Вторая, жеребая кобыла от них убежала, или они нарочно прогнали ее, чтобы отвлечь внимание Стоунхорна. Их преимущество, таким образом, возрастало. Судя по следам, животные были пойманы. Лошадей не просто разогнали, их украли и, видимо, собирались продать.

Где же прятались воры или куда они направились со своей добычей? Скорее всего, они двинулись в Нью-Сити, но, конечно, не прямым, всем известным путем. Следы свидетельствовали — а Стоунхорн довольно далеко шел по следу, — что Пегий не раз оказывал сопротивление и что воры направлялись к Бэд Ленду. Это была большая, совершенно безлюдная пустыня с разрушившимися горами и одной-единственной пригодной для движения дорогой. Это было шоссе для туристов, которое насквозь пересекало ее. Стоунхорн знал в этой местности опасные проходы в скалах, которые другим были неизвестны.

Стоунхорн двигался по следам до тех пор, пока они не привели на шоссе и на бетонном покрытии стали неразличимы. Он решил воспользоваться своим знанием местности и сократить путь. Автомобиля в распоряжении похитителей, скорее всего, не было, во всяком случае не было такого, на котором бы можно перевозить лошадей. А его кобыла не уступала в скорости Пегому.

Миновала ночь. Джо дал лошади отдохнуть и попастись и сам подкрепился горсточкой провианта. Затем он снова поднялся в путь. Ему понадобился целый день, чтобы достичь цели — начала осыпающейся тропы среди обрывистых скал. Эти места только время от времени посещались геологами и археологами. Здесь не росло ни кустика, ни дерева, ни травинки. Ни одно животное не задерживалось в этой бесплодной пустыне. Величие и таинственность этой местности состояли в том, что она не терпела у себя ничего живого. При закате солнца смешивались красные и серо-коричневые тона в бесподобную симфонию бесплодия и манящих красок. Но у Стоунхорна не было времени любоваться этой картиной. Он вышел на естественную осыпающуюся тропу, которая тянулась посредине между подножием и вершинами скал, и ему надо было обращать внимание на каждый шаг лошади, чтобы вместе с ней не свалиться. Было уже достаточно темно. Ему потребовалось еще полночи, чтобы достичь места, где тропа приближалась к шоссе. Дорога тут была рядом, ее даже было видно, но самого Стоунхорна вряд ли могли заметить люди, проходящие по шоссе. Он решил подождать здесь до рассвета. Но долго ждать не пришлось.

Вдали зацокали лошадиные копыта. У Джо не было никакого сомнения, что это они. Кто же еще будет скакать через Бэд Ленд? Стоунхорн решил оставаться на месте и постараться не шуметь, чтобы раньше времени не насторожить воров. Он зарядил свое ружье и вынул ноги из стремян, чтобы быть свободнее в движениях.

Шум приближался.

Небо на востоке начинало светлеть, тонкий серп месяца уже не казался таким ярким. Внизу, в глубокой долине, было еще темно, но все-таки можно было заметить движение. Скоро можно было различить трех всадников. Они вели с собой еще двух лошадей. Джо различил очертания Пегого. Джо прицелился:

— Хэлло! Руки вверх!

Никто из троих не подчинился. Услышав оклик, они моментально схватились за оружие. Джо выстрелил чуть раньше дважды. Выстрелы прозвучали один за другим. Он успел заметить, что двое упали с лошадей, но третий раз выстрелить не успел. Повалилась его собственная лошадь. Пуля попала ей в голову. Джо вместе с лошадью покатился вниз, в темную глубину. Он потерял сознание.

Когда Джо пришел в себя, был уже день. Он лежал в расселине, над которой вдоль крутого склона протянулась тропа. Он еще счастливо отделался: совершив такое падение, он оказался на теле убитой лошади. Попробовал пошевелить руками и ногами. Получилось. Тогда он потихоньку стал выбираться из-под засыпавшей его земли и обломков камней: один из них, видимо, ударил его по голове и стал причиной потери сознания. Джо огляделся в поисках выхода из расселины.

Он не знал, как долго пролежал без сознания, но, потому как день уже был в разгаре, враги, конечно, давно могли бы его убить, если бы отыскали. Вероятно, посчитали, что он мертв.

