Литмир - Электронная Библиотека

Едва они отошли от деревни, как Папоротник уже принялся жевать соленую рыбу, бормоча, что это вовсе не то же самое, что есть настоящих животных.

Хотя Урсула, как обычно, была погружена в свои мысли и шла с опущенной головой, Перрен и Нейт дружно ругали лёсика и обзывали его сумасшедшим. Слегка смягчились они, только когда тот завопил, что снова напал на след. Бегая кругами, он то припадал к земле, то снова вскакивал, без конца крича о волке. Каспара это очень скоро начало утомлять.

На второй день после выхода из Моевкиной Бухты местность по пути начала меняться. Берег стал более пологим, бесплодная почва утесов сменилась мягким дерном. Здесь-то путники и встретили более или менее четкие следы. Отпечатки ног, обутых в остроносые длинные башмаки, по мнению Каспара, не могли принадлежать никому, кроме высокого обманщика.

– Может, это простой пастух ходил или еще кто-нибудь, – усомнился Нейт, когда они переходили неглубокую речку.

Огнебой остановился попить.

Папоротник одарил Нейта сердитым взглядом.

– У тебя что, носа нет? А, да, конечно! Ты до сих пор пытаешься сбить нас со следа, чтобы мы не нашли твоего хозяина. Ты же предатель.

Нейт оскалился и двинулся на Папоротника, который в страхе отскочил за спину Перрена. Горовик медленно перевел взгляд с Нейта на Каспара.

– Он больше не предатель и не хочет им быть. Он знает, что ты сын барона, и верит в твои добрые намерения, но в глубине сердца все равно тебе не доверяет. Нейт не понимает, почему твой отец не уничтожил черномордых волков и до сих пор позволяет им терзать окрестные земли. Он зол из-за несчастий Овиссии.

Нейт так и подпрыгнул от неожиданности.

– Как ты узнал?

Перрен топнул ногой по мелкой воде, брызги разлетелись фейерверком.

– Вода несет твои мысли.

Каспару было не до Нейта; он все размышлял о Некронде и волкочеловеке.

– Морригвэн не могла понапрасну послать меня на восток.

Лёсик фыркнул.

– Это тот самый запах, что я почуял тогда в Торра-Альте. Оттуда волк наверняка держал путь через южные отроги Желтых гор, мы могли поймать его и там, незачем было тащиться через весь хребет.

В который раз Каспар подумал, что, может быть, Морригвэн послала его сюда из-за Ланы. Он вспомнил, что вытащил руну с переплетением знаков Дуба, Ясеня и Боярышника. Сначала Каспар решил, что это означает Лихоросль, но теперь стало ясно, что он ошибся, и у этого знака куда более глубокий смысл. Может быть, третья доставляющая руны, Хуатэ – Боярышник, несущая значение девственности и воздержания, означает Деву? Хоть Каспар и думал раньше, что это роль руны Беорк… Юноша раздумывал надо всем этим, но так и не мог прийти к логическому заключению. Ему попросту не хватало знаний.

Он не мог идти быстро и опирался на посох. Таким образом путники медленно продвигались вдоль побережья, пугая чаек и топорков, то и дело взлетавших с утесов из-под самых ног. Перрен шагал чуть впереди остальных; внезапно он поднял руку в предостерегающем жесте и подался назад.

– Там, впереди, в долине люди. Их много. Опустившись на колени, они заглянули вниз, в лежащую перед ними каменистую долину, ведущую прямо к морю. Урсула вскрикнула.

– Медведи! Там мои медведи!

Четырех бурых медведей, упиравшихся что есть сил, тащили вперед за ошейники. Целые отряды людей с трудом волочили их за цепи и погоняли сзади. То и дело щелкали бичи.

– Он там! Он близко! – заверещал Папоротник во весь голос, возбужденно вскакивая на ноги.

Его высокий голосок прозвенел по всей долине, и люди внизу завертели головами. Каспар сбил лёсика с ног и оттащил со всеобщего обозрения.

– Овиссийские пастухи и кеолотианцы, – подытожил Каспар. – Равное количество тех и других. Кеолотианцы – жестокий народ. Должно быть, это они забирают медведей. Я слышал, они едят медвежатину, это у них считается деликатесом…

Он осекся, взглянув на искаженное лицо Урсулы.

– Не говори при мне об этих убийцах!

