Трое мужчин в молчании потягивали вино на верхней веранде Павильона Радости и Грусти, которая выходила на дорогу за Северными воротами имперской столицы. С незапамятных времен в этой старой трехэтажной харчевне, построенной на холме, поросшем соснами, столичные чиновники имели обыкновение провожать своих друзей, которые уезжали работать в разные города страны, и здесь же их встречали, когда те возвращались в столицу. Павильон получил свое название благодаря выполнению двух функций, описанных в отрывке стихотворения, начертанного на входной двери в обеденное заведение.

Небо было покрыто тучами, моросил мелкий весенний дождь, и казалось, что он никогда не кончится. Могильщики, работавшие нa кладбище, которое раскинулось у подножия холма, прижавшись друг к другу, пытались укрыться от дождя под старой сосной.

Три друга уже завершили свою полуденную трапезу; приближался час расставания. Наступили самые тяжелые минуты, когда трудно подобрать нужные слова. Всем троим было около тридцати. На двоих были парчовые шапочки, что указывало на их принадлежность к армии младших советников. У третьего, которого провожали, на голове была черная шапочка сотрудника местного Судебного ведомства.

Советник Лян решительно поставил на стол свою чашу и возбужденно обратился к молодому судье:

— Больше всего меня раздражает то, что нет никакой необходимости в твоем отъезде! Стоило тебе только попросить, и ты бы стал младшим помощником судьи в столичном суде. Скоро ты бы мог стать коллегой нашего друга Хун, и мы бы продолжали нашу приятную во всех отношениях жизнь здесь, в столице, а ты…

Судья Ди нетерпеливо дергал свою длинную черную как смоль бороду. Наконец он резко прервал речь друга.

— Мы много раз обсуждали это, и я… — он сделал над собой усилие и улыбнулся, — я говорил вам, что меня уже тошнит от изучения преступлений по бумагам!

— Из-за этого совсем не обязательно уезжать из столицы, — заметил советник Лян. — Разве здесь мало интересных дел? Вот взять хотя бы дело чиновника из Ведомства финансов Ван Юальдэ, который убил своего подчиненного и скрылся с тридцатью слитками золота, украденными из казначейства. дядя нашего друга Хун Куана занимает высокий пост в Судебном ведомстве и каждый день запрашивает столичный суд о новостях по этому делу. Так ведь, Хун?

Третий мужчина, который носил знаки отличия секретаря столичного суда, выглядел взволнованным. После минутного колебания ответил:

— У нас нет никаких предположений о местонахождении этого негодяя. Это интересное дело, Ди!

— Тебе известно, — равнодушно сказал судья Ди, — что расследование находится под контролем самого председателя суда. Все, что ты и я видели на сегодняшний день, так это несколько документов по делу, да и то копии. Бумаги и еще раз бумаги!

Он потянулся за оловянным кувшином с вином и наполнил свою чашу. Все молчали. Потом заговорил советник Лян:

— Ты бы мог выбрать место получше, чем Пэнлай. Это мрачная местность с туманами и дождями, недалеко от побережья. Ты слышал таинственные истории, которые рассказывают об этом районе с давних пор? Говорят, что ночами, когда дует штормовой ветер, мертвецы встают из своих могил и бесшумно передвигаются во мгле. Говорят, что там в лесах рыщут оборотни-тигры, которые принимают обличье убитых людей. Любой здравомыслящий человек отказался бы от работы там, ты же сам туда запросился!

Молодой судья, едва дослушав его, нетерпеливо сказал:

— Представляешь, сразу по прибытии мне поручают раскрыть таинственное убийство! Получить возможность избавиться от нудной работы с документами, покрытыми вековой пылью! Наконец-то я буду иметь дело с людьми, друзья мои, с живыми людьми!

— Не забудь также и о мертвом человеке, с которым тебе придется иметь дело, — сухо заметил секретарь Хун. — Следователь, посланный в Пэнлай, прислал отчет, где говорится, что нет ни улик по убийству судьи, ли понятных мотивов. Разве я не говорил тебе, что из дела по этому убийству каким-то странным образом исчезли некоторые бумаги?

