— Можешь ты просто расслабиться, любимая? Повторяю, у меня все под контролем! — Поставив «веспу» на ковре возле прекрасного жилого дома в Вест-Виллидж, Филип сунул швейцару банкноту, которую тот принял с вежливым поклоном. Мне пришло в голову, что мы с Филипом впервые остались наедине после достопамятного утра, когда я проснулась в его квартире.

— Расслабиться? Ты меня просишь расслабиться? — заорала я. — Простите, сэр, не могли бы вы включить свет для вызова такси? — обратилась я к швейцару, немедленно повернувшемуся к Филипу за разрешением.

— Да прекрати ты суетиться, черт побери. Не нужно тебе такси. Мы уже приехали, вечеринка здесь. Иди в дом, наклюкайся как следует.

«Наклюкайся»? Я не ослышалась? Парень, не обошедший вниманием ни одну привлекательную женщину на Манхэттене возрастом от шестнадцати до сорока пяти лет, употребляет словечко «наклюкаться»? Однако, пугаться отклонений было некогда: у меня оставалось десять минут, чтобы добраться до «Сохо-Хаус» и не вылететь с работы.

— Когда Элайза позвонила, я сказал, что хочу сначала заехать на несколько минут к Калебу, а она спросила, можно ли привести туда людей из «Блэкберри»: им, видите ли, приспичило увидеть «реально крутую вечеринку» или еще какое дерьмо вроде этого. Они вот-вот подъедут. Здесь мы должны и оказаться, ясно?

Я с сомнением смотрела на Филипа, раздумывая, неужели Элайза сознательно взялась портить мне жизнь. Поразмыслив, пришла к выводу, что у нее нет способа саботировать мероприятие, чтобы об этом не стало известно Келли, да и к чему ей? Понятно, что хочется заполучить Филипа, а в последнее время она ведет себя не очень дружелюбно, но я решила, что это от излишней занятости — мы занимались индивидуальными проектами помимо основной работы над вечеринкой для «Плейбоя». Все, чего мне хотелось, — позвонить Пенелопе и объяснить, что я не лгала ради ночи с любовником, но Филип уже миновал швейцара и нетерпеливо ждал, когда я к нему присоединюсь. В лифте он меня буквально атаковал.

— Бетт, я просто не могу дождаться, когда отвезу тебя домой и буду ласкать всю ночь, — промурлыкал он, зарывшись лицом в мои волосы, оглаживая руками тело, в том числе под блузкой. — Даже в этом дурацком обмундировании ты просто куколка.

Я оттолкнула загребущие руки и вздохнула:

— Давай просто вытерпим мероприятие, ладно?

— Чего ты топорщишься, любовь моя? А, понимаю, тебе нужно сильнее… Сейчас приспособимся… — И Филип принялся неумело втираться в меня бедрами, продолжая сыпать интимными непристойностями, которые, казалось, обожал. Интересно, с Гвинет он тоже вел себя подобным образом? Возможно ли, чтобы он спал с таким количеством женщин, уделяя каждой всего-то свидание или два, и ни одна любовница не дала ему понять, что он вообще-то ни черта не понимает в том, что делает? Противно было до тошноты, но все равно нравилось. У меня мелькнула мысль, что Филип преследует меня своей страстью, лишь, когда точно знает: у нас нет возможности для продолжения. Не станет же он рисковать, срывая с меня одежду и умоляя о сексе, когда дверцы лифта могут раскрыться каждую секунду. Лифт открылся прямо в роскошном пентхаусе Калеба. Быстро проведя тыльной стороной ладони по лицу и шее, стерев большую часть слюны, я приобрела более-менее нормальный вид.

— Филип, малыш, иди сюда! — позвал с дивана тощий длинноволосый парень, согнувшийся над зеркалом со свернутой в трубочку банкнотой в руке. Обнаженная девица на его коленях не сводила с него взгляда, выражающего крайнюю степень восхищения, близкого к обожанию. Парень легко, коротко вдохнул через нос, передал девице трубочку-банкноту и опустил на лицо маску.

— Калеб, это Бетт. Бетт, это Калеб, хозяин потрясающей вечеринки.

— Привет, Калеб, приятно познакомиться, — я маске. — Спасибо за приглашение.

Все трое переглянулись и разразились хохотом:

— Бетт, присоединяйся. Попробуй, а потом поднимемся наверх. Остальные на крыше.

— Нет-нет, спасибо, мне и так хорошо, — пробормотала я, не в силах отвести взгляд от девушки, которая вдохнула две маленькие белые дорожки, оставленные для нее Калебом, и откинулась на спину.