Было нелегко из глубокой расселины по сыпучему склону выбраться на дорогу. Когда ему это удалось, его ждала неожиданность: к его радости, там стояла лошадь, обыкновенная оседланная лошадь, и он тотчас же завладел ею. Но Пегого и гнедой кобылы не было. Стоунхорн поискал убитых или следов раненых: ведь он был убежден, что дважды попал. Но, наверное, третий забрал обоих своих товарищей с собой. На это он должен был затратить время.

Стоунхорн втянул в себя воздух. Пахло горелым мясом. Он пошел на запах и нашел между скал два тела с совершенно сгоревшей одеждой. Опознать трупы было невозможно. Это мог сделать только третий, чтобы не напали на его след.

Что произойдет, если Стоунхорн сообщит о происшествии полиции?

Станут производить расследование, почему Джо застрелил людей, как потом нашел обугленные тела. Он конокрадов окликнул, они тотчас схватились за оружие. Право самозащиты было, определенно, на его стороне. Но поверят ли ему или, возможно, клятва того, третьего, который ушел, перетянет?

Стоунхорн медленно пошел назад, к чужой лошади, которую он крепко привязал. Если он теперь поедет на ней, он тоже, собственно, будет конокрад? У него не было ни одного свидетеля.

Настроение у него испортилось: о чем бы он ни подумал, все было не в его пользу. И не на кого было опереться, ни близкого друга, ни отца. Жена могла многое, но она не мужчина.

Джо отпустил чужую лошадь и пустился в путь пешком. Он даже был в состоянии бежать, у него были деньги в кармане, и, возможно, ему удастся обнаружить, где третий с Пегим и гнедой кобылой. Пока была одна-единственная дорога, их разделяло только расстояние.

Через два часа Стоунхорн достиг развилки и повернул на Нью-Сити. Это был ближайший населенный пункт, где воры могли надеяться потихоньку сбыть дорогих коней. В середине дня Стоунхорна догнал попутный грузовик, и водитель посадил его, хотя он был индеец и имел при себе оружие. Вечером Джо оказался в Нью-Сити и был радушно принят Элком. Он рассказал молодому индейскому священнику о краже лошадей, но ни слова не проронил о том, что разыгралось в глуши Бэд Ленда. Так как было еще не слишком поздно, Джо мимоходом зашел к Расселу, своему коллеге по ловле телят, чтобы информировать его и приветствовать, в заключение посетил с той же целью свою сестру в кишащей детьми хижине. Девочки и мальчики сразу же повисли на молодом дядюшке — победителе родео, и Джо в мыслях обратился к тому дню своего триумфа, о котором под давлением последующих событий почти совсем забыл. Но и эти воспоминания тоже больно кольнули его, образ Пегого возник перед ним так отчетливо. Он отдал сестре на сохранение свое охотничье ружье; пистолет, однако, оставил при себе. Он не стал долго задерживаться у Маргарет, только попросил не запирать дверь, потому что хотел ночью вернуться, но это могло произойти и очень поздно. Он намеревался пойти в большой салун, где собирались рабочие, торговцы скотом и ковбои, заходили, случалось, и темные дельцы, появлялись и индейцы предместья. Он надеялся, что вдруг услышит там что-нибудь, нападет на след. А так как конокрад ехал верхом, он мог достичь Нью-Сити немного раньше, чем Стоунхорн, если этот город был его целью. Вор мог воспользоваться и другой дорогой, не обязательно же ему было ехать по шоссе.

Джо пришел в простое большое помещение, где уже начал собираться народ. Он подошел к стойке, взял себе минеральной воды и сигарет и уселся за маленький столик в углу. Помещение понемногу наполнялось, заволакивалось табачным дымом. Посетители — это были грубые, сильные люди, большей частью в ковбойских шляпах и цветных рубашках. К запаху табака примешивалось испарение тел, а скоро и запах алкоголя. Двое подсели к столу Джо и пили виски. В противоположном углу появилась небольшая группа индейцев из предместья. Джо знал их; тут был и безработный муж Маргарет. Двое из них имели работу, и они держались значительно свободнее остальных. С ними был и юноша лет семнадцати-восемнадцати. У него не было отца, а бабушка была когда-то уважаемым человеком, но, решившись без достаточного знания английского языка и без профессии уехать из резервации, совершенно обнищала и, задолжав за квартиру, оказалась привязанной к предместью Нью-Сити.