Келли оплатила счет, все принялись прощаться. Элайза отвела меня в сторону:

— У тебя есть минута?

— Конечно, что случилось?

— Слушай, в последнее время между нами возникло некоторое напряжение, но я считаю, что завтра вечером нужно действовать единым фронтом. Никто из нас не собирается весь вечер работать как вол, значит, нужно придумать систему, когда один работает, а остальные отдыхают. А затем меняться. Понимаешь?

Я удивилась признанию, но обрадовалась, что Элайза уже не выглядит раздраженной.

— Неплохая идея. Пока я не совсем представляю, как кому-то удастся выкроить время для отдыха, но можно попытаться.

— Вот и отлично. До завтра, Бетт.

Я наблюдала, как Элайза обмотала шарф с бахромой вокруг тощей шеи и вышла на улицу. Странная девушка, подумала я, глядя, как она ловит такси. Подождав, пока машина отъедет, я вышла, впервые за много месяцев имея в распоряжении свободный день и не желая терять впустую ни минуты.

Насладившись фильмом «Вам письмо», я досматривала «Ты не можешь купить мне любовь», когда зазвонил телефон. Увидев высветившийся номер Пенелопы, я удивилась и обрадовалась. Мы пару раз общались после «прощального» инцидента, но как-то чересчур официально. Пенелопа заверяла меня, словно заботливую мамашу, что в восторге от Калифорнии и все у нее прекрасно, а я слишком закрутилась на работе, чтобы сесть и подумать, правду ли она говорит. Я вкратце рассказала подруге о Сэмми, но она и понятия не имела, как в действительности я его обожаю. Между строк ее ура-счастливых монологов я читала, что Эвери часто отсутствует, а Пенелопа еще не нашла работу, что молодые пары, с которыми они общаются, ей не нравятся, но напрямую подруга не жаловалась. Об остальном много не поговоришь, и мы возвращали друг другу е-мэйлы, дописывая туда глупые банальности, перезванивались редко и говорили только на нейтральные темы. Уже не помню, когда последний раз Пенелопа звонила мне в лучших традициях девичьей дружбы — поздно вечером.

— Привет, Би, как поживаешь? Прости за поздний звонок, но я по-прежнему мучаюсь из-за разницы во времени. Надеюсь, и ты не спишь. Эвери снова уехал из города, у меня здесь никого, кому позвонить и по-надоедать, так что сегодня ты — счастливый победитель.

В голосе Пенелопы угадывалось напряжение, и я огорчилась, что подруга так далеко.

— Пен, я очень рада твоему звонку! Как дела?

— Я хоть тебя не разбудила?

— Нет, что ты. Смотрю плохие фильмы. Как поживаешь? Очень приятно слышать твой голос.

— Где «подарок небес»? Как у тебя дела с британским «трастовым фондом»? — спросила Пенелопа.

Я подавила неприятное ощущение, что подруга совершенно отстала от моей жизни. В нормальной ситуации Пенелопа уже сто раз получила бы краткий конспект привычек, причуд, метких словечек и размера обуви Сэмми, двадцать раз проанализировала, что означает просьба «быть терпеливой», и многократно заверила бы меня, что я и Сэмми обязательно будем вместе, это лишь вопрос времени. Сейчас подруга, похоже, не понимала, что наши с Филипом отношения далеки от романтических.

— Пен, ты прекрасно знаешь, у меня с ним ничего нет. На торжество по случаю юбилея «Плейбоя» нас обязали явиться вместе, позировать для фотографов.

— Ну да, конечно. Когда состоится торжество? Масштабный, должно быть, праздник?

— Завтра вечером. Я выложилась полностью — подготовка длится уже несколько месяцев, отвечаю практически за все, после Келли, конечно. Дело на мази, и если фотографы будут вести себя прилично и «зайчики» не подведут, все будет отлично.

Еще несколько минут мы продолжали в том же тоне, словно чужие люди, а не подруги, которые два месяца назад были неразлучны.

— А что планируешь делать с глупой шлюхой, продолжающей печатать о тебе всякую ложь? — наконец спросила Пенелопа совсем как прежде.

Я старалась не думать об Абигайль, иначе гнев, вернее, бешенство заставляло терять разум.

