— подумал Стивенс. — Корни Таннахилов уходят в глубокое прошлое».

Он вдруг почувствовал, что стало прохладно. С моря дул ветер, шуршали листья деревьев, нашептывая свою песнь, которую пели с тех пор, как были вырыты эти могилы. Стивенс наклонился пониже и осветил фонариком еще одно надгробие, на котором было выгравировано:

«Ньютон Таннахил»

Он перечитал даты жизни и смерти и почувствовал себя человеком, который нашел наконец то, что долго и мучительно искал. Ньютон Таннахил, дядя, был похоронен третьего мая. С двадцать четвертого апреля по пятое мая Артур Таннахил отсутствовал в больнице. Стивенс уже поворачивался в сторону выхода, когда за спиной услышал слабый звук. Что-то твердое и тугое уперлось ему в спину, мужской голос тихо сказал: «Осторожно, не шевелись!» Мгновение Стивенс колебался, но, поняв, что у него нет иного выхода, подчинился.

Ветер затих. На кладбище стало очень тихо. Стивенс думал о том, есть ли у него хоть какой-нибудь шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во всяком случае, если его начнут связывать, он будет защищаться, решил он. Тихий голос за его спиной произнес:

— Садись на землю и подожми под себя ноги. Если будешь делать то, что я говорю, с тобой ничего не случится.

Стивенс несколько успокоился. Он боялся, что их несколько. Но слово «я» имело подтекст, не оставляющий никакого сомнения: человек был один. И Стивенсу не захотелось слепо подчиняться ему:

— Что вам нужно?

— Поговорить с тобой.

— А почему не поговорить без усаживания на землю?

Раздался смешок:

— А потому что тогда у тебя не будет возможности напасть на меня. Быстро садись!

— О чем вы хотите говорить?

— На землю!

Тон голоса человека был настолько устрашающим, а тупой предмет так врезался в спину, что Стивенс, проклиная все на свете, решил повиноваться. Он присел, думая, что теперь напавший на него бандит успокоится.

— Какого черта вам надо? — раздраженно спросил он.

— Как тебя зовут? — голос снова стал тихим.

Когда Стивенс назвал свое имя, — его собеседник несколько секунд помолчал.

— Кажется, я где-то слышал это имя. Чем ты занимаешься?

Стивенс ответил.

— Адвокат? Ну теперь я, кажется, вспомнил. Пили говорил мне о вас. А я не обратил на это особого внимания.

— Пили? — переспросил Стивенс, и тут же догадался: — Боже, вы Таннахил!

— Да.

У Стивенса гора с плеч свалилась. Он поднялся на ноги и быстро произнес:

— Мистер Таннахил, я везде ищу вас.

— Не поворачивайтесь!

Стивенс замер, каблуки его туфель глубоко вдавились в грязь. Он был поражен враждебностью тона своего босса. После небольшой паузы Таннахил пояснил:

— Мистер Стивенс, я никому не доверяю только по внешнему виду, так что оставайтесь в той же позе, пока мы кое-что не выясним.

— Мне, без сомнения, удастся убедить вас, что я являюсь вашим поверенным в делах в этом округе и действую в ваших интересах, — отозвался Стивенс.

Он начинал понимать, что подразумевал Пили, когда советовал ему быть поосторожнее с наследником.

— Посмотрим, — последовал уклончивый ответ. — Вы говорите, что ищете меня.

— Да.

— И поэтому вы пришли сюда?

Стивенс понял, к чему клонит Таннахил. Он живо представил себя с фонариком в руке разглядывающим семейные надгробия. Что мог подумать о нем Таннахил, явившийся свидетелем этого? Стивенс понял также, что прежде чем он начнет задавать боссу какие-то вопросы, он должен будет сам дать объяснения по поводу своего вмешательства в дела его семьи.

Стивенс коротко рассказал о том, что произошло с ним с того момента, когда сегодня днем он уехал из дому. Дойдя до письма, которое показал ему Хаулэнд, он заметил:

— У меня возникла одна мысль. Она привела меня сюда. Я решил проверить кое-какие даты.