— Ты все прекрасно понимаешь не Хунже нас, — торопливо добавил советник Лян. — Это значит, что кто-то находящийся здесь имеет отношение к убийству судьи. Бог знает, какое осиное гнездо ты разворошишь и в какие интриги высоких чинов будешь вовлечен! Ты блестяще сдал все экзамены; здесь, в столице, тебя ожидает большое будущее. А ты предпочитаешь похоронить себя в этом забытом богом месте, Пэнлае!

— Я советую тебе, Ди, — слова заговорил Хун, — пересмотреть свое решение. Еще есть время. Ты можешь сослаться ла Внезапное недомогание и отдохнуть десять дней. За это время они назначат другого на твое место. Послушайся меля, Ди. Я говорю тебе все это, потому что я твой друг!

Глаза друга выражали мольбу, и судья Ди был растроган. Он знал Хун всего лишь год, но был высокого мнения о его умственных способностях исключительном трудолюбии. Он опустошил свою чашу и поднялся на ноги.

— Я тронут вашей заботой обо мне и считаю ее залогом нашей крепкой дружбы, — сказал Ди с теплой улыбкой. — Вы оба совершенно правы, для моей карьеры было бы лучше остаться в столице. Но я дал себе слово разобраться с этим делом. Экзамены, о которых упомянул Лян, всего лишь рутина; для меня они не имеют никакого значения. Поймите, годы работы с бумагами в столичном архиве прошли для меня даром. Я должен себе доказать, что способен служить нашему прославленному императору и нашему великому народу. Должность судьи в Пэнлае — вот истинное начало моей карьеры!

— Или конец, — пробормотал Хун. Он подошел к окну. Могильщики покинули свое убежище и приступили к работе. Оп побледнел и отвел взгляд. Повернувшись к друзьям, он хрипло сказал: — Дождь кончился.

— Тогда я лучше пойду! — воскликнул судья Ди. Друзья спустились по узкой винтовой лестнице. Во дворе они увидели пожилого человека с двумя лошадьми. Прислужник принес вино, и друзья выпили прощальную чашу.

Прозвучали бессвязные слова прощания и пожелания счастливого пути. Судья вскочил в седло, пожилой мужчина оседлал другую лошадь. Судья Ди в прощальном жесте взмахнул кнутом, и всадники двинулись по тропе к большой дороге.

Советник Лян и его друг Хун смотрели вслед удаляющимся фигурам. Вдруг Хун сказал:

— Мне не хотелось говорить об этом Ди, но сегодня утром житель Пэнлая рассказал мне о слухах, которые ходят по городу, будто видели, как призрак убитого входил в зал суда.

Спустя два дня, примерно к полудню, судья Ди и его попутчик достигли границы провинции Шаньдунь. Здесь они пообедали, сменили лошадей и направились на восток в Пэнюлай. Дорога походила через густые леса.

На судье была дорожная одежда коричневого цвета. Его парадное облачение и другие личные вещи были убраны в седельную суму. Он отправился в дорогу налегке, так как принял решение, что его две жены и дети приедут позже, после того как он устроится в Пэнлае. Слуги прибудут вместе с его семьей. Его помощник Хун Лял вез лишь две святые для судьи вещи: знаменитый меч Дракон Дождя, фамильную реликвию семьи Ди, и старинную книгу по юриспруденции и расследованиям с драгоценными пометками на полях, сделанными рукой покойного отца судьи Ди, который служил имперским советником.

Хун Лян был слугой в семье Ди с давних пор, он присматривал за судьей, когда тот был еще ребенком. Позже, когда судья со своей семьей поселился в столице в собственном доме, верный старый слуга последовал за ним. Он помогал вести дом, а также был пользующимся доверием секретарем судьи Ди. И теперь он настоял на том, чтобы выехать вместе с хозяином на первую серьезную работу в провинцию.

Пустив коня рысью, судья обернулся и крикнул:

— Если не пойдет дождь, Xy, сегодня вечером мы доберемся до гарнизона в Еньчоу. Оттуда тронемся завтра рано утром, чтобы к полудню быть в Пэнлае.