Вдруг пальцы распрямились, и руки упали на одеяло. Лицо Тана стало неподвижным и похожим нa маску. Он проговорил слабым голосом:

— Обычно я просыпался в своей постели, весь в поту. Брал свечу и бросался к зеркалу. Я испытывал ни с чем не сравнимое облегчение, обнаружив, что на лице нет крови. — Он помолчал и продолжил дрожащим голосом: — А теперь, говорю вам, он пользуется моей слабостью и одерживает верх, он заставляет меня принимать участие в гнусных преступлениях. Прошлой ночью это я напал на Цзао Миня. Но я не хотел набрасываться на него, не хотел его ранить… Однако я вынужден был, клянусь, вынужден был, вынужден был! — Его голос сорвался на визг.

Судья положил ему руку на лоб, покрытый холодным потом. Визг начал переходить в клокотание. Taн в ужасе уставился на судью, не в силах пошевелить губами. Когда судья наклонился над ним, чтобы лучше слышать, умирающий собрал последние силы и спросил:

— Скажите… я виновен?

Вдруг его глаза затянулись пеленой, челюсть отвисла, мышцы лица расслабились. Судья встал и накрыл голову Тана одеялом. Теперь на вопрос Тана ответит Высший Судья.

У главного входа в здание суда судья Ди встретил старшину Хуна. Тот уже слышал о Тане и как раз собирался пойти в гостиницу, чтобы справиться о его состоянии. Судья сказал старшине, что Тан покончил жизнь самоубийством, потому что совсем пал духом после смерти Фаня.

— Злая судьба преследовала Тана всю его жизнь, — заключил судья и закрыл эту тему.

Вернувшись с Хуном в свой кабинет, судья сказал:

— После смерти Тана и Фаня мы потеряли двух руководителей канцелярии. Позови сюда третьего секретаря и попроси его привести папки, за которые отвечал Тан.

Все утренние часы судья Ди провел с Хуном и секретарем, просматривая бумаги. Тан регистрировал браки, рождения и смерти. Он также аккуратно вел учет финансов. Третий секретарь произвел юта судью хорошее впечатление, и он назначил его временно исполнять обязанности Тана. При хорошей работе секретаря утвердят в новой должности, после чего будут сделаны и другие назначения.

Когда все дела были закончены, судья Ди решил пообедать под большим дубом, который рос в углу двора. Он уже пил чай, когда к нему подошел начальник стражи и доложил о безрезультатных поисках По Кая. Этот человек словно растворился в воздухе.

Потом Хун пошел в канцелярию приглядеть за работой чиновников и принять посетителей. Судья Ди вернулся к себе в кабинет, опустил бамбуковые шторы, развязал пояс и лег на кушетку.

К своему огорчению он почувствовал, что напряжение последних двух дней не отпускает его. Он закрыл глаза и постарался расслабиться и привести в порядок мысли. Ему удалось раскрыть тайну исчезновения госпожи Ку и Фань Чуна, но в деле об убийстве старого судьи по-прежнему никаких сдвигов.

