Верная секретарша печально покачала головой.

– Снова уснула. Сил у нее почти не осталось.

– А что говорит врач? – тихо спросила Ванесса.

– Время покажет, при соответствующем уходе… Короче, он отказывается делать прогнозы.

– Я должна с ним немедленно поговорить.

Харриетт почему-то замялась.

– Может быть, завтра…

– Тогда я поговорю с кем-нибудь из медицинских сестер, – продолжала настаивать Ванесса, но мисс Дэвис отрицательно покачала головой.

– Им дано строгое указание не обсуждать ни с кем болезнь мадам. Ты же понимаешь, что журналисты только и ждут удобного момента сунуть свои носы в дела семейства Ларош, а любая утечка информации способна повлиять на интересы семейного бизнеса. Ты обязана верить, что твоя бабушка находится в руках опытного врача, да и я не оставлю ее.

Ванесса со страхом посмотрела на бледное лицо бабки.

– Эллистер отвезет тебя, и ты проведешь вечер дома. Тебе незачем оставаться здесь, ибо я буду держать тебя в курсе событий. Ты отдохнешь и сможешь вернуться утром. Будем надеяться, что к утру мадам станет лучше.

Ванесса с тревогой продолжала наблюдать за Юджинией.

– Я бы хотела остаться.

– О, Ванесса, ты же знаешь, как недовольна бывает мадам, когда кто-то видит ее не в лучшей форме! Прошу тебя. Тебе лучше прийти завтра, когда она придет в себя. Она будет сердиться, если ты проторчишь здесь всю ночь.

Ванесса понимала, что Харриетт права.

– Вы ведь незамедлительно сообщите мне о любых изменениях в лучшую или худшую сторону? – настоятельно попросила она.

Мисс Дэвис кивнула.

– Даю слово, милочка. – На ее лице появилась редкая гостья – улыбка. – А сейчас поезжай. Повар приготовил твои любимые блюда.

– До свидания, бабушка. Я люблю тебя.

Ванесса нежно стиснула руку бабки, но поцеловать Юджинию так и не решилась. Попрощавшись с Харриетт, она повернулась, чтобы уйти.

– Ванесса? – Голос мисс Дэвис заставил ее остановиться и обернуться. – Добро пожаловать домой, – добавила та и снова улыбнулась.

– Благодарю. Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи, Ванесса.

Девушка вышла, с трудом сдерживая слезы.

На ватных ногах она прошла к лифту, спустилась вниз и нашла Эллистера. Путь до шикарной квартиры Юджинии показался ей вечностью, она смотрела в окно, ничего не замечая вокруг.

– Ты упустила свое призвание, Харриетт. Твой талант актрисы заставляет меня подумать о том, сколько за все эти годы ты разыграла передо мной спектаклей.

Юджиния Ларош, живехонька-здоровехонька, восседала на больничной койке, как на королевском троне и рассматривала свое лицо в зеркальце, оправленном в позолоту.

– Не я все это придумала, – возразила Харриетт с прямотой, свидетельствующей о ее безбоязненности перечить хозяйке после долгих лет общения.

– Х-м-м. – Юджиния отбросила зеркальце и с упреком взглянула на секретаршу. – Ты не одобряешь меня, не так ли?

– Вам прекрасно известна моя позиция. Вы послали несчастное дитя на край света, а потом лишили средств к существованию. Теперь вы сожалеете, ибо не одобряете ни того образа жизни, что она вынуждена вести, ни мужчину, в которого она влюбилась. Пусть вам это неприятно слышать, но у вас нет права вмешиваться в личную жизнь Ванессы.

Юджиния прищурилась и посмотрела на мисс Дэвис.

– Ванесса всегда была твоей любимицей.

Харриетт гордо вскинула голову.

– Трудно не любить такую добрую и заботливую девушку. Ванесса именно та внучка, которой вам следовало бы дорожить, мадам. Вы отняли у нее деньги, но достаточно было одного звонка, и она, узнав о вашей болезни, без раздумий приехала. – Харриетт перевела дух и язвительно заметила: – А Маргарет, ваша любимица, оказалась такой заботливой, что оставила номер телефона в Калифорнии, где могут найти кого-то, кто, возможно, знает, где ее разыскать, чтобы сообщить, если вам станет хуже.

Юджиния, покраснев, прошипела:

– Довольно!