— По-прежнему теряюсь в догадках, за что она меня ненавидит. Настоящее мучение не иметь возможности дать ей отпор. Как считаешь, люди верят, что у меня была интрижка с парнем, записавшим секс с Хилтон на видео? Я даже не знаю его имени!

— Никто не помнит его имени, — прищелкнула языком Пенелопа. — Неясно, в чем ее проблема, но меня не слишком удивляет поток лжи, если вспомнить, как в университете она крала доклады других учениц и выдавала за свои. А на втором курсе — помнишь? — не поехала на похороны бабушки, чтобы не пропустить собеседование на вакансию автора колонки в университетской газете. Девица явно не в себе. Эвери говорит, она из тех, кто продаст собственных родителей, если это поможет карьере. Наверное, он прав. Он с ней спал, значит, должен знать наверняка.

— Он спал с Абигайль? Я и не знала.

— Голову на отсечение не дам, но думаю, да. Все его приятели с ней переспали. Черт, да ее поимели все парни в университете! Конечно, я не держала свечку, но доведись мне спорить…

Подавив подступившую тошноту, я спросила:

— Кстати, как поживает твой жених? Говоришь, уехал по делам?

Ее вздох сказал мне больше, чем слова.

— Наверное, нормально. Я мало его вижу. Надеялась, все изменится, когда начнутся занятия, и он каждый день будет в студгородке, но это дало ему лишний повод допоздна не являться домой. Он завел целую тучу новых приятелей, так что, полагаю, у него все в порядке.

— Ты подружилась с кем-нибудь из девушек его друзей?

Пенелопа фыркнула:

— Им всем по двадцать два года, только что школу окончили. Эвери строит из себя мафиози и держит их за «шестерок». Неприятно, конечно, но я не в силах повлиять на ситуацию.

Ну, у меня та же проблема. Что, черт побери, с этим можно поделать?.. Я попыталась держаться нейтральной середины:

— Ну, я уверена, это просто период адаптации. Вы с ним по крайней мере осматривали город? Лос-Анджелес, конечно, не Нью-Йорк, но там наверняка ест, чем заняться.

— Иногда я хожу на пляж. Делаю покупки в «Хоул фудс», записалась на йогу, ем пророщенные семена пшеницы… Много хожу на собеседования. Знаю, что-то обязательно попадется, но пока ничего подходящего. Эвери вернется послезавтра, может, съездим на машине в Лагуну или еще куда. Если ему не нужно будет заниматься учебой… — Голос Пенелопы звучал так безжизненно, что я чуть не заплакала от жалости.

— Где же он, дорогая? И на сколько уехал?

— О, всего на три дня в Нью-Йорк. Семейный бизнес, встреча с трастовым чиновником, бухгалтером или кем-то еще, точно не знаю. Эвери сказал, что справится один, и мне нет нужды лететь через всю страну.

— Ясно. Что ж, Лагуна — это здорово. Жаль, что ты не придешь на праздник «Плейбоя». Я нарядила бы тебя в костюм «зайчика» и определила в Банни-патруль — следить, чтобы никто из гостей не раздевался прилюдно. Ощущаешь трепет и восторг?

— О да, Би, еще какой. Очень хотела бы прийти. Я сильно по тебе скучаю.

— И я скучаю, Пен. Если хочешь, садись на самолет и лети в Нью-Йорк, навестить своих. Ты ведь не на Гуам переехала, всего-то на левое побережье. Надоело сидеть дома — милости прошу к нам. Сходим на ленч с Абигайль, а назавтра узнаем из газет, что занимались сексом со всеми защитниками «Гигантов». Ну, не сказка ли?

Пенелопа засмеялась, и мне захотелось ее обнять.

— Сказать правду, я не против секса со всей командой. Это ведь не очень плохо, правда?

— Отнюдь, дорогая, даже хорошо. Слушай, мне необходимо немного поспать — завтра чертовски длинный вечер, но мы поговорим, когда праздник будет позади, ладно?

— Конечно. Очень приятно слышать твой голос, Би. Желаю тебе пережить завтрашний вечер без серьезных происшествий. Я тебя очень люблю.

— Я тоже люблю тебя, Пен. Обещаю, все наладится. Мне так тебя не хватает. Созвонимся.

Положив трубку, я залезла в постель досматривать фильм, радуясь, что у нас с Пенелопой скоро все будет хорошо, как раньше.