— Кажется, это связано с работой Саймона. Буквально в последнюю минуту из филармонии позвонили с просьбой заменить заболевшего музыканта. Ему не оставили выбора, он не мог отказаться, — выпалил Сэмми, прежде чем я успела его перебить. Да, в лояльности ему не откажешь.

Мать улыбнулась сначала мне, затем отцу:

— Вот как? Я думала, Уилл сплетет историю о срочной встрече со своим юристом в офисе в Нью-Джерси по поводу колонки о светских развлечениях.

Сэмми залился краской, решив, что все перепутал.

Я вмешалась:

— Сэмми, они в курсе, что Саймон никого не поехал заменять, и знают, что тебе это известно. Не волнуйся, ты никого не подвел.

— Не беспокойся, Сэмми, я знаю своего дорогого братца слишком хорошо, чтобы верить его сказкам. Куда они поехали? В Майами? На Багамы?

— В Ки-Уэст, — ответила я, доливая всем чаю.

— Ты выиграла, — обратился к матери отец. — Твоя мать сразу сказала, что Уилл в последнюю минуту откажется ехать и свалит все на Саймона. Честно говоря, я очень рад, что он бросил надоевшую стаpую историю про горящую статью. — Родители захохотали.

— Пойду заниматься обедом, — объявила мать. — Ходила сегодня на овощной рынок, там у них зимние скидки.

— Давайте я помогу, — предложил Сэмми. — Должен же я как-то загладить попытку солгать вам. Кроме того, я давно не бывал на домашней кухне. Мне бы очень хотелось…

Родители с любопытством уставились на гостя.

— Сэмми — шеф-повар, — пояснила я. — Окончил Американский кулинарный институт и планирует когда-нибудь открыть свой ресторан.

— Неужели? Как интересно! А пока работаете поваром где-то в Нью-Йорке? — спросил отец.

Сэмми застенчиво улыбнулся:

— Вообще-то несколько месяцев назад я начал готовить воскресный бранч в «Таверне Грэмерси». Там солидная клиентура… Очень полезный опыт.

Я была потрясена. Кто же этот мистер Сэмми?

— В таком случае пойдем со мной. Тебе под силу сделать из цуккини что-нибудь съедобное? — Мама по-хозяйски взяла его под руку.

Через пару минут гость уже хлопотал у плиты, а хозяйка скромно сидела за столом, глядя на Сэмми с нескрываемым восхищением.

— Что это будет? — поинтересовалась я, когда тот слил воду с лапши и добавил в кастрюлю оливковое масло.

Сэмми вытер руки о фартук, который ему выдала мама (верный знак, что «приемка» прошла успешно), и оглядел фронт работ.

— Первым блюдом станет салат с макаронами, жареной морковью, огурцами и кедровыми орешками; затем, пожалуй, итальянская закуска-ассорти с цуккини. Твоя мама сказала, что должно быть антре128, и я подумываю о сандвичах с турецким горохом, приправленным карри, на фокачче129. Основное блюдо — красные перцы, фаршированные рисом, салатным цикорием и турецким горохом. Что скажете насчет печеных яблок со свежими взбитыми сливками и шербете на десерт? Должен сказать, миссис Робинсон, вы выбрали ингредиенты сказочного качества.

— Боже, мама, что же ты собиралась готовить? — спросила я, с удовольствием глядя на выражение лиц мамы и Сэмми.

— Фирменное блюдо. — Она не отводила взгляда от Сэмми. — Побросать все в кастрюлю и варить несколько минут.

— Что ж, можно и так, — поспешил кивнуть Сэмми. — Буду счастлив так и сделать, если вы настаиваете.

— Нет! — одновременно вырвалось у нас с матерью.

— Пожалуйста, продолжай. Сегодня у нас настоящий пир, — добавила мать, похлопав гостя по спине и попробовав смесь с турецким горохом с его пальцев.

Разумеется, обед получился замечательным, настолько вкусным, что я не отпустила ни единой колкости насчет отсутствия мяса или обилия органической пищи. Но это оттого, что большей частью не замечала, что ем.

