Кругом царила паника. Нападающие волна за волной выбегали из-за деревьев и пробивались к середине колонны. С каждым новым натиском маленький отряд торра-альтанцев все больше отрывался от союзников. Сзади ворчали и когтистыми лапами тянулись к лошадям огромные черные медведи. Каспар постарался пересчитать своих. Папоротника он не видел – хорошо бы лёсик не высовывался из чащи. Бок о бок с ним держались Брок, Абеляр, Халь, Брид и Нимуэ. А где же Пип?

Один медведь распорол когтями полотняную стенку повозки. На дорогу хлынула россыпь жемчуга. Из-под соломенной подстилки показалась человеческая рука. Абеляр, пригнувшись, бросился туда и вытащил из-под обломков Пипа.

Мальчишка сонно улыбнулся, широко зевнул, а потом, оглядевшись по сторонам, завопил, перекрывая шум битвы:

– Ну и здоровые твари эти медведи! Я таких раньше не видал!

Несмотря на кровавую резню вокруг, он не подал ни малейшего признака страха.

Обезумевшие лошади убегали в лес, где их всадники, ударившись о ветви деревьев, падали и доставались волкам. К Каспару прыгнул огромный черный зверь, челюсти едва не сомкнулись на горле юноши. Он развернул золотистую лошадь и взмахнул ножом. Драгоценный клинок свистнул в воздухе и вонзился животному прямо в левый глаз. Хоть ножом Каспар дрался и хуже, чем стрелял из лука, медведь свалился наземь. Однако триумф победы продлился недолго. Следом уже наступал еще один враг.

– Назад! – крикнула Брид.

Это был голос разума. Могучие удары рунного меча Халя отсекали медведям лапы, будто пергаментные, что позволило торра-альтанцам отступить под покров деревьев и перестроиться.

Пользуясь прикрытием, Абеляр добыл трофей – колчан стрел, достал лук и принялся стрелять, да так часто и метко, что вскоре ни человек, ни зверь не осмеливались напасть на них. Мгновение торра-альтанцы стояли в тишине, тяжело дыша. Кровь стучала в висках.

– Принцесса! – воскликнул Халь. – Брид, мы не можем здесь прятаться, будто трусы.

– Мы ничем ей не помогали, а теперь, пожалуй, и не пробьемся к ней, – возразила девушка, перекрикивая отчаянные вопли, доносившиеся со стороны повозок. – Нимуэ важнее. Главное – чтобы не прервалась цепочка Троицы.

– Я возвращаюсь. Спар вас защитит, – настаивал Халь.

Брид ухватила его за руку:

– Нет, ты должен остаться. У тебя рунный меч, твой долг – защищать Нимуэ. Она – это наша жизнь. Она будущая Дева, а Морригвэн недолго уже осталось. Троица не должна быть разрушена.

В течение короткого мига Халь смотрел на нее в нерешительности – как необычно для него! Потом желваки на его скулах твердо очертились.

– Вас будет защищать Спар. Если бельбидийский эскорт позволит, чтобы принцессе Кеолотии причинили какой-либо вред, случится война. Король Дагонет выместит свой гнев на нас и на всей Бельбидии. Погибнут тысячи людей. Я не могу этого допустить. К тому же там, в самой гуще – Кеовульф. Он мой друг, я его не брошу.

Халь развернул коня и с мечом наголо поскакал обратно.

– Нет! – крикнула вослед Брид. – Нет, Халь! Ради меня – не надо, пожалуйста. Ты мне нужен.

По щекам у нее катились слезы, она закусила дрожащую губу.

Оставшиеся торра-альтанцы отступили глубже в чащу и остановились там, обнажив оружие, готовые отразить нападение. Тянулись долгие минуты напряженного молчания. Вдруг справа затрещали кусты, и показалась черная морда, втягивающая ноздрями воздух.

Унюхав людей, волк на миг замер, а потом рванулся к ним. Абеляр пронзил ему горло стрелой, прервав дикий вой, но все же их присутствие было выдано. Через миг к торра-альтанцам уже ломился сквозь подлесок медведь. Каспар натянул тетиву, стараясь в пылу боя не потерять холодного спокойствия, и выстрелил лишь тогда, когда зверь показался между деревьями. Но ни эта стрела, ни следующая не остановила медведя. Чтобы свалить его, потребовалось еще три – одну добавил Каспар, две Абеляр.

