В пользу саяно-алтайского ареала как прародины, по меньшей мере, некоторых групп американских индейцев свидетельствует еще один записанный здесь космогонический миф ― история о том, как звери и птицы делили год или день (см. цв. вкл. 26). Это очень симпатичный рассказ с колоритными участниками. Персонажи, не слишком отличающиеся от героев Уолта Диснея, решают в нем судьбы мира. Сюжет нетривиален, легко заметен и как никакой другой позволяет проследить пути древних мигрантов. В самом общем виде он таков: первопредки (люди-животные) спорят о том, сколь долго должны длиться год, зима, ночь и иные периоды времени, должны ли холод и тьма сменяться теплом и светом. В типичных версиях появляются дополнительные детали. Персонажи спорят о количестве дискретных единиц времени, которыми определяется продолжительность более крупного периода времени, а число месяцев или часов сопоставляется с числом пальцев, шерстинок, перьев, полос на теле участников. Вот несколько вариантов.
Талтан (атапаски Британской Колумбии). Бобр хочет в году двести месяцев, по числу отметин у него на хвосте, половина из них ― зимние. Дикобраз хочет столько зимних месяцев, сколько пальцев на его передних лапах, отрезает по пальцу, чтобы на каждой лапе было четыре, а не пять пальцев. Бобр в конце концов соглашается, чтобы в году было двенадцать месяцев.
Цимшиан (запад Британской Колумбии). Гризли созывает зверей на совет, хочет долгую и суровую зиму, чтобы обезопасить себя от охотников. Дикобраз доказывает, что крупные звери умрут, так как погибнут растения, которыми они питаются. В знак своей правоты он откусывает себе большой палец, у него остается по четыре пальца на лапе. Звери соглашаются с дикобразом, решают, что всем надо быть в берлогах по шесть месяцев, и устанавливают особенности времен года.
Шусвап (сэлиши Британской Колумбии). Гризли говорит: «Пусть в году будет столько месяцев, сколько перьев в хвосте куропатки» (у нее 22 пера)! Койот: «Пусть столько, сколько перьев в хвосте у дятла (двенадцать), половина из них — холодные, половина — теплые!» Гризли думает, что у дятла в хвосте много перьев, и соглашается.
Монтанье (алгонкины полуострова Лабрадор). Животные добывают лето, договариваются, чтобы времена года чередовались. Олень-карибу хочет столько зимних месяцев, сколько шерстинок у него между пальцами, бобр ― сколько чешуек у него на хвосте, сойка ― сколько у нее пушинок. Дятел: «В зиме — шесть месяцев, сколько пальцев у меня на двух лапках!» Так и стало.
Команчи (юто-ацтеки Техаса). Сперва было холодно и темно. Звери собрались обсудить положение. Медведь, колибри, черепаха требуют перемен. Койот, опоссум, енот хотят, чтобы все осталось по-старому. Обе стороны договариваются решить вопрос в ходе игры. Вначале выигрывает койот, затем медведь. Медведь говорит, что во рту у него они увидят желтую полосу, это будет рассвет, колибри ― что у него во рту будут заметны шесть язычков, это определит тепло на полгода и холодную погоду на другие полгода. Так и происходит. С тех пор существуют ночь и день, зима и лето.
Крики (мускоги Джорджии и Алабамы). Животные собираются, чтобы поделить ночь и день. Медведь ― председатель. Одни хотят только день, другие ― только ночь. Бурундук: «Пусть будут поровну ― как темные и светлые полосы на хвосте енота!» Медведь со злости царапает бурундука когтями, на его шкуре остаются полосы.
Мотив уподобления единиц времени отметинам на теле ― этот мотив возник уже в Америке, в Азии его нет. Однако сам спор зверей, да еще и при участии медведя и бурундука (как у криков и ряда других североамериканских индейцев) известен тюркам Саяно-Алтая. Более далекие параллели есть также у якутов и казахов. Понятно, что числа, определяющие в сибирских текстах продолжительность месяцев и года, взяты из современного календаря и в прошлом могли быть другими.