Строго говоря, она не была совершенно обнаженной — низ живота прикрывал шелковый лоскуток цвета фуксии, повязанный на бедрах и оставляющий ягодицы открытыми. Сначала я решила, что девица в трусиках-стрингах, но при ближайшем рассмотрении это оказалась незагоревшая кожа. Ее груди, свободные от шелковых пут, поддерживало хитрое приспособление, напоминающее бюстгальтер, но без крючков, лямок или даже формы. Свернувшись калачиком, девушка со счастливой улыбкой потягивала шампанское, заявив, что еще немного попразднует здесь, внизу, а потом пойдет к остальным.

— Будь как дома, детка, — ласково улыбнулся ей Калеб и жестом пригласил нас следовать за ним.

Мы снова вошли в лифт, где с помощью специального ключа Калеб привел в действие кнопку с надписью «терраса». Когда лифт открылся, я чуть не упала в обморок. Не знаю, к чему я готовилась, но увиденное превзошло все ожидания. Наверное, подсознательно я ожидала такой же Хэллоуин, как у Майкла год назад: куча приятелей из банка и университета в квартире на четвертом этаже в доме без лифта, кухонный стол, заставленный бутылками с дешевым вином, коктейлями, мисками со сладкой кукурузой, соленым печеньем и сальсой. Парень в женском платье объявлял, что пиццу уже везут, а гости в разнообразных костюмах вспоминали университет и судачили о том, кто помолвлен, кто получил повышение и как бездарно президент Буш обделался в Ираке.

Вечеринка разительно отличалась от нашей. Плоская крыша оказалась точной копией лос-анджелесского «Скай-бара»: все сверкающее, шикарное и современное… Низкие кушетки и геометрические канделябры, рассеивающие мягкий свет. Бар из стекла с «изморозью» скрывали зеленые заросли устрашающей густоты. Будка ди-джея, хитро оборудованная в противоположном углу, не заслоняла ни дюйма восхитительной панорамы ночного города, открывающейся из окна. Однако никто не проявлял интереса к Гудзону, и я сразу поняла почему — молодая плоть, выставленная на всеобщее обозрение, выглядела гораздо привлекательнее какой-то там реки и вдобавок превосходила Гудзон по площади.

Есть вечеринки, есть костюмированные вечеринки, а есть то, что разворачивалось на Калебовой крыше: в принципе действо подходило под определение костюмированного бала, но по масштабности напоминало ремейк мюзикла «Волосы» плюс сумочки «Гуччи», минус безвкусные «бабетты» 1960-х годов. Мне захотелось сбросить костюм и туфли и остаться в трусах и лифчике, чтобы не привлекать всеобщего внимания: пусть и тогда на мне осталось бы больше одежды, чем на любой из присутствующих здесь дам, но, по крайней мере, я не выглядела бы белой вороной.

Калеб исчез и через несколько мгновений вернулся с бокалом шампанского для меня и стаканом янтарной жидкости для Филипа. Выпив шампанское залпом, я, открыв рот, уставилась на девушку, которую Калеб захотел нам представить. Представлению предшествовал долгий поцелуй, причем и Калеб и девица так широко открывали рты и так активно работали языками, что я ощутила себя почти участницей действа.

— Мм-м-м… — промычал Калеб, шутливо укусив партнершу за шею, когда ему удалось извлечь свой язык из ее глотки. — Ребята, это… самая роскошная девушка на вечеринке. Какая страсть, а? Нет, вам доводилось прежде видеть что-нибудь настолько потрясающее?

— Роскошная фемина, — подхватила я, словно девица не стояла рядом. — Ты совершенно прав.

Девушке явно не было дела, что Калеб забыл (или не знал) ее имени. Ничего удивительного, решила я, многие целуются на вечеринках, не зная имен друг друга. Музыка слишком громкая, все, как правило, поддатые, но главная причина в том, что это никому не надо. «Я запомню имя человека, когда прочту его на „Шестой странице“», — высказалась однажды Элайза.

Девица не возражала против такого отношения к своей особе, видимо, не понимая ни слова из того, что мы говорили. Она лишь хихикала и временами поправляла свой туалет, сосредоточив внимание на том, чтобы как можно чаще прикасаться к Калебу. Парень, переодетый женщиной (маску-костюм с голыми грудями и блестящую подводку для глаз этот оригинал сочетал с бело-красной клетчатой «арафаткой»), подошел предупредить, что машины будут с минуты на минуту и мы отправимся в «Бунгало» на «настоящее пати».