Таннахил слушал молча, не подавая никаких реплик. Стивенс закончил, он еще в задумчивости молчал целую минуту. Потом — сказал:

— Давайте присядем вон под теми деревьями, и теперь я вам кое-что расскажу.

Стивенс заметил, что Таннахил сильно хромает. Но ему показалось, что боли при этом он не испытывает: во всяком случае присесть ему удалось без видимого труда. Когда Стивенс пристроился рядом, молодой человек заговорил снова:

— Вы думаете, они вскроют могилу?

Стивенс был поражен. Он не думал, что все рассказанное им произведет на Таннахила такое впечатление. Неужели могила действительно пуста?.. Ему пришло в голову, что окружной прокурор Фрэнк Хаулэнд, смещенный в свое время с должности управляющего делами Таннахилов в этом округе, вполне может навредить своему бывшему боссу. Он медленно произнес:

— Боюсь, сэр, что я не смогу ответить на этот вопрос. Я звонил Пили и пригласил его сюда. Как только он прибудет, мы сможем встретиться с Хаулэндом и поинтересоваться, не удалось ли ему найти автора письма. Кстати, вы никого не подозреваете?

— Вопросы буду задавать я, — отрывисто ответил Таннахил.

Стивенс прикусил губу. Помолчав, он продолжил:

— Я был бы рад ответить на все ваши вопросы, мистер Таннахил. Я хорошо знаю здешние порядки и надеюсь скоро докопаться до истины.

— Стивенс, моя роль во всем этом очень мала. Я долгое время находился в клинике с полностью парализованной левой стороной. После несчастного случая я более года был без сознания. В конце апреля я исчез из больницы и пятого мая меня нашли на ее ступеньках без сознания. Я пришел в себя лишь неделю спустя. Через три недели я получил письмо от женщины, подписавшейся именем Мистры Ланет… В чем дело?

Стивенс, который не смог сдержать восклицания, произнес только одно:

— Продолжайте, сэр.

Таннахил заколебался, но потом продолжил:

— Мисс Ланет назвалась секретарем Ньютона Таннахила, который, очевидно, умер и, благодаря странному совпадению, был похоронен в то время, когда я отсутствовал в клинике. Она писала, что вскоре меня поставят в известность о том, что я являюсь единственным наследником семьи. Действительно, через несколько дней я был уведомлен, что наследую одно из крупнейших состояний в Калифорнии. Я должен был переезжать сюда и мог нанять целый штат медицинского персонала, который присматривал бы за мной здесь. Но я никуда не поехал сразу по двум причинам. Первая — это моя большая вера во врача, который лечил меня в клинике. Благодаря ему я могу передвигаться. Медленно, но передвигаться. Однако он ни за какие деньги не согласился переехать сюда. Вторая причина связана с теми смутными воспоминаниями, которые остались у меня о том времени, которое я провел вне клиники, впрочем, я ничего не могу сказать вам об этом. Важно только одно: я понял, что, когда приеду сюда, со мной не будут обращаться как с больным. — Он сделал глубокий вдох. — События, похоже, подтверждают этот мой вывод. — Некоторое время он молчал, а потом заговорил, как Стивенсу показалось, более сердито:

— На следующее утро после того, как я приехал сюда, — я еще жил в гостинице, ко мне пришли три человека, судя по всему, мексиканцы. Они делали вид, что являются моими старыми друзьями. Один из них, индеец небольшого роста с огромным носом назвал себя Тезлакодоналом, второй — похоже, полукровка, — Кахуньей, а имени третьего я не запомнил, хотя он тоже представился. Они настойчиво обращались ко мне как к Ньютону Таннахилу. Вы знаете, что так звали моего дядю. Я не боялся их, но, чтобы выиграть время и провести свое расследование, я подписал письмо, которое они принесли мне.

— Письмо? — переспросил Стивенс.

— Оно было адресовано Пили. В нем я обязывал его продолжать платежи Клубу пан-америкэн. Я пообещал им также, что буду подтверждать необходимость дальнейших платежей каждые полгода. Понятия не имею, о чем шла речь, но думаю, что еще легко отделался.

— Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?

— Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как будто я — мой дядя, Ньютон Таннахил.

Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о письме.