Расплывчатость, неуловимость границы между тем, что можно считать прирожденным свойством ребенка, и тем, что формирует в нем окружение, ориентируясь на его пол, так же заметна и в детских играх. Огромная натяжка – думать, что система воспитания навязывает детям единые стандарты. Ничего подобного! И лучше всех понимают это торговцы игрушками, когда, потрафляя вкусам покупателей, оформляют прилавки – отдельно для мальчиков и отдельно для девочек. Есть множество игрушек нейтральных – как, впрочем, было и всегда с тех сравнительно недавних, в историческом масштабе, пор, как этот специфический товар занял свое место в структуре общественного производства. Но есть особая группа знаковых игрушек. Кто бы вы ни были и как бы ни смотрели на проблему соотношения полов, вы не подарите мальчику куклу. Точно так же, как не купите для девочки пистолет или ружье. Никаких перемен здесь нет и, похоже, не предвидится.
Но есть особая группа так называемых развивающих игр и игрушек начиная от простеньких кубиков, непосредственно сменяющих погремушки, и до сложных конструкторов, моделей, головоломок. Они-то и стали инструментом одного из серьезных американских исследований. Фиксировалось все: интерес к этим занятиям, возрастные градации в проявлении этого интереса, способность детского мышления справляться с проблемами, возникающими в ходе игры. Первые наблюдения выглядели убийственно для феминисток и всех, кто им сочувствует: оказалось. что девочки по всем позициям уступают мальчикам. Из нескольких игр, предложенных им на выбор, они заметно реже выбирают трудные, в интеллектуальном смысле, меньше баллов набирают в решении технических задач. По возрасту мальчики тоже дают им фору – в разнополой паре играющих, равных по силе, мальчик обычно оказывается младше…
Но в своих выводах, тем не менее, психологи проявили большую осторожность. Они не позволили себе забыть о том, что в эксперименте не была соблюдена необходимая чистота. Дети ведь вошли в их опыты уже «готовенькими» – в том смысле, что от рождения и до нынешнего своего возраста они прошли немалый путь, и их движение по этому пути было неодинаковым. Вкус к любой игрушке столько же возникает самопроизвольно, сколько и формируется старшими, начиная с того, что кто-то должен дать ее ребенку, научить в нее играть и вместе с ним порадоваться его успехам. Если мальчик равнодушен к техническим игрушкам, это ставит перед его родителями вопрос, на который они могут ответить по-разному. Но поневоле должны об этом подумать. Если же такие игры неинтересны девочке, в этом, как правило, не видят проблемы: на то она и девочка!
Когда я писал свою статью для «Литературки», этих данных у меня еще не было. Сами эксперименты тогда еще не были проведены. Но и на основании своих собственных материалов я мог заключить, на какую опасную тему фантазирует моя оппонентка. Эволюция общества не может вести к появлению «человека вообще», с атрофированными признаками пола. Меняются сами эти признаки, как и соотношения между ними. Поколения могут как угодно далеко разойтись в своем понимании социальной и психологической природы пола, в том, какие проявления мужской и женской сущности возводятся массовым сознанием в эталон, а какие выводятся за рамки социально допустимого. Но зазор остается всегда, линии развития мужской и женской половин нашего вида никогда не сойдутся в одной точке.
Но почему это должно вызывать в нас сожаление? Откуда могла взяться мысль, что человек, человечество стали бы богаче и счастливее, лишившись тех особенностей восприятия мира и самовыражения, которые привносит пол? Я смотрю на мир глазами мужчины, так же и действую, так же работает и мой интеллектуальный аппарат. Но когда рядом женщина – жена, дочь или одна из моих учениц, и мы обсуждаем какие-то события, строим планы, обмениваемся информацией, – часто почти физически ощущаю, как расширяется круг обзора, обогащается мысль. Ну, не случайно ведь советуют опытные менеджеры собирать для решения крупных задач, для мозговых штурмов разнополые коллективы – это на порядок увеличивает их эффективность по сравнению с тем же числом участников только женского или только мужского пола. И глубоко, на мой взгляд, заблуждаются те, кто сводит происходящее к одной лишь сексуальной игре. Это всего лишь инверсия старой ошибки, когда, наоборот, всю роль секса в человеческой жизни связывали исключительно с деторождением. Как ни грандиозно значение сексуального начала в психике, все же не к нему одному сводится пол как составляющая человеческой личности.