Алтайцы. Звери собираются, чтобы установить продолжительность года, месяца, дня. Медведь предлагает год длиной в сто лет, в году — сто месяцев, в месяце — сто дней. Все, остолбенев, замолкают. Ласка прибегает последней, говорит, что ни один зверь не проживет так свой век. Пусть в году будет 12 месяцев, в месяце 30 дней. Так и решили.
Хакасы. Медведь и бурундук спорят, сколько дней будет в первом весеннем месяце. Медведь хочет 30, бурундук 31. Медведь не хочет лишний день лежать в берлоге, царапает бурундука, на его шкуре остаются полосы. В месяце, который хакасы называют месяцем бурундука, 31 день.
Сюжет спора о времени известен и на юго-восточных окраинах Азии ― у племен нага в северо-восточной Индии, в Индонезии, на островах Флорес, Тимор и Сумба и даже на Новых Гебридах, где спорщиками, правда, являются не животные или птицы, а двое мужчин-создателей. Параллели эти вряд ли случайны. Сибирь и юго-восток Азии связывают и другие сюжеты. Очень вероятно, что подобные связи отражают процесс заселения Сибири группами людей восточно-азиатского происхождения. Алтае-саянские параллели американским мифам касаются, однако, не только основного мотива, но и более частных подробностей, поэтому именно они содержат материал для выявления индейской прародины.
Существуют еще две большие серии фольклорно-мифологических мотивов, связывающих Северную Америку с Сибирью и вообще с континентальной Евразией. Первая касается представлений о звездном небе.
Этнологи и миссионеры давно заметили, что в Африке южнее Сахары звездной мифологии практически нет. Среди звездных объектов там известны Млечный Путь, Плеяды, Венера и изредка Пояс Ориона, но и с ними связано мало повествований. Видимо, звездная мифология стала бурно развиваться уже после выхода современного человека из Африки. Соответственно в индо-тихоокеанском мире и в континентальной Евразии возникли разные представления о видимых ночью светилах. Свою роль сыграла, конечно, и разница в картине звездного неба в Северном и Южном полушариях.
Единственными образами восточно-азиатского происхождения, которые были, по-видимому, принесены в Новый Свет, являются представления о Млечном Пути как о реке или огромном змее. В Америке подобные образы характерны больше для Южной, чем для Северной, Америки. Сибирь и Центральная Азия обнаруживают совершенно другие связи ― исключительно с Северной Америкой и касающиеся не Млечного Пути, а Ориона и особенно Большой Медведицы.
Одним из самых популярных евразийско-американских мифов является история «космической охоты» (см. цв. вкл. 27). В некоторых звездах и созвездиях люди видят фигуры охотников, их собак, убегающих или убитых животных. Этот мотив лежит в основе сюжетов, характерных для Северной и Центральной Евразии, Северной и отчасти Южной Америки. В Африке «космическая охота» встречается очень редко, все версии одинаковы (три звезды Пояса Ориона ― это охотник, собака, дичь). В Австралии есть один или два рассказа, напоминающих этот сюжет, у новозеландских маори Орион ― охотник на птиц. Что же до евразийско-американских параллелей, то они выходят за пределы основного мотива: речь идет о целой последовательности уникальных эпизодов.
Первая яркая параллель касается истолкования главных звезд Большой Медведицы. В Западной Сибири и прилегающих районах Восточной и Южной Сибири у хантов, селькупов, кетов, хакасов и западных (но не юго-восточных) эвенков три звезды ручки ковша ассоциируются с тремя охотниками, а четыре звезды самого ковша ― с лосем. Точно такое же истолкование Большой Медведицы встречается в Северной Америке у ирокезов (как северных, в частности сенека, так и южных ― чироки) и у микмак ― представителей алгонкинской языковой семьи. Единственная разница в том, что индейские охотники гонят по небу не лося, а медведя. Особенно замечательно, что как в Америке, так и в Сибири слабая, едва заметная звездочка рядом со второй звездой ручки ковша считается котелком, в котором охотники собираются варить мясо. Эта последняя деталь настолько уникальна, что не оставляет сомнений в исторической обусловленности сибирско-американских параллелей. Звездочку эту астрономы называют Алькор, а находящуюся рядом большую звезду ― Мицар.
