Иван очнулся ночью, содрогнулся от холода. Попробовал встать и со стоном повалился — вывихнутая в щиколотке нога безобразно распухла. С трудом восстановив в памяти произошедшее, он стал звать Свету, срывая голос, но ответа не дождался. Завывая от отчаяния, Иван перевалился через дерево и увидел в свете луны почти голый череп, клочки платья, прядь волос, рассыпавшиеся бусы… Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Так не бывает!
— Что же это, что же это?! — Почти сходя с ума, Иван зачем-то стал складывать поближе все, что осталось от его любимой. — Как же это так, Светочка?
Постепенно разум возвращался к нему. Лучше поменьше трогать здесь, хотя уже поздно… Да и какая разница — страшное существо не было обычным преступником! Не было человеком! И еще оно било Ивана чем-то кроме лап, било прямо в сердце… Вот только что-то, ранее лишь иногда едва ощущаемое Иваном во время самых сложных рейдов в горах, на этот раз во всю мощь пробудилось в его теле и разуме и словно рассеяло непонятную силу оборотня.
Он выломал подходящую палку, оперся на нее, захромал почти наобум. В кармане изодранного, окровавленного кителя осталась горсть бусинок — он должен был взять с собой хоть что-то… Впереди, между елок, замелькали вдруг огни фонариков, послышались голоса.
— Сюда! Сюда! — позвал Иван и повалился на мох, сотрясаемый рыданиями. — Где ж вы были?!
4
Софья Александровна ждала их до темноты, потом не выдержала, позвонила знакомому милиционеру. Тот уговорил подождать еще несколько часов, уверенный, что Иван просто увез невесту к себе в поселок, но мать Светы оказалась настойчива. В конце концов хмурые, ругающиеся сквозь зубы милиционеры отправились прочесать указанный кусок леса и почти сразу нашли Ивана. А через два часа он уже был в РОВД, больше всего похожем на потревоженный муравейник. Хлопали двери, звонили телефоны…
— Где ж вы были?! — Иван сидел на стуле перед поднятым с постели следователем, сжимая в руках стакан с водой. — Где ж вы были?!
— Ты успокойся… — следователь снял очки, потер переносицу. — Давай-ка без протокола. Тебя никто ни в чем не обвиняет, понимаешь? Анализы сделаны для твоего же блага, чтобы отвести подозрение…
— Что?!!
— Сядь! — Следователь хлопнул ладонью по столу. — Мы все понимаем твое горе. Но мы должны делать свою работу, старший сержант! Ты утверждаешь, что преступник был один…
— Это был не преступник! То есть — не человек! — Иван опять вскочил. — Понимаешь, ты?! Он сожрал ее! И он превратился в медведя, прямо на моих глазах, а до этого был, как…
— Ты не видел, как он… употребил в пищу убитую, — заметил следователь. — Сам же показал: потерял сознание. Завтра на следственном эксперименте все покажешь. Думаю, сейчас с тобой вообще бесполезно говорить. Отправляйся-ка в камеру, там тебе спокойнее будет. И нога отойдет.
— Да ты что, не понимаешь?! — Иван навалился на стол и сзади к нему тут же приблизились два милиционера. — Не понимаешь?! Он же уйдет, уйдет!
— Мы перекрыли дороги, сам видишь: подняли всех. Это же ЧП областного масштаба, и…
— Какие дороги?!! — Иван потянулся к следователю и на него тут же навалились. —.Это медведь! Или еще страшнее тварь! При чем тут дороги?! Надо в лес, с автоматами! Дайте мне, суки, хоть один автомат!
Дикая мысль вырваться из РОВД, самому пойти искать врага, пронзила мозг Ивана. Это, конечно же, было чем-то сродни амоку, безумию, лишающему человека здравой оценки происходящего и предлагающего далеко не всегда оптимальные пути решения проблем. Но Ивана буквально захлестнули воспоминания кровавых картин и той жуткой беспомощности, которую он, подготовленный спецназовец, испытал перед мордой чудовищного врага. И обезумевший Иван стал действовать.