Все опасения насчет неловкости совместного обеда Сэмми с моими родителями, встречавшими до этого только Пенелопу, исчезли, когда мы прикончили салат с макаронами. Сэмми сиял от похвал, которыми его щедро осыпали присутствующие, и стал разговорчив и счастлив, как никогда. Прежде, чем я поняла, что затеяли родители, те потащили гостя в оранжерею, пока я убирала со стола, и показали кошмарные фотографии младенца в ванночке и причиндалы, которыми снабжали меня на протяжении жизни, не интересными ни одному человеку, кроме людей, давших мне жизнь. Полночь наступила слишком быстро, и я искренне огорчилась, когда родители заявили, что уходят спать.

— Вы погуляйте, если хотите, а нам с отцом надо отдохнуть, — заявила мать, загасив окурок сигареты с гвоздикой, выкуренной на парус папой в связи с праздничным настроением. — Завтра трудный день. — Мать и отец взялись за руки. — Рада знакомству, Сэмми. Мы просто обожаем знакомиться с приятелями Бетт.

Сэмми вскочил:

— Спасибо за теплый прием. Удачно вам провести завтрашний праздник. Судя по всему, будет очень интересно.

— О, это традиция. Надеемся, вы придете. Спокойной ночи, — весело прибавил отец, направляясь за матерью в дом, но, успев наклониться и прошептать горячее «спасибо» за съедобный обед.

— Они у тебя отличные, — тихо произнес Сэмми, когда за родителями закрылась дверь. — После твоих рассказов я ожидал увидеть цирковых уродов, но они самые что ни на есть нормальные.

— Ну, это зависит от частного определения нормы. Готов ехать?

— Конечно, если ты готова.

— Наверное, тебе хочется домой, но если ты настроен, я с удовольствием схожу куда-нибудь еще.

Сэмми задумался на минуту и спросил:

— Как насчет «Старлайт»?

Официальное приглашение на свидание! Этот парень, как всегда, на высоте.

— Отличное предложение. Лучшая столовка на свете. Неужели ты любишь ее так, как я?

— Больше. В школе я сиживал там в грустном одиночестве, с книгой или журналом и чашкой кофе. Когда уволилась леди с бородавкой, это разбило мне сердце.

«Старлайт» был основным местом тусовки учеников старших классов. В юности я провела там лучшие часы с подругами. С теми, кто, как и я, не отличался выдающейся красотой или крутизной, чтобы стать популярными, но кто, тем не менее, уверенно превосходил дураков и неудачников (главным образом асоциальных компьютерных и математических гениев), считавшихся у нас париями. Социальная иерархия была четкой: крутые детки монополизировали зону для курящих, начинающие аутсайдеры играли в видеоигры за двумя автоматами у задней стены, а моя компания (разнообразные хиппи, юные альтернативщики, сопливые панки и те, кто всячески старался дотуситься до «высшей лиги», но без особого успеха) держала полдюжины столов и пространство перед барной стойкой.

Мальчики собирались за один стол, дымя сигаретами и обсуждая с якобы прекрасным знанием дела, отчего проще отказаться — от минета или секса, если заставят выбирать под дулом пистолета, а мы, их преданные подруги (не занимавшиеся с ними ни тем, ни другим), наливались кофе и скрупулезно анализировали, у кого из девочек в школе лучшая одежда, грудь и бойфренд.

«Старлайт» был покипсианской демоверсией Центрального парка, только получше: с флуоресцентными лампами, скамьями, обитыми коричневым винилом, и обслуживающим персоналом, где каждый работник, хотите — верьте, хотите — нет, мог похвастаться либо бородавкой с торчащими волосками на лице, либо недостачей пальца. Некоторые люди хранят трогательную преданность своим детским спальням или местам, где проводили летние каникулы, а я, как голубь в голубятню, возвращалась в «Старлайт» всякий раз, когда приезжала в Покипси. Представив, как Сэмми один сидел в «Старлайт», я ностальгически погрустнела.

Мы присели на наименее липкую скамью и притворились, будто изучаем пластиковое меню, которое не менялось десятилетиями. Хотя за обедом я наелась до отвала, все равно решила взять булочку с корицей или жареной картошки. Рассудив, что за пределами Манхэттена можно есть вволю углеводов, я заказала и то и другое. Сэмми попросил чашку кофе. Одна из моих любимиц, официантка с самыми длинными волосами, росшими из бородавки под нижней губой, фыркнула в ответ на его просьбу заменить сливки обезжиренным молоком, и в столовой разгорелась жаркая дискуссия по поводу обеих добавок.