– Так, значит, волкочеловек воссоединился с охотниками Мамлюка, – размышлял Каспар вслух. – С ним не меньше сотни людей. Как мы собираемся до него добраться?

– Мои медведи! Они уводят моих медведей! – неистовствовала Урсула. – Я больше не могу этого выносить. Нужно на них напасть!

Голос ее дрожал от ярости. Нейт скривился.

– Напасть? Мы – горстка оборванцев, а у них целое войско.

– Но они уводят моих медведей.

– Нападать на них мы не можем, – воззвал Каспар к ее разуму. – Остается просто идти за ними по пятам и выжидать момент, когда волкочеловек окажется вне колонны.

– А как же медведи?

Урсула в бешенстве ударила кулаком по земле.

– Прости, – извинился Каспар. – Но я не вижу, что здесь можно сделать.

Он прищурился, пытаясь разглядеть волкочеловека среди идущих, но не смог.

Они незаметно шли за медвежатниками весь следующий день, но от колонны за это время никто не отделялся. Еще несколько дней прошли без изменений – разве что Каспар все больше набирался сил. Но при этом его ужасно расстраивало, что нет никакой возможности добраться до волкочеловека. Каждую ночь Урсула плакала о своих медведях, хотя Папоротник и Лана изо всех сил старались ее утешить. Каспар избегал девушки, порой ловя на себе ее яростный взгляд – как будто это он был виноват, что медведей уводят в плен. Сейчас Урсула походила своим поведением на кого угодно, только не на рабыню.

За эти дни медведи дважды предпринимали попытки освободиться – они рвали цепи и бросались на тащивших их людей. Трое охотников было ранено, одному медведь сломал шею, и его бросили прямо на дороге, оставив тело чайкам.

Побережье делалось все менее скалистым, утесы сменялись холмами. Каспар до сих пор не придумал никакого плана. Он понимал, что действовать нужно быстро: вдали на воде уже появились очертания двух долгоносых лодок без парусов. Весла их ярко блестели на солнце. Вне всякого сомнения, корабли плыли за медведями.

Каспар смотрел на блестящее зеркало моря, на прибрежный высокий тростник, на полосу прилива – сейчас был отлив, только неглубокие темные лужицы виднелись на сыром песке. Высыхали на солнце пучки скользких водорослей. Вдалеке из воды вздымались острые гребни скал, как спины морских чудовищ, всплывших погреться на солнце. Воздух, однако, был холодным.

Опутанных цепями медведей – трех взрослых и одного детеныша – тащили по побережью по направлению к лодкам. Медвежонок скулил и плакал, как человеческий ребенок. Длинные лодки были уже совсем близко, причалить им мешал только отлив, превративший часть морского дна в вязкое болото. Они покачивались среди длинных тростников, ожидая своего часа.

Из лодок выбралось несколько человек, которые направились помогать тем, что на берегу. Медведей пока не заводили на борт – их посадили в большие крытые клетки. Кеолотианцы и пастухи дружно ставили лагерь; по берегу запестрели палатки. Самый большой восьмиугольный шатер высился посреди лагеря.

– Нам придется ждать до сумерек. Лодки не поплывут в отлив, тем более в темноте. Я проберусь в лагерь и попробую найти человека, укравшего Некронд.

Каспар изложил друзьям свой план, жалея, что так поздно взялся за дело. Теперь к врагам присоединились еще и люди с лодок.

Решив спрятаться в тростниках, они осторожно спустились к полосе прилива. Там отряд таился до заката. Солнце садилось за Желтые горы, которые из золотых, подернутых алым, медленно становились черными. Как длинный ряд зубов, они вгрызались в темно-синее небо. Угасающий свет какое-то время сиял в лужицах морской воды, делая их озерцами расплавленного золота на черном песке. Вдали мерно дышало море, уже погрузившееся во тьму.

Каспар поднялся на ноги.

– Пора, – сообщил он своим странным спутникам.

– Тебе не стоит идти одному, – сказал Перрен. Каспар проверил остроту лезвия своего охотничьего ножа.

– Некронд – это мое дело. В одиночку мне будет даже проще пробраться в лагерь незамеченным.

Он еще раз оглядел своих спутников, и сердце его упало. Урсулы среди них не было. Каспар схватил лук.

79
{"b":"28679","o":1}