Отсюда та поддержка, которую Пакистан одно время оказывал терроризму в Пенджабе и которую он постоянно оказывает ему в Кашмире. Цель – вывести светское государство из равновесия.

По той же причине всякий рост напряженности в отношениях индусов и мусульман – кровавые столкновения двух общин, неправомерное применение полицейскими оружия против представителей меньшинств, рост безработицы среди меньшинств – всё это является источником силы для пакистанского государства, оправданием его существования.

Обратим внимание на жестокую иронию истории. Государство, которое было образовано будто бы для защиты интересов мусульман на субконтиненте, обрело кровную заинтересованность в том, чтобы увековечить ситуацию, при которой индийские мусульмане, числом превосходящие население самого Пакистана, испытывали бы постоянное давление, терпели несчастья, не могли жить в гармонии с преобладающим большинством своих соотечественников.

Есть тут и еще один удивительный разворот. Индусский экстремист, выдвигая претензии, например, по поводу того, что мечеть в Айодхъе по существу построена на месте индуистского храма, невольно работает на реализацию целей Пакистана. Все, что вызывает распри между индусами и мусульманами, радует тех, кто поддерживает пакистанское государство. 6 декабря 1992 г. в Айодхье была разрушена эта мечеть Бабри Масджид. Последствия были ужасны. Значительное большинство индусов испытали не радость, а боль (они хотели, чтобы был построен храм, а не разрушена мечеть). Но межобщинные столкновения, которые грянули вслед затем, вероятно, принесли немалое удовлетворение пакистанскому истеблишменту, чья задача заключается в том, чтобы денно и нощно доказывать народу Пакистана, что индусы и мусульмане не могут жить в мире. Иными словами, ликвидация мечети, возможно, и причинит боль пакистанскому народу, но, с точки зрения идеологии теологического государства, она должна упрочить веру в целесообразность создания Пакистана.

Вот какой неприятностью обернулась вся эта затея с разделом. Пока государство Пакистан организовано так, как оно организовано, – враждебным к Индии, заинтересованным в том, чтобы постоянно подвергать испытаниям структуру индийского светского государства, – Индия по-прежнему будет сталкиваться с проблемами и распри между индусами и мусульманами будут продолжаться. Я не виню во всем один только Пакистан. Индия тоже виновата, и я показал, в каком смысле это так.

На этом фоне любые попытки улучшить индийско-пакистанские отношения, решить проблему Кашмира или гармонизировать отношения индусов и мусульман потерпят неудачу, если эти вопросы будут рассматриваться изолированно. По частям проблему не решить. Если мы хотим быть честными, надо рассматривать ситуацию в едином комплексе: Сринагар/Дели, Индия/Пакистан, индусы/мусульмане. Нам надо освободиться от паутины, наросшей за последние шестьдесят лет, и взглянуть свежим глазом на картину в целом. Выполнение рекомендаций Комиссии Сачара о мерах по улучшению социально-экономических условий жизни мусульман в Индии – дело прекрасное. Но надо помнить: индусы/мусульмане, Дели/Сринагар, Индия/Пакистан – это один комплекс вопросов и он должен рассматриваться во взаимной связи.

В этом анализе не исследуются множественные социально-экономические факторы, оказывающие то или иное влияние на конфликт между общинами. Моя точка зрения такова, что фактор Пакистана является сильнейшим катализатором, генерирующим «атмосферные помехи» в отношениях индусов и мусульман, которые эксплуатируются далее местными сторонниками конфликта.

Некогда у «Национальной добровольческой силы» («Раштрия Свайамсевак Сангх») и Бхаратия джаната парти было иное видение: они верили в Акханд Бхарат, или единую неделимую Индию. Модифицированная версия этого воззрения по-прежнему сохраняет свое значение. Но раздел страны отменить нельзя. Пакистан – это реальность. Кроме того, нам предстоит еще многое сделать в деле укрепления нашего государства.