Зажиревших на спокойной службе милиционеров он раскидал легко, несмотря на больную ногу, на гудящую голову. Инстинкты не забылись, он действовал без раздумий и пауз, как во время боя с наркокараванщиками. Разум стал подобием боевого компьютера, выполняющего целеуказание. А вдолбленные в учебке и закрепленные майором Северцевым, командиром их разведывательно-диверсионного батальона, владевшего сразу и «БАРСом», и стилем «южного богомола», навыки рукопашного боя, не раз безотказно выручавшие в ночных атаках на базы боевиков и скоротечных встречных боях во время разведрейдов, и на этот раз запустились безотказно. Крутнувшись на столе, Иван ударом ног снес с кресла следователя, буквально впечатав того в стену. И тут же, сделав полный оборот, прогибом вскочил на ноги. Двое отброшенных им милиционеров еще только вставали, когда Иван оказался рядом и парой точно рассчитанных, дотированных ударов успокоил этих стражей порядка. Забрав у обоих штатные «ПМ», сняв их с предохранителя и передернув затворы, Иван рванул дверь, за которой уже слышался топот многих ног. Перекатом преодолев дверной проем, Иван тут же параллельным полу нырком забросил тело за угол и, сделав кувырок, бросился в сторону оружейной комнаты. Дежурившие около нее двое милиционеров в бронежилетах бывали в командировках в Чечне и поэтому рефлекторно вкинули оружие, но сравниться в скорости с Иваном, перешедшим в состояние работы на резервных возможностях, они не могли. Иван открыл огонь на бегу, впрочем, стремясь не убить, а лишь обездвижить дежурных. Пули сразу из двух «ПМ», стреляющих самовзводом, попадая в бронежилеты, отшвырнули милиционеров от решетки, закрывающей дверь в оружейную комнату. А затем Иван ухитрился (вот что значит работа на древних рефлексах!) попасть в ствольные коробки «АКМов» каждого из милиционеров, выведя их из строя. Подбежав к потерявшим сознание от баллистического шока сержантам, Иван стал искать на их поясах ключи от оружейки, буквально физически ощущая, как стремительно утекает время. Не прекращая поисков, он несколько раз выстрелил с левой руки в сторону угла коридора, задержав готовых ворваться на помощь сослуживцам сотрудников РОВД. Но тут один «ПМ» щелкнул затворной рамой, застывшей в крайнем положении — кончились патроны. Иван уронил опустевший пистолет и перебросил в левую руку «ПМ» из правой — ключи от оружейки все никак не находились… Из-за угла раздался хрипловатый голос:
— Говорит дежурный по РОВД майор Данильцев. Парень, ключи от оружейки специально хранятся отдельно, так что ты в нее не попадешь. У тебя осталось всего четыре-пять выстрелов. Сдавайся! Ты действовал в состоянии аффекта и это смягчит твою вину. Сюда уже едет группа СОБРа. Сдавайся, у тебя нет шансов. Не делай больше глупостей!
Слова доходили до разума Ивана словно сквозь толстый слой ваты. Но боевой угар уже пошел на убыль и гормонально-эндорфиновая буря в организме стала затихать. Иван осознал, что он только что натворил. Завыв от бессилия и отчаяния, Иван сунул ствол «ПМ» себе под подбородок и нажал на спусковой крючок. И в тот миг, когда пуля уже начала, ввинчивая свое тупорылое тельце в нарезку, свое неотвратимое движение по стволу, что-то в мозгу Ивана категорически воспротивилось смерти и резко дернуло руку. Вырвавшаяся из ствола пуля, лишь едва царапнув по нижней челюсти, с визгом отрикошетила от потолка, пола и, наконец, застряла в стене. Потерявший сознание Иван этого уже не видел, как и выбежавших из-за угла собровцев, выбивших у него из руки оружие и надевших наручники.
5
Наутро пришедшего в себя Ивана снова вызвали на допрос. Он, успевший многое передумать в изоляторе, держался спокойно, на все вопросы отвечал подробно. Следователь, старавшийся не глядеть допрашиваемому в глаза, быстро закончил, собрал бумаги.
— Образумился, парень?
— Образумился. Снимите наручники.
— Думаю, это ни к чему… Ты хоть понимаешь, что за вчерашнее мы просто обязаны на тебя дело открыть?
— Понимаю. Но я и впрямь был не в себе. Снимите наручники.
— Снять? — Следователь посмотрел на плотного, спокойного человека, сидевшего в углу кабинета.
— Ни в коем случае, — усмехнулся тот. — Иван, кого вы вчера видели в лесу?
