– Такое количество вы могли принести только в сумке или чемодане. У вас нет сумки и чемодана. Приготовьте чек, да и у вашего друга должен быть счет в банке. – И адвокат назвал сумму.

Федя уставился на адвоката, изумление сделало его лицо глупым и злым.

– Почему? – спросил он, встряхнувшись и задрав вверх подбородок.

– Вы меня заинтриговали. Скажи вы, что хотите отомстить, ну… это неинтересно.

– Почему так дорого?! – спросил Федя осипшим голосом.

– У вас большое и тяжелое дело на государственном уровне. Только моими талантами сыщика здесь не обойтись, оплачивать придется весьма дорогих чиновников безопасности, зато я обещаю, что, если этой женщины здесь не будет, я найду ее там, у вас. В России, – добавил адвокат, нависая над Федей. – Вы меня очень заинтересовали. Скажете вашему другу про меня?

– Нет, – Федя дышал тяжело и не двигался с места, хотя хозяин кабинета явно собрался его выпроводить. – Я это… Я не очень понял.

– Денег стало жалко? – спросил адвокат, зябко потирая руки. – Не лишайте меня удовольствия от этой работы, и потом… Только представьте, это же будет самый дорогой в мире трах! Подпишите договор.

– Чего? – теперь Федя решил, что точно ослышался.

– Ничего особенного, но я теперь являюсь вашим адвокатом, если вы попадаете в историю, я решаю ваши проблемы. Это моя работа, я ведь и налоги плачу.

Федя сказал, что с детства не подписывает никаких договоров.

– Тогда поставьте крестик вот здесь, пожалуйста.

В тринадцать лет Федя подписал один договор, он запомнил его навсегда. Федя помнил даже цвет и запах листка в линейку. Листок был почти пустым, потому что написано было:

Всего листков было три. Текст одинаковый, подписи разные. Драной Жопой мог еще стать вальяжный черноглазый Хамид и огромный толстяк Макс-Черепаха. Договоры упаковались в жестяную банку от чая – богатство Хамида, он хранил в ней несколько фотографий и кольцо-печатку – и были закопаны под деревом недалеко от железнодорожной станции. Федя вдруг вспомнил отчетливо недоумение на отечном лице Макса-Черепахи – тот не понял, что значит расписаться, тогда Хамид сказал ему: «Поставь крестик…»

Макс поставил крестик. Это было в 1964 году в маленьком провинциальном городке.

– Зачем мы это пишем, ведь его уже нет? – спросил рассудительный Хамид.

– Чтобы никогда не забыть и быть начеку, – ответил Федя.

Перед начищенной до блеска пластинкой с именем Дэвида Капы стоял старый поляк и неуверенно смотрел на дверь. Почувствовав, что его разглядывают, поляк поднял голову и слегка кивнул иссушенному лицу в окне. Дверь открылась. Поляк оглядел китайца, вошел, все еще медля, но потом отдал слуге шляпу и фотоаппарат. Он завороженно разглядывал картины, пока поднимался по лестнице в кабинет адвоката, перед одной даже замер в благоговейном восторге.

– Казимир Вольшанский, – чуть кивнул старик, огляделся и сел в кресло, повинуясь слабому гостеприимному движению руки Дэвида Капы.

Хозяин кабинета перекладывал на столе бумаги, открыл и закрыл большую книгу, убедившись, что закладка – тонкая пластинка из слоновьей кости с резьбой – лежит ровно и там, где надо, потом откинулся на спинку стула, соединил пальцы подушечками, посмотрел в окно и замер, словно заснул.

Наступила тишина.

Старый поляк сидел расслабленно, ему очень нравилась обстановка кабинета и как пахли книги. Дэвид Капа, не двигаясь и не поворачивая головы, повел глазами и внимательно осмотрел Казимира. Казимир встретил его взгляд с невозмутимой старческой доброжелательностью.

– Ищете кого-то или прячетесь? – спросил адвокат, не отводя взгляда.

– Благодарю вас, ищу, – чуть наклонил голову Казимир.

– Почему вы решили, что я смогу помочь?

– А, простите, вот! – Казимир порылся сначала в одном кармане, потом в другом и достал визитную карточку. – Вот, пожалуйста, этот человек в Москве сказал мне, что вы – лучший.

