Начнем со второго вопроса. Поскольку мотивы континентально-евразийского комплекса распространены главным образом в Северной Америке, то логично заключить, что они проникли в Америку позже. Уже жившие к этому времени в Центральной и Южной Америке носители индо-тихоокеанского комплекса помешали новым переселенцам туда продвинуться. Вместе с тем речь все равно должна идти об эпохе первоначального освоения Нового Света. Иначе трудно представить, как континентально-евразийские мотивы могли оказаться в Патагонии, притом, что в Центральной Америке их следы не заметны. Отсутствие «ныряльщика за землей» и других мотивов данного комплекса в нынешних мифологиях населения Берингоморья также указывает на раннюю датировку.

Возможно, правда, и другое решение. Носители двух комплексов мотивов заселяли Новый Свет одновременно, но шли разными путями и осваивали разные природные зоны.

Что касается первого вопроса, то гипотезе о двух в корне различных популяциях, принявших участие в освоении Нового Света, существует альтернатива. Дело в том, что в мифологии народов Западной Сибири представлено много таких мотивов, которые встречаются на Чукотке, на нижнем Амуре, а иногда и в более южных областях тихоокеанского фронта Азии. Очень похоже, что до недавнего расселения в Восточной Сибири тунгусов и якутов мифология всей Сибири была примерно одинаковой и содержала большое количество индо-тихоокеанских мотивов. В конце плейстоцена доля таких мотивов скорее всего была еще выше. Этот-то комплекс мотивов и был принесен предками индейцев в Америку. Однако именно в эпоху заселения Нового Света в континентальной Евразии набор мотивов начал меняться, а в облике людей стали накапливаться те признаки, которые характерны для монголоидов. Соответственно те группы людей, которые следовали в арьергарде потока мигрантов в Америку, принесли туда уже существенно иную культуру и иные гены, нежели первые переселенцы. Азиатские предки более поздних мигрантов были потомками азиатских предков тех, кто оказались в Америке первыми. Однако ранние переселенцы сохранили архаические домонголоидные признаки в своей анатомии и архаические формы культуры, в то время как у поздних мигрантов изменились и генотип, и культура.

Эта гипотеза сформулирована главным образом для того, чтобы примирить материалы сравнительной мифологии с данными популяционной генетики. Последние свидетельствуют скорее о едином происхождении американских индейцев, хотя считать это мнение окончательным и надежно доказанным пока нельзя. Специалисты по краниологии (см. главу 5) указывают на существование в Южной Америке домонголоидного протоморфного субстрата, который вполне мог бы оказаться носителем индо-тихоокеанского комплекса мотивов. Проблема лишь в том, что в картине современного распространения генетических линий следы этого домонголоидного населения явным образом не прослеживаются, хотя меньшая монголоидность южноамериканских индейцев по сравнению с североамериканскими давно известна. Если в генофонде домонголоидные признаки ослаблены, то почему в мифологии индо-тихоокеанский комплекс мотивов выражен чисто и ярко, особенно к востоку от Анд и у некоторых индейцев Центральной Америки? Ответа на этот вопрос пока нет.

Если бы нам пришлось реконструировать историю заселения Нового Света только по данным сравнительной мифологии, то мы бы наверняка предположили следующее. Носители индо-тихоокеанского комплекса мотивов проникли в Новый Свет и заселили его тропические области в период до ледникового максимума или во время этого максимума, когда значительные области Северной Америки не были пригодны для обитания. После того как в леднике образовались проходы, в Америку пришло новое население ― носители континентально-евразийского комплекса. Проникнув по коридору Маккензи на Великие равнины, эти люди далее расселялись на север вслед за отступающим ледником, а также на юг вдоль Тихого океана, принеся свою культуру в Патагонию.

Такому сценарию противоречит, однако, археология: в Амазонии и Гвиане нет сколько-нибудь надежно датированных памятников древнее 11,5—14 тыс. лет назад, да и в других областях Нового Света реальность докловисских памятников остается под сомнением (см. главы 2 и 3). Самые ранние, причем все же не стопроцентно достоверные, следы человека к югу от ледника датируются в Америке временем более 16 тыс. лет назад по радиоуглероду. Если люди появились здесь раньше, то где их следы? Неужели все первые обитатели Нового Света ютились исключительно на ныне затопленном континентальном шельфе? В принципе это допустимо, но не слишком вероятно. И главное: как первые мигранты сумели обойти ледники Аляски? А если люди пришли в Америку еще до ледникового максимума, то отсутствие памятников возрастом 18—25 тыс. лет назад при повсеместном обилии памятников возрастом 11—14 тыс. лет назад и вовсе никакого объяснения не находит.

