Для разгона мероприятия привлекались силы ОМОНа.

Кроме этого, подобная реакция правоохранительных органов на так называемые "русские пробежки", отмечена и в других городах Российской Федерации.

16 января в Туле сторонников здорового образа жизни встретили сотрудники Советского РУВД во главе c подполковником Минаевым и потребовали от них документы. Часть молодых людей была задержана.

18 января сотрудниками МВД предотвращена пробежка в Череповце. Мероприятие, посвящённое пропаганде здорового образа жизни, было признано несанкционированным шествием.

23 января в Обнинске сотрудники МВД задержали 30 молодых русских парней, проводящих "Русскую пробежку".

Новая мода ненасильственного гражданского русского действия — "русские пробежки", похоже, ставит власть предержащих в очень странное положение. С одной стороны, реагировать на акции защитников здорового образа жизни как-то надо, поскольку их участниками являются явные экстремисты, недовыловленные на Манежке 11 января. И вообще, "Русский — значит трезвый", действительно экстремистский лозунг. Например, по отношению к социальной группе "русские алкаши".

С другой стороны, ситуация доведена до откровенного маразма. И, к примеру, сотрудники ОМОНа, выезжающие на пресечение подобных "беспорядков", это великолепно понимают. При этом ситуация в противостоянии ОМОН/центр "Э" — молодёжь, складывается не в пользу первых. Поскольку они не просто вынуждены совершать поступки на грани здравого смысла, но и даже чисто физически не могут успеть за всеми "экстремистами". Есть сведения, что количество переработок в московском ОМОНе за последние два месяца превысило все разумные пределы. Что будут делать городские власти, когда "караул устанет"?

А ведь их предупреждали, что массированное насаждение толерантности на фоне нерешаемых в РФ межнациональных проблем может дать совершенно непредсказуемый результат.

И вот, любуйтесь — почти задавленное и растоптанное русское национальное самосознание в массовом порядке появляется там, где его не ждали — у 13-15-летних подростков.

С тех пор, как гарантированные Конституцией формы прямого народовластия, такие, как референдумы и митинги, стали возможны, только если это разрешенные оттуда, свыше, санкционированные властями референдумы и митинги, народ, в лице своих наиболее активных представителей — молодёжи, постоянно ищет всякие нестандартные способы реализации своих прав и свобод. Переиграть на этом поле старшеклассников — невозможно, пересажать — бессмысленно.

Размах проблемы нечаянно вскрыл депутат Госдумы от "Единой России" Иван Саввиди, который выступил с инициативой, что за экстремистские надписи на заборах или стенах зданий необходимо штрафовать не только их авторов, но и собственника забора (здания).

Разработку своего законопроекта Саввиди объяснил тем, что ни в одном из действующих законов он не обнаружил каких-либо мер, с помощью которых можно было бы пресекать надписи и изображения (граффити), носящие экстремистский характер — в связи с чем "граждане вынуждены ежедневно обозревать такие надписи" практически во "всех населенных пунктах".

Чтобы избавить общество от этого явления, единоросс предлагает дополнить новыми статьями главу 20 Кодекса об административных правонарушениях (КоАП), в которой предусмотрена ответственность за действия, "посягающие на общественный порядок и общественную безопасность". В частности, депутат считает нужным установить штраф от 500 до 3 тыс. рублей для авторов экстремистских надписей, размещенных "на зданиях, сооружениях, объектах общественного транспорта" и ввести штрафы от 500 до 1 тыс. рублей для собственников и владельцев за то, что они не принимают "мер по устранению" таких граффити со своих "зданий, сооружений, объектов общественного транспорта".

Какие лозунги "Единая Россия" считает экстремистскими, мы уже знаем. Но нет сомнения, что на любые инициативы этой партии русская молодёжь найдёт адекватный ответ — даже если дело дойдёт до подпольных кружков для старшеклассников по противоправному изучению физики и литературы.

В. АЛЕКСАНДРОВ

Если задаться вопросом, какой из традиций русской поэзии: пророческой (условно, "пушкинской") или воинской (условно, "лермонтовской"), — принадлежал Юрий Поликарпович Кузнецов, то ответ на него может показаться простым, однозначным и бесспорным.

Со времен "Атомной сказки" (1968) и вплоть до предсмертного "Поэта и монаха" (2003) Кузнецов, несомненно, пророчествовал. И его пророчества, подобные пророчествам троянской Кассандры, не то, чтобы шли вразрез с дежурным оптимизмом официальной "позднесоветской" идеологии, а еще вернее — мифологии, но наглядно демонстрировали её беспочвенность и несостоятельность. Впрочем — что здесь было от чувства самосохранения, а что от творческой манеры поэта, сказать уже нелегко, — эта наглядность давалась не напрямую, облекаясь в одежды художественного иносказания, по которым его идейные оппоненты тех времен и пытались "встречать" неудобные для них произведения Кузнецова, который, якобы, "впал в дикую мистику".

Достаточно вспомнить объявленные почти единогласным критическим хором "творческой неудачей" короткие поэмы второй половины 70-х—начала 80-х годов, в том числе посвященную Петру Палиевскому "Змеи на маяке", которая "удостоилась" внимания "самого" Александра Иванова, включившего ссылку на неё в свою "итоговую" пародию на Юрия Кузнецова (не забывайте, это звучало тогда на всю страну в популярных телепередачах типа "Вокруг смеха"):

Блестя оскалами зубов,

Зловещи и легки,

Бесшумно змеи из гробов

Ползли на маяки...

Я шёл, магистр ночных искусств,

Бледней, чем сыр рокфор...

Прочтя меня, упал без чувств

Знакомый бутафор...

А ведь кузнецовская поэма-аллегория, "укрепленная" отсылками к пушкинскому Лукоморью и "Домику в Коломне", была не только прозрачна, но и полностью оправдалась дальнейшим развитием событий: змеи, выползшие вовсе не из гробов, а "из щелей", гасят маяк (помните, "СССР — маяк для всего прогрессивного человечества").

Впрочем, то, что всё творчество Кузнецова конца 60-х—начала 80-х годов было попыткой индивидуального мифотворчества, личностного противостояния совокупному социальному мифу "андроповской" эпохи, сегодня уже практически ни у кого из исследователей его поэзии возражений не вызывает — споры идут лишь о содержании и структуре "кузнецовской" мифологии. Говорят о его "(нео-)язычестве", "модернизме", "античности", "хтоничности" и так далее.