Трудность заключалась в том, что князь Игорь еще в прошлом году забрал Берсеня в Киев, под свою руку. Назначил его думцем, пожаловал ему боярство, всячески его привечал, и Свенельд давно раскусил этот дальновидный княжеский ход. Забирая Берсеня под свою руку, Игорь существенно ослаблял позиции своего первого воеводы.

Были три друга детства, связанных общей, вполне детской, но и по-детски вполне искренней клятвой. Одного из них — самого прозорливого и самого осторожного — князь Игорь взял к себе. Второй — предан до смертного часа, исполнит любую просьбу, не говоря уже о повелении, отважен, дерзок, опытен, но — не советчик. Не советчик Ярыш — исполнитель. Безусловно, в напряженной и бесконечной борьбе на верхах без верного исполнителя не обойдешься. Но прежде чем что-то исполнять, надо решить, что именно надлежит исполнить, когда, как, где и чьими руками. А для этого нужен советник, умеющий взвешивать конский волос сомнения на весах размышлений.

Конечно, есть еще Горазд. Умен, опытен, способен давать хорошо продуманные советы. Но еще его отец Стемид перед смертью просил их прикрывать свою дружбу и свою конечную задачу обычным дружинным приятельством. Так они и поступали до сей поры, стараясь встречаться не часто, чтобы подозрительный Рюрикович, у которого — Свенельд в этом был уверен — имелось достаточно своих глаз и ушей в его воеводской дружине, не насторожился, не стал проверять да перепроверять, когда и что именно Свенельд и Горазд говорили друг другу И поэтому Горазда лучше в древлянские дела не замешивать. Горазд нужен для иной, последней, куда более опасной, клятвенно подтвержденной цели. Последней задачи, решить которую они обязаны, даже если ради этого решения кому-то из них придется расстаться с жизнью или свободой.

И еще есть Мстиша Пока не посвященный в тайны и клятвы старшего поколения И Мстишу, и Горазда ради той, главной задачи следует оставить в стороне от решения древлянского вопроса, к которому рано или поздно вернется великий князь. Значит, остается одно— немедленно скакать в Киев для тайной встречи с Берсенем. Но без личного разрешения князя Игоря Свенельд не имеет права оставить дружину даже на считанные дни. Значит, надо испросить это разрешение, сославшись, скажем, на тоску по жене и детям.

Свенельд всегда добросовестно продумывал свои решения, а решив, как именно следует поступать, никогда не откладывал действий. И уже на следующее утро поспешил в загородную усадьбу Игоря, куда князь перебрался, получив столь щедрый подарок от Византии.

— Ну, что там еще? — с неудовольствием спросил он, как только воевода вошел в его покои.

— До меня дошел слух, великий князь, что моя жена скрывает от меня свою болезнь. Разреши проведать ее, я давно не был дома, и это меня беспокоит

— Я повелел тебе готовить обе дружины к походу против древлян, воевода.

Игорь велел Свенельду готовить только собственную дружину. О дружине княжеской ничего сказано не было Но Свенельд лишь молча поклонился Кажется, великому князю понравилась покорность обычно довольно строптивого воеводы.

— Три дня Через три дня ты явишься ко мне, и мы окончательно решим о твоем походе к этому… Да, Гремячему броду.

— Будет, как ты повелел, Свенельд еще раз поклонился, прижав правую руку к сердцу

— Ступай

Через час воевода выехал в Киев Следовало, конечно, ехать вместе с верным Ярышем, но Ярыш должен был пока наблюдать, что творится в усадьбе Ольги Кроме того, мельком сверкнул какой-то особенный взгляд князя, поймав который, Свенельд сразу понял, что имя Ярыша — не для вечно недоверчивых ушей Игоря. Тогда промолчал, а утром, подумав, взял с собою Мстишу, что уж никак не могло обеспокоить князя Игоря. Отец с сыном ехали проведать захворавшую мать по его же разрешению, что выглядело вполне естественным делом.

О том, что он берет Мстишу с собой, воевода сказал, когда седлали коней Сын очень обрадовался, кинулся собираться, но повидать матушку ему было не суждено Едва отьехав от Игорева стана, Свенельд придержал коня.