Южная Сибирь остается наиболее правдоподобной прародиной всех американских индейцев, начавших свой путь в Новый Свет уже после завершения ледникового максимума, т. е. 18—19 тыс. лет назад. Однако для этого нам следует предположить, что по культуре древнейшие жители Сибири в чем-то напоминали папуасов или амазонских индейцев и что у них, в частности, были характерные для Южной Америки и Меланезии ритуалы и мифы, связанные с противостоянием мужчин и женщин как двух разных общин. Рискованная гипотеза, но и другие на данный момент не лучше.

В июле 1996 г. судебно-медицинскому эксперту округа Бентон в штате Вашингтон Джеймсу Чаттерсу был передан человеческий череп, который двое подростков нашли на берегу р. Колумбия близ г. Кенневик (см. цв. вкл. 31). Никакого кладбища поблизости не было по крайней мере в течение последних столетий. Прибывшие на место работники прокуратуры обнаружили скелет мужчины лет 30-40, который лежал в неглубокой яме, размытой паводком. Видимо, это было преднамеренное захоронение. Вещей рядом со скелетом не оказалось, но в тазовой кости человека застряло острие каменного наконечника копья или дротика. Останки перевезли в Музей естественной и культурной истории университета штата Вашингтон в г. Сиэтл.

Д. Чаттерсу показалось, что череп принадлежал человеку европеоидного облика. Раз так, значит, какому-то из белых «первопроходцев», осваивавшему индейские земли на дальнем Западе и, возможно, убитому настоящими первопроходцами этих земель ― индейцами. Но некоторая доля сомнения все же оставалась, а потому решено было произвести радиоуглеродный анализ. Дата оказалась внушительной ― 9,2 тыс. лет назад. Откуда бы взяться белым людям в Америке в начале голоцена?

Значит, все-таки индеец? Это меняет дело! Не прошло и недели после обнародования результатов анализа, как союз пяти индейских (сахаптинских) племен, обитающих поблизости в резервации ― уматилья, якама, не-персе («проколотые носы» ― так их прозвали французы), ванапум и колвиль ― потребовал у властей предоставить им скелет для перезахоронения. В Белом доме индейцев поддержали, ведь политкорректность была важным пунктом «левой» программы Клинтона. Юридической основой для требования был знаменитый акт, слишком хорошо известный всем американским специалистам по доистории. Документ носит аббревиатуру NAGPRA, принят он был в 1990 г. и официально именуется так: «Акт о защите захоронений коренных жителей Америки и о репатриации». Об этом законе стоит поговорить особо, и начать приходится издалека.

Вряд ли нужно распространяться о том, что европейцы сделали с коренным населением Нового Света ― об этом знают все. Споры идут лишь о том, какая из бед послужила главным фактором вымирания. Физическое ли истребление? Инфекции, против которых у аборигенов не было иммунитета? Разрушение культуры со всеми его социально-демографическими последствиями? Впрочем, не так важны причины, как результат. По последней, очень скромной оценке, принадлежащей Д. Юбелейкеру, численность коренного населения Северной Америки на момент первого контакта с европейцами составляла почти два с половиной миллиона человек. Оценки Г. Добинса несравненно выше ― до 10 и даже до 18 млн (он исходил из того, что к моменту, когда европейцам впервые пришло в голову пересчитать аборигенов, те уже в значительной мере вымерли от повальных эпидемий). Но даже если поверить Д. Юбелейкеру, то все равно выходит, что за пять столетий в результате деятельности колонистов местное население сократилось почти на 80% и к началу ХХ в. едва превышало полмиллиона (эта цифра, естественно, внушает больше доверия). Вымирание шло разными темпами. Если в Калифорнии численность местного населения уменьшилась почти в 30 раз, то жителям арктических районов повезло больше. Слишком уж суровы там были природные условия, что и спасло аборигенов, успевших за многие тысячелетия адаптироваться к жизни в экстремальном климате. Европейцы, к счастью, были к таким условиям менее приспособлены.