Женский шовинизм ничуть не лучше мужского, пусть даже и возникает в порядке ответной реакции на пренебрежение. Одно из его проявлений – считать, что мужчинам живется легче и проще, что они все проблемы решают, как семечки щелкают. Отсюда и иллюзия, что уподобившись в своем духовном облике мужчине, женщина преодолеет трудности, ощущаемые ею как гнет своего пола. Допустим, такая метаморфоза и вправду произойдет. Но ведь тогда вместе с мужской ролью и мужским складом психики на женщину обрушатся и все психологические издержки мужского статуса, ничуть не более приятные на вкус.
Но стоит ли всерьез относиться к такого рода пожеланиям? Какую опасность могут они представлять? Или спросим по-другому: идет речь об утопии или о чем-то реально осуществимом?
Вспомним еще раз, с чего начинается процесс половой дифференциации. В течение первых недель эмбрионального развития только что зародившаяся жизнь пребывает в первичной ипостаси – крошечный комочек клеток. Так же микроскопически малы и дозы биологически активного вещества, мужского гормона, выделяемого определенными группами этих клеток. Но их присутствия либо отсутствия оказывается достаточно, чтобы запустить всю цепь превращений, в результате которых в огромной человеческой семье произойдет прибавление – она станет больше на одного сына или на одну дочь.
Так формируется биологический пол. Но я бы хотел подчеркнуть, что есть много прямых аналогий между этим процессом и продолжающими его этапами приобщения к полу человеческой личности. Здесь «работают» другие факторы, но по тонкости, деликатности, а главное, чрезвычайной хрупкости эти психологические механизмы вполне можно соотнести с тем, как идет развитие плода в материнской утробе. Тут тоже, как говорят художники, все держится «на чуть-чуть».
И нет, как показали открытия последних лет, четкой границы между биологическими и социальными компонентами пола. Воспитание потому и достигает успеха, что преподносимые обществом уроки закрепляются на уровне органических систем, прежде всего – эндокринной. Все чаще говорим мы о «второй биологии», присущей из всех живых существ только человеку и лежащей в основе всей его созидательной, управляемой разумом жизнедеятельности. Социальный пол – один из самых ярких примеров «второй биологии». То, что в половом развитии определяет природа, вряд ли претерпело существенные изменения со времен каменного века. «Вторая биология» не в пример пластичнее. Каждая эпоха, несущая с собой изменение половых ролей, вносит в нее существенные коррективы. И все же она остается частью живой природы, тем же всеобщим законам подчиняется и так же болезненно реагирует на грубое, беспардонное вмешательство. Как и везде в природе, равновесие в явлениях «второй биологии» достигается за счет взаимоувязки бесконечного множества динамичных, противоречивых факторов – частично они уже понятны науке, но о многом она пока еще в лучшем случае только догадывается. Одно неосторожное движение – и баланс нарушается, снижается или вовсе исчезает жизнеспособность.
Сколько тяжелейших, незаживаемых ран нанесла природе самонадеянная, невежественная готовность повелевать природой, кроить ее и перекраивать по своей прихоти, приспосабливая к сиюминутным нуждам! Нас не устраивает это болото, зачем оно нам? И эта громадная бесплодная пустыня: она здесь совершенно не на месте. Превратим ее в цветущий край! Все вместе взятые природные катаклизмы не нанесли жизни на Земле такого ущерба, какой понесла она по вине варварских действий человека, возомнившего себя повелителем всего сущего.