— О чем скажу — тебе молчать Прямо отсюда, коня не жалея, поскачешь к древлянскому князю Малу. Передашь ему мой низкий поклон и — только ему! — сообщишь, что великий князь затевает поход. А меня с дружиной посылает в обход через Гремячий брод Я тот брод переходить не буду, но Мал пусть соберет против Игоря все силы Думаю, что Игорь в бой вступать не станет, потому что не в этом его цель Его цель руками славян уничтожить мою дружину. Запомнил?

— Запомнил, отец

— Слово в слово передай Малу. Постарайся стать его любимцем. Живи в Искоростени, пока я не разрешу вернуться в Киев. Ты все понял, Мстиша?

— Я все понял, отец.

— Скачи. И поспешай.

Воевода подождал, пока Мстислав не исчез в лесу, и медленно тронул коня. До Киева оставалось совсем немного, и он думал, где и, главное, как ему лучше всего встретиться с Берсенем. Об этой встрече непременно доложат великому князю, начнутся вопросы и уточнения, и… И уже въезжая в Киев, воевода сообразил вдруг, что мудрствует он понапрасну: Бер-сень был родным братом Всеславы, жены Свенельда, а потому его появление в усадьбе воеводы было вполне естественным даже для неестественно подозрительного князя Игоря.

Всеслава несказанно обрадовалась прибытию самых дорогих и любимых, но, увы, нечастых гостей. Тотчас же послала челядь накрывать стол в трапезной, сияла улыбкой на заметно пополневшем лице и все время махала руками. Она всегда была искренна и безгрешна в выражении собственных чувств, гости отлично знали об этой ее слабости, но сегодня Свенельда она почему-то раздражала.

— Ой, любезные мои! Ой, дорогие вы мои!

— Нам с Берсенем надо поговорить, — сухо заметил воевода.

— Потрапезуем, и поговорите. И ты с дороги, мой Свенди, да и брата вижу редко.

— Служба, сестра, — улыбнулся Берсень.

Трапеза была обильной, но мужчины знали, ради чего они встретились, и поэтому пили фряжское вино, сказав Всеславе, чтобы убрала подальше хмельные медовые перевары. Разговор шел о детях, семьях, здоровье. Оба избегали говорить об ином не только потому, что Всеславе нравилась сложившаяся беседа, но главным образом потому, что свои мысли оба предпочитали высказывать наедине. И как только приличие позволило поблагодарить хозяйку, тут же удалились в личные покои Свенельда.

— Как твой глаз? — спросил Свенельд, размышляя, как удобнее начать разговор.

— Которого нет? — усмехнулся Берсень.

Два года назад он выезжал с дружиной великого князя навстречу новой кочевой орде, прорвавшейся сквозь заслоны хазар в Дикую Степь. Кочевники называли себя печенегами. Игорь по совету Берсеня решил начать с переговоров, прежде чем хвататься за мечи. Печенеги от встречи не отказались, и великий князь выслал на переговоры Берсеня. Однако какой-то шальной степняк, то ли не разобравшись, то ли из несогласия, встретил посла стрелой на подъезде. Стрела угодила Берсеню в глаз, но переговоры все же состоялись, и Игорю удалось спровадить кочевников к Дунаю, чтобы вдосталь погарцевали перед болгарской и византийской пограничными заставами.

Свенельд коротко поведал побратиму свои опасения.

— То, что ты послал к древлянам Мстишу неплохо, — задумчиво сказал Берсень, внимательно выслушав воеводу. — Но одного этого может и не хватить. Великий князь в их глазах куда больше важит, чем мой племяш. Теперь и славяне взвешивать умеют, научили вы, русы, их взвешивать.

— Какой я рус, — усмехнулся Свенельд. — Мать — славянка, отца не помню.

— Для славян ты — всегда рус, — вздохнул Берсень. — Как любой начальник из Киева.

— Советуй. За тем и приехал.

— Мстиша — это неплохо, очень неплохо, — вслух рассуждал великокняжеский думец. — Только…

Надо искать прямой ход к князю Малу, Свенди. Мал умен, расчетлив, хитер, но ради пользы племени своего древлянского всегда готов шагнуть навстречу. У тебя есть такая «польза», которая может соблазнить князя Мала?