Глядя в лесной полумрак, они слушали шум, доносящийся от дороги. Наконец раздались звуки отступления: кони били подковами землю, волки мчались прочь. После лязга железа и криков боли внезапная тишина казалась густой, почти вязкой.

Первой заговорила Брид.

– Надо посмотреть, чем мы можем помочь.

О своем беспокойстве за Халя она не проронила ни слова. Баюкая девочку, Брид двинула коня вперед шагом. Каспар убрал нож и поспешил за ней. Абеляра ранили, и он хорошо скрывал боль, но, когда начал идти, споткнулся и зашипел, стискивая рукой плечо.

– Ничего, – процедил он сквозь зубы, отворачиваясь.

– Дай-ка, я посмотрю, – потребовала Брид, отдала Нимуэ Каспару и соскочила на землю.

– И хуже бывало, – пошутил Абеляр.

Брид отыскала место, где его кожаная куртка была прорвана. Рубаха и тело под курткой оказались все в крови, так что трудно было разобрать, где изодранная ткань, а где лоскуты кожи. Девушка быстро отрезала лучнику рукав, зажала кровоточащую рану и принялась туго ее бинтовать. Пип подбежал, чтобы подставить Абеляру плечо.

– Славный парень, – похвалил его лучник, и мальчик просиял. Таким счастливым Каспар его никогда не видел.

На обочине дороги они остановились, глядя на следы бойни. Из-под перевернутых повозок торчали изломанные и оторванные конечности людей. Груз вывалился блестящими грудами на потемневшую от крови землю. Тела людей и животных, своих и чужих, лежали бок о бок – смерть уравняла всех.

Но где же Халь?

Брид кусала нижнюю губу, глядя по сторонам.

– Вон он! – вдруг указала она. – Халь!

Тот выступил из-за повозки, махнул девушке рукой и вновь вернулся к своей работе – высвобождать зажатого колесом человека.

Каспар осмотрелся. Солдаты эскорта – их насчитывалось, пожалуй, человек сорок – лежали, перебитые бандитами и наемниками, которых было раза в два больше. Между телами бродили трое волков, разрывая мертвым животы и погружая острые морды в еще теплые внутренности. Каспар выстрелил в ближайшего, тот взвыл и упал. Остальные разбежались.

Каспар скорчил рожу мертвому волку и, оглядевшись, отыскал еще пятерых зверей среди человеческих тел. Странно, что их оказалось так мало – ведь нападало множество. Даже после смерти черномордые волки наполняли юношу страхом.

Брид сдержалась и не бросилась к Халю. Когда тот перестал обращать на нее внимание, она гневно развернулась и занялась леденящим кровь делом – стала разбирать изодранные трупы. Прикасаясь к остывающим телам, девушка не выказывала отвращения, хотя лицо у нее побледнело.

Халь вытащил, наконец, солдата из-под колеса и позвал Кеовульфа.

Кто-то из раненых кричал и бился в судорогах, другие лежали тихо и только негромко стонали от боли. У иных лошадей на боках зияли огромные рваные царапины; у других сквозь продранную кожу на ногах торчали обломки белых костей, все животные дрожали. Два коня, запутавшись в постромках, перепугано ржали и мотали головами. Живых невозможно было различить среди мертвых.

– Повезло нам, – негромко произнесла Брид. – Ой, как повезло, что мы были далеко от принцессы.

– Кеовульф! – снова позвал Халь.

Он шел, расшвыривая ногами трупы, потом вдруг застыл, и крик его оборвался на полуслове. Торра-альтанцы замерли. Халь оттащил тело убитого солдата, отбросил волчью тушу… Под ней лежал рыцарь в красно-белой котте. Всякий узнал бы его: Кеовульф, младший сын барона Кадроса Калдейского. Из предплечья у него сочилась кровь, наруч был сорван. Шлем слетел с головы, через все лицо тянулись следы когтей.

Брид рухнула рядом с ним, прижала ухо к груди и стала внимательно вслушиваться. Наконец она села и прошептала:

– Он дышит. – Девушка отерла рыцарю лоб. – Кеовульф, милый друг, это Брид. Не беспокойся, я помогу тебе.

Сердце Каспара подскочило к самому горлу.

– А вы что стоите и глазеете? Работать надо! Несите ко мне раненых, – велела Брид, перевязывая Кеовульфа.

Пипа она отправила к повозкам за водой и одеялами. Остальные принялись искать, не дышит ли кто-нибудь еще. Приказам Брид не подчинился только Халь.