до того, как вошла Лейси, он не успел сделать то же самое с этими. Если бы кто-то увидел её груди, то непременно подумал бы, что Алекс садист. Они не знали бы, как при каждом укусе изгибалась её спина от чистейшего и острейшего наслаждения. Она до сих пор могла почувствовать его язык на своих сосках, давление его зубов, горячую требовательность его губ. Её тело могло бы вывернуться наизнанку, откликаясь на ласки Алекса.

— Эй?

Хелена заморгала.

— Всё хорошо.

— Нет, не всё. Но раз уж не похоже, что ты вот-вот смертельно истечешь кровью, вернемся к тому, что он с тобой сотворил. Слушай, ты же самый рассудительный человек из всех, кого я знаю, а сейчас говоришь мне, что вампиры существуют. Давай не будем брать в расчет, верю я тебе или нет. Та Хелена, которую я знаю, привела бы массу доводов и доказательств того, что всё это вполне объяснимо.

— Я над этим работаю. Это хорошее оправдание. Просто я ещё не знаю всех обстоятельств. Но мне вроде как нравится, что меня то и дело удивляют.

— Ты же ненавидишь сюрпризы.

— Ненавижу. Это так, — рассмеялась Хелена.

— И тебе, дорогая моя, конечно же, известно, что я люблю тебя, но у тебя просто нездоровое помешательство на чистоте в доме. Так как же мне поверить в то, что ты решилась воспользоваться старинным обеденным столом своих предков ради какого-то странного слегка кровавого действа, не боясь непременно испачкать… что это было? Если я правильно рассмотрела, пока писалась в штаны, стоя там в дверном проёме, — лучшая скатерть твоей бабушки?

Хелена расхохоталась и не смогла остановиться. Даже чуть со стула не съехала.

— Так и есть. Я именно так и сделала. Ох, бедная скатерть!

— Ты под кайфом?

— Да. Мне совершенно плевать! — Она сболтнула это ещё до того, как успела понять, что говорит, и только потом подумала над смыслом сказанного. — Лейси, мне больше не нужно ничего контролировать. Время от времени вещи пачкаются. Иногда бьются. Некоторые вещи мы никогда не поймём. Это нормально.

— Конечно.

— А иногда тебе необходимо делать то, что тебя пугает. Именно из-за того, что это тебя пугает. Если ты не рискнёшь, то никогда не узнаешь, чего потеряла.

Лейси постукивала своими длинными ноготками по столешнице.

— Разве я не твердила тебе это годами, подружка? Но ты не слушала меня. О, нет. Зато послушала вампира.

— Он ничего не говорил, он показал. И я поверила ему. Он мог сделать со мною всё, что угодно с самого начала, но ведь не сделал! Он заставил меня чувствовать себя безопасно даже тогда, когда просит слишком многого. И прямо перед тем, как ты вошла, произошла самая удивительная вещь…

— Что произошло, solntse moyo?

Прямо позади стула Лейси появился Алекс, весь запачканный кровью и возбужденный настолько, что, казалось, порвал бы любого.

Хелена услышала его. В своём сознании. Она подняла голову, а как только увидела его, зрачки её расширились. И она улыбнулась. А он впервые перевёл дыхание с того момента, как она босиком выбежала на снег, как они поссорились у супермаркета в машине, как впервые вкусил её, впервые увидел её, впервые услышал её имя.

— Мне кажется, я видела любовь в его глазах, Лейс. Я каким-то образом поняла, что он действительно любит меня, даже тогда, когда была совершенно разбита.

Лейси проследила за взглядом Хелены и разинула рот от удивления.

Алекс обошел кресло Лейси и опустился перед Хеленой на колени. Он склонил голову и поцеловал её колени, потом ладони. Теперь в нём жила вся история её жизни. Её раненное сердце теперь было бесконечно и неизменно дорого для него.

— И дело в том, что мне кажется, я его тоже люблю.

Произнеся это, она быстро прикрыла рот ладонью. Её глаза широко распахнулись, будто эта мысль удивила и её саму, но спустя всего пару ударов сердца глаза её наполнились слезами. Она глубоко вдохнула и опустила руку. Потом снова улыбнулась ему. Эту улыбку он будет помнить до конца своих дней.

— Я действительно думаю, что люблю его.