Адвокат внимательно прочел имя на карточке, посмотрел, вспоминая, куда-то мимо Казимира, чуть усмехнулся и кивнул.

– Чем больше вы мне расскажете, тем быстрее я смогу помочь.

– Понимаю, понимаю. Извольте. – Казимир наклонился, упершись локтями в колени, подался вперед и занервничал. – Я поляк, в Москве кормлю людей. Как это объяснить… Все, что я умею, – это вкусно готовить, вот и кормлю всех, кто приходит. Одинок, – тут Казимир чуть замешкался и вздохнул. – Мне очень понравилась женщина, а ее почему-то увезли в Турцию. Она красива и… очень красива, только у нее трудная профессия – она, как это правильно?.. Она ловит преступников, она даже милиционер, только женского рода. Я хотел бы ее найти. Да! Она молода, темные волосы, и что самое главное – она ранена, да-да!

В лице адвоката ничего не изменилось, он вдруг отрывисто и нервно произнес странный звук, на который тут же открылась дверь и вошел китаец.

– Принеси хересу, – сказал адвокат и, сощурившись, посмотрел на Казимира. – Что делает эта раненая женщина-милиционер в Турции?

– Да, вы правы, все это очень странно. Понимаете, я живу спокойно, люблю готовить, вечером телевизор, по субботам музыка. Да! По воскресеньям мы с друзьями иногда собираемся поиграть у меня в карты. Я никогда не слушал, что говорят мои клиенты, которых я кормлю, понимаете? А тут, сам не знаю, как это получилось, я вдруг понял, что говорят про нее. Она сильно навредила какому-то важному бандиту, что-то у него украла или пристрелила кого-то не того. Он хотел ее найти и разобраться, так они говорят – разобраться! Я приехал к ней, ее зовут Ева, Ева Курганова, привез деньги и сказал быстро бежать, я сказал даже, куда бежать, а она не успела. Я следил, я видел ее в аэропорту, я точно знаю, что она в Турции, потому что этот человек, который хотел с ней разобраться, он летел вместе со мной в самолете! Нет, послушайте, – Казимир протянул руки к адвокату, потому что тот встал и разливал херес темного золота в бокалы, – мы прилетели в одном самолете, этот человек здесь, если он ее найдет раньше меня, он может ее убить, понимаете!

– Выпейте, – сказал адвокат, протягивая бокал Казимиру. – Вы не нервничайте так, выпейте со мной, я бывал в Польше некоторое время, Польша очень грустная страна, мы ведь почти ровесники, так ведь? – он смотрел в растерянное лицо Казимира, чуть усмехаясь.

– Благодарю вас.

– Вы мне не все сказали. Кого эта женщина убила?

– Я не знаю. Я могу только предполагать, учитывая обрывки услышанного разговора. Этот большой человек – убийца. Он должен был устроить кому-то побег, а Ева помешала, вот и все. Правда… Понимаете, я читаю газеты. В тот день сбежал «киллер номер один», как его у нас называют, я особо не вникаю. Как это объяснить, со мной что-то произошло. Я жил все время очень тихо и без проблем. Бандиты, киллеры, господи, помилуй! Я тут у вас сижу и не верю сам себе, что я здесь. Вот я кому-то все это рассказываю и сам слышу, что все – бред, полный бред. Извините. – Казимир поднялся и стал искать, куда поставить бокал. – Я пойду, мне лучше уйти, я сам себе смешон.

– Я берусь за ваше дело, – сказал вдруг Дэвид Капа. – Только один маленький вопрос: зачем вы ищете эту женщину?

– А… Ну это очень просто. Она должна поехать в Польшу и родить там мне внуков.

– Она ваша дочь?

– Нет, что вы. Но ведь все может быть, так? Сколько я должен? – Казимир чудовищно устал.

– Нисколько. Считайте, что все уже оплачено. Только, если можно, припомните, пожалуйста, кроме этого бандита, в самолете были еще какие-нибудь знакомые?

– Да!.. Действительно. Ева приходила ко мне покушать с одной очень красивой молодой женщиной. Такая роскошная блондинка северного типа, она то ли психолог, то ли детский врач. Она была в самолете, я даже знаю ее имя, это редкое имя – Далила. Вам нужно имя того человека, который ищет Еву? Я его знаю.