Решения надо добиваться в два этапа. Во-первых, нам надо лучше управлять своими делами в рамках подлинно федеративной структуры. Во-вторых, нам надо двигаться в направлении неких договоренностей о сотрудничестве в Южной Азии.

Дело, стало быть, идет о рациональном управлении центробежными и центростремительными силами как в Индии, так и во всем южноазиатском регионе.

Чтобы действительно двигаться по этому пути, нам надо отказаться от некоторых странных идей, в частности от идеи индийской нации. Мы никогда не были национальным государством. Но мы можем гордиться тем, что живем в цивилизационном единстве, простирающемся от Канниякумари до горы Кайлаш. С незапамятных времен в Индостане существовала великая цивилизация, взаимодействовавшая с другими, меньшими цивилизациями, которым мы оказывали гостеприимство. Из этого взаимодействия возникла изысканная сложносоставная культура. Под широким зонтиком этой цивилизации расцветали региональные культуры со своей музыкой, архитектурой, стилями жизни и языками – малаялам, тамильским, телугу, каннада, маратхи, гуджарати, бенгали, ория, ассамским, авадхи, майтхили, синдхи, кашмири, пенд-жаби и другими. Мы единственная страна в мире, где наименования валютных купюр даны на четырнадцати языках. Это чудесное разнообразие взывает к тому, чтобы им управляла система более децентрализованная, чем нынешняя. Гений Индии выживет в английском языке; но расцветет он в региональных языках.

Императоры Ашока, Аллаудин Кхилиджи, Аурангзеб стремились установить единое правление на всей территории Индостана, но не преуспели. Только под властью британцев страна была объединена. Индийская гражданская служба, железные дороги, Британская индийская армия, Почтово-телеграфная служба, английский язык – таковы были инструменты, которые позволили объединить страну. В 1947 году мы унаследовали эти инструменты и вообразили, что эта «жемчужина империи» может быть преобразована легко и просто в централизованное национальное государство. Под властью империи традиционные статичные иерархии оставались на своих местах. Со времени обретения независимости эгалитаризм и демократия «разморозили» устоявшуюся систему. Стали самоутверждаться региональные устремления.

Кое-кто высказывает опасения, что такие центробежные силы могут привести к развалу страны, к отделению штатов. Я приглашаю этих теоретиков постоять на дороге Маунт Роуд в Ченнаи или на трассе Грэнд Транк Роуд в Пенджабе и посчитать число грузовиков, передвигающихся из одного региона страны в другой. Цифры потрясающие. Единство нашей республики будет удержано благодаря хотя бы этому поразительному объему торговли (вдобавок к единству цивилизации). Децентрализация позволит республике встать на путь экономического процветания и заодно отвлечет умы от тех псевдовопросов, что будоражат участников конфликтов между индусами и мусульманами.

Как только дом будет приведен в порядок, Индия будет готова пригласить гостей – Пакистан, Непал, Бангладеш, Шри-Ланку, Мальдивы. Всех их надо призвать двигаться по пути укрепления структур Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии. При этом процесс не должен ставить под вопрос суверенитет этих стран – примерно так, как это делается в рамках процесса европейской интеграции. Лишь в рамках таких региональных структур можно будет обеспечить гармоничное развитие страны и региона.

Внутри страны мы должны постепенно положить конец системе, так сказать, неформального апартеида, то есть сепаратного развития в мусульманских и индусских анклавах. Экономическое развитие, конечно, будет разрушать систему этих гетто. На место нынешнего деления местных общин по кастам, языковым группам и религиям придет деление экономическое – на колонии богатых, колонии среднего класса, колонии бедных.

Но неравномерное развитие может привести к укреплению существующего неудовлетворительного статус-кво: как предупреждал крупнейший экономист Рам Манохар Лохия, экономические иерархии могут «наложиться» на существующие кастовые и общинные деления. Это был бы путь к катастрофе – к росту напряженности в отношениях между кастами и общинами.