Подозреваемых в преступлении больше чем достаточно: Пo Кай, Йи Пэвь, сюоцай Цзао и множество безымянных монахов храма Белого облака, включая Хупэя. Уж слишком быстро он появился на месте неудачного покушения на жизнь судьи Ди. Совершенно очевидна преступная деятельность Йи Пэня, но ни он, ни Хупэнь, ни сюцай Цзао не подходят на роль главаря преступников. Без сомнения, злым гением является По Кай. Он — разносторонне развитый человек, умен и к тому же прекрасный актер. В Пэнлае он появился сразу после смерти судьи. Похоже, он поручил подготовку преступления Йи Пэню и Ким Сану, а сам приехал из столицы позже, чтобы встать во главе заговора. Но что они замышляли? Судья признался себе, что ошибся в выводах, к которым они пришли с Xyном, а именно, что попытки убить его и двух его помощников были предприняты потому, что преступники считали его более осведомленным в своих делах, чем было на самом деле. Ведь даже столичному следователю с двумя опытными сыщиками не удалось докопаться до истины, и преступники не могли не понимать, что его, судьи Ди, расследование установило лишь, что монахов использовали для контрабанды золота в Корею. Возможно, золото из внутренних районов страны доставлялось в плоских слитках, которые легко спрятать. Прибывающие в Пэнлай монахи сильно рисковали, поскольку на всех дорогах были расставлены патрули. Они обыскивали всех и каждого в поисках контрабанды. Золото все обязаны были декларировать, и на каждом участке пути необходимо было платить за него пошлину. Деньги, сэкономленные на неуплате налогов на дорогах и вырученные на незаконных сделках в Пэглае, были не такими уж большими и у судьи появилось неприятное чувство, что контрабанда золота была лишь прикрытием какого-то хитрого заговора с неизвестной ему целью. Преступники хотели отвлечь внимание судьи, получить возможность подготовиться к чему-то более серьезному. Настолько серьезному, что бандитам пришлось пойти на убийство прежнего судьи и покушение на нового. И совершить свое преступление заговорщики должны уже скоро. Именно нехваткой времени и можно объяснить наглость их нападений. И пока судья блуждал в потемкax, не понимая, что происходит, этот мерзавец По Кай свел дружбу с Ма Жуном и Чао Таем, был в курсе их дел и все время на шаг опережал судью. И теперь этот подлец из какого-то тайного укрытия руководит событиями.

Судья Ди вздохнул. Он спросил себя, решился ли бы более опытный судья на арест сюцая Цзао или Йи Пэня, чтобы впоследствии допросить их по всей строгости закона? Можно ли идти на такие крайние меры, не имея достаточных доказательств? Вряд ли законно арестовать человека за то, что он нашел в зарослях шелковицы палку или не проявил интереса к судьбе дочери. В отношении Йи Пэня судья был уверен, что поступил правильно. Домашний арест — мягкая мера наказания, которой Йи Пэль был подвергнут за свою ложь о контрабанде оружия. Теперь, после смерти Ким Сана, По Кай лишился второго по значимости помощника. Судья рассчитывал, что арест Йи Пэня затруднит реализацию планов преступников и у суда появится время для более тщательного расследования.

Судья вдруг сообразил, что за бешеным круговоротом событий совсем забыл навестить начальника гарнизона в лагере возле устья реки. Или тот должен первым навести визит судье? Отношения между военными и гражданскими лицами всегда были очень сложными. Даже если военный и гражданский чиновник имеют одинаковый статус, у первого есть определенное преимущество. Под командованием начальника гарнизона находится более тысячи честолюбивых воинов. Но главное, судья узнал его точку зрения на контрабанду золота. Этот человек, без сомнения, был прекрасно осведомлен о корейских делах. Возможно, ему удалось бы объяснить, почему контрабандисты стремятся переправить золото в страну, где оно имеет ту же цену, что и в Китае. Сейчас судья жалел, что не успел проконсультироваться у Тана о местных порядках и обычаях — тот был докой в вопросах этикета и формальностей и мог бы все объяснить. Наконец судья задремал.

В центре двора собралась большая группа чиновников и стражников. Среди них возвращались Ма Жун и Чао Тай. Когда толпа расступилась, пропуская судью, он увидел четырех крестьян, опускающих на землю тушу огромного тигра.

— Дружище Чао поймал его! — закричал судье Ма Жун. — Крестьяне проводили нас к тигриной тропе у подножия горы. Мы положили в качестве приманки овцу и спрятались в кустарнике с подветренной стороны. Ждать пришлось долго — тигр появился только в полдень. Он подошел к овце, но почему-то не трогал ее — похоже, почувствовал опасность. Он лежал, укрывшись в траве, более получаса. Боже мой, что это было за ожидание! Овца все время блеяла, Чао подползал все ближе и ближе к тигру, держа наготове лук со стрелой. Я опасался, что если тигр вдруг прыгнет, то опустится прямо на голову Чао. Мы с двумя стражниками попытались приблизиться к Чао с трезубцами в руках. Вдруг зверь стремительно взмыл в воздух, Чао выстрелил и попал ему в бок за передней правой лапой. Стрела вошла в тело на три четверти длинны!