Лазающий-Быстро лежал на спине возле своего гнезда, брюхом к солнцу, стараясь убедить остальной клан, что спит. Он понимал, что не одурачит никого, кто захотел бы попробовать его мыслесвет, но воспитание требовало от них притвориться обманутыми.
Что было даже к лучшему, ибо все сонливое блаженство солнечного тепла не могло отвлечь его от грандиозных перемен в его жизни. Предстать перед вождями клана и признаться им, что он позволил одному из двуногих увидеть себя – и, что еще хуже, увидеть себя прямо во время налета на их место для растений – оказалось именно так неприятно, как он и опасался.
Представители Народа редко нападают друг на друга. Конечно, не обходилось без споров, порою серьезных драк – обычно, хотя и не всегда, между молодыми разведчиками или охотниками – и, еще реже, ситуаций, когда целые кланы могли враждовать с друг с другом или сражаться за территорию. Никто особенно не гордился такими ситуациями, но способность слышать мысли или чувствовать чужие эмоции еще не означала, что из-за нее с соседями будет легче ужиться или что угодья клана в нужное время наполнятся добычей. Но вожди клана обычно вмешивались до того, как что-то серьезное могло произойти внутри клана, и поистине редко случалось так, чтобы один член клана намеренно нападал на другого, если только с атакующим что-то не было изначально не в порядке. Сам Лазающий-Быстро помнил случай, когда Клан Высокой Скалы был вынужден изгнать одного из своих разведчиков – негодяя, нападавшего на других из Народа. Изгнанник вторгся во владения Яркой Воды, убивая добычу не только ради пропитания, но просто из-за жажды крови, и совершал набеги на хранилища клана. Он даже атаковал и тяжело ранил разведчика Яркой Воды, пытаясь украсть котят у матери… с намерениями, о которых Лазающий-Быстро старался не задумываться. В конце концов разведчикам и охотникам клана пришлось выследить и убить его. Это была тяжелая необходимость, которая никому радости не доставила.
Поэтому Лазающий-Быстро не ожидал, что кто-то из вождей Яркой Воды набросится на него – и этого не произошло. Но ощущал он себя так, как будто с него содрали шкуру и повесили ее сушиться. Дело было даже не в том, что они сказали, а в том, как они это сказали.
Уши Лазающего-Быстро дернулись, и он поерзал, пытаясь поймать побольше солнца и вспоминая о своей встрече с вождями Яркой Воды. Поющая-Истинно присутствовала в качестве второй певицы клана и предполагаемой преемницы первой певицы, когда Прядильщица-Песен умрет или передаст свой пост; но даже Поющую-Истинно потрясла его неуклюжесть. Она не отчитала его, как это сделали Короткий-Хвост или Сломанный-Зуб, но выносить безмолвный укор сестры Лазающему-Быстро было тяжелее, чем язвительную иронию Сломанного-Зуба.
Он попытался объяснить, как можно яснее и спокойнее, что он никак не хотел дать двуногому возможность увидеть себя, и предположил, что двуногий каким-то образом узнал, что он в теплице еще до того, как увидел Лазающего-Быстро. К несчастью, его подозрение основывалось на мыслесвете двуногого, и хотя никто ничего не сказал, он знал, что им сложно было поверить в то, что мыслесвет двуного мог столько поведать одному из Народа. Он даже понимал, почему они так думали, ведь никому из разведчиков до сих пор не удавалось подобраться к двуногому достаточно близко – или сосредоточиться на нем достаточно сильно – чтобы осознать, насколько чудесным, насколько ужасающе могущественным был на самом деле этот мыслесвет.
«Я верю, что ты веришь, что у двуногого был какой-то способ узнать, что ты был там», – рассудительно заявил ему Короткий-Хвост, и его мыслесвет был серьезен: «и все же я не могу понять, как ему это удалось. Ты же не видел никаких странных свечений или приспособлений, которые двуногие использовали для того, чтобы обнаружить других разведчиков»
«Это так», – ответил Лазающий-Быстро как можно правдивее: «однако двуногие очень умны. Я не заметил ничего из их штук, о которых знал, но доказывает ли это, что у двуногих нет штуковин, о которых нам еще не известно?»
«Ты охотишься на земляных бегунов в верхних ветках, меньший брат», – сурово сказал Сломанный-Зуб, старейший из старейшин Яркой Воды: «Ты позволил двуногому не просто увидеть себя, но увидеть то, как ты совершал набег на его владения. Не сомневаюсь, что ты попробовал его мыслесвет, но я также не сомневаюсь, что в том мыслесвете ты попробовал прежде всего то, что было важнее всего для тебя самого»
Как бы сильно обвинение Сломанного-Зуба не разозлило Лазающего-Быстро, он не мог как следует возразить ему. Даже у Народа неправильно понять чувства всегда было гораздо легче, чем мысли, выраженные словами, и со стороны Сломанного-Зуба, никогда не пробовавшего мыслесвет двуногого, было вполне обоснованно предположить, что будет тем более сложно понять мыслесвет совершенно чуждого существа. Лазающий-Быстро не просто предполагал, а знал точно, что мыслесвет двуного был таким сильным, таким энергичным, что он просто не смог бы распознать его неправильно, однако если он не мог объяснить, откуда он это знал даже себе самому, он вряд ли мог осуждать вождей клана за то, что они не смогли понять то же самое.
И потому, что он не мог объяснить, он принял упреки так кротко, насколько смог. Пучковый стебель, который он принес домой, до некоторой степени смягчил выговор, так как оказался таким чудесным, как то обещали песни других кланов, но даже его было недостаточно, чтобы избежать одного последствия, которое он ненавидел до глубины души.
Его освободили от обязанности наблюдать за его двуногими, и Прячущийся-в-Тени, другой разведчик (к тому же внук Сломанного Зуба), получил эту задачу вместо него. Несмотря на свое сопротивление, Лазающий-Быстро понимал причину такого решения, ибо Народу стоило только увидеть, как люди рубят деревья своими жужжащими орудиями, которые вгрызались в стволы деревьев настолько больших, что могли выдержать целые кланы Народа; или как они используют машины, чтобы выдолбить глубокие норы, в которые они устанавливали свои жилища, чтобы усмотреть потенциальную опасность, которую представляли двуногие. Им не обязательно было решать убить Народ или уничтожить все угодья клана, они могли прийти к точно такому же результату совершенно случайно. Поэтому Народ решил, что избежать этой опасности можно только полностью прячась от людей. Кланы должны оставаться необнаруженными, наблюдая, но сами не попадая под наблюдение, до тех пор, пока не решат как лучше всего отреагировать на странных созданий, которые так уверенно и осведомленно переделывают мир.