– Да, вполне достаточно, мадам. Я больше не собираюсь участвовать в спектакле. Эта ложь так чудовищна, и, возможно, я гублю свою бессмертную душу, но я давно в долгу перед вами. Через пару недель верну вам долг сторицей. И вы получите мое заявление об уходе.

– Никуда ты не уйдешь, – рассмеялась Юджиния.

Харриетт сложила на груди руки и удивленно подняла седеющие брови.

– Прости, что я раньше не позвонила. Мне понадобилось больше времени, чем я рассчитывала, чтобы прийти в себя. Джоуи еще не спит? – спрашивала Ванесса Криса, позвонив ему сразу же по приезде из лечебницы.

– Не спит, ждет твоего звонка, – ответил Крис, и от звука его голоса мурашки побежали по телу Ванессы. Она уже успела соскучиться по его техасскому акценту. – Даю ему трубку.

– Ванесса? Ты уже в Нью-Йорке? Крис дал мне карту, чтобы я мог посмотреть, где ты находишься, – восторженно начал Джоуи и принялся описывать карту Соединенных Штатов, повешенную Крисом на стене в его спальне. – Мы перенесли телефон ко мне в спальню, на тот случай если ты позвонишь, а я буду в постели.

Ванесса улыбалась, слушая веселую болтовню мальчугана. Когда запас новостей о произошедших на ранчо событиях со времени ее отъезда иссяк, он попрощался, и ей почему-то захотелось заплакать. Потом трубку снова взял Крис и спросил о состоянии Юджинии.

– Я буду точнее знать завтра после разговора с врачом. Мисс Дэвис, бабушкин секретарь, не захотела углубляться в детали. А может, бабушка сама захочет мне кое-что сообщить. – Ванесса замялась, затем добавила: – Если сможет. Она была так слаба сегодня, что почти не могла говорить, Крис. Но она открыла глаза и произнесла мое имя, так что, думаю, она знает о моем приезде.

Распрощавшись с Крисом, Ванесса сразу отправилась спать. Но сон не шел, мысли ее занимала не болезнь бабки – она думала о Крисе, Джоуи и Техасе.

К огромному облегчению Ванессы, состояние Юджинии начало улучшаться. Следующим утром в клинике она нашла бабку сидящей в кресле у окна. Почти сразу после ее прихода та вновь почувствовала слабость и с помощью мисс Дэвис и сиделки вернулась в кровать.

Ванессе так и не представилась возможность побеседовать с лечащим врачом: тот закончил дежурство в шесть утра и уехал. Медицинская сестра вывела ее в коридор и сообщила, что врача удивило столь заметное улучшение в состоянии больной, а также высказала предположение, что, возможно, причиной тому стал приезд Ванессы.

Для Ванессы, никогда не ощущавшей ни бабкиной любви, ни даже простого интереса к себе с ее стороны, стало чем-то вроде потрясения услышать, что одно ее присутствие могло помочь Юджинии почувствовать себя лучше. Все ее детские надежды на возможность добиться любви этой женщины вспыхнули с новой силой.

Но вечером, когда она рассказала об этом Крису, он посоветовал сохранять осторожность, и Ванесса даже слегка обиделась.

– Ты не веришь, что болезнь могла изменить ее отношение ко мне?

– Будем надеяться, дорогая, но я не верю ей, – прямо ответил он, затем уже мягче добавил: – Прости.

Намек на то, что у Юджинии есть какие-то тайные мотивы и что улучшение состояния больной не имеет никакого отношения к присутствию внучки, стал для Ванессы равносильным тому, если бы ей сказали, что ее не любят.

– Ты мне небезразлична, и я не хочу, чтобы тебя обижали, – говорил Крис, но даже это признание не вернуло ей прежнего приподнятого настроения.

В последующие два дня состояние Юджинии улучшилось настолько, что ей позволили вернуться домой. Мисс Дэвис, конечно, позаботилась нанять сиделок для круглосуточного дежурства, и уход за старушкой мало чем отличался от больничного.

Между тем после полутора недель пребывания в Нью-Йорке ежедневные телефонные разговоры Ванессы с Крисом утратили прежнее очарование. Похоже, он не понимал, почему она хочет подольше задержаться, когда кризис в состоянии Юджинии миновал. Бабка заливалась слезами всякий раз, когда вставал вопрос о возвращении Ванессы в Техас, и девушка хотела дождаться, пока Юджиния полностью оправится от болезни.