С убеждённостью вершителей судьбы нашего Отечества они утверждают: "Россия может сохраниться, только став частью западной цивилизации, только сменив цивилизационный код" ("Западники и националисты: возможен ли диалог". М. 2003, с. 16). "За сто лет у нас произошло цивилизационное отставание, из которого мы не вырвемся". ("МК", 15. 10.)
Ко всему прибавился фактор иммиграции, рост количества гастарбайтеров, по-настоящему не отрегулированный никакими правилами поведения приезжих, нежеланием их интегрироваться в российское общество, овладеть русской культурой, языком и т.д.
И опять троянским конём, как и в случае с пугалом "прав человека", стал очередной либеральный диктаторский по существу тезис — толерантность, которую стали требовать только от русских людей. Итогом столь однозначного подхода стало нарастание недовольства коренного, в основном русского, населения.
Мы же видим, что надо вывести русский вопрос из тени, тупика, из замалчивания и вывести не для того, чтобы ринуться на баррикады, а выйти на стройку, на стройку духа, восстановления, самоуважения, созидания, гордости своей историей.
Накапливается не только недовольство и непонимание положением русского народа. Оно проявилось, то схваткой в Кондопоге, то межнациональной бойней в Калязине, волнениями в Тверской области, в подмосковном Хотьково, то массовыми драками в Москве, Ростове, Майкопе, все нарастающим количеством "русских маршей" (в этом году они прошли в 45 городах), то организацией всяких экстремистских деструктивных групп.
Всё больше захватываются протестными настроениями, недовольством и благополучные слои населения: мелкий бизнес, низовая администрация и даже учителя и научная интеллигенция.
Достаточно вспомнить недавнее нашумевшее дело профессоров МГУ А. Вдовина и А. Барсенкова, когда их учебное пособие по истории России был подвергнут идеологической порке, похлеще всяких агитпроповских разносов, за "излишние прорусские акценты". Авторы были вызваны в Общественную палату для проработки. Стенания о преследовании инакомыслящих в советское время получило стопроцентный разворот от этих "инакомыслящих" в прошлом. Все это вызвало взрыв возмущения. Появилось письмо за подписью ста выдающихся писателей, известных ученых, деятелей культуры о преследовании научных взглядов, нападках на академическую науку, на свободу мнения. Вслед за этим прошла масштабная конференция по поводу развернутых фальсификаций, атак на русскую историю и профессуру, отправившая "Декларацию" во все ветви властей, в Конституционный суд, в Прокуратуру. Резкое осуждение вызвала эта акция в передаче на телевидении в программе К. Затулина, где крайне отрицательно о ней высказался декан факультета ТВ-журналистики МГУ и ученый В. Третьяков.
На виду у всех созрело протестное, критическое отношение к такому игнорированию, даже унижению русских, требованию только от них толерантности и организации всякого рода кампаний вокруг русского национализма.
Санкт-петербургский писатель Каралис (кстати, один из руководителей оппонентного нам "демократического" союза писателей) с возмущением требует: "отдать должное русским" (сам он открыто заявляет, что в нём течёт литовская, греческая, польская, молдавская и другие крови). Он заявляет, что все знают, что "русский народ слили в российский", фактически лишили его национальности. Он утверждает, что народ лишается уверенности: нынешняя Россия занимает 73-е место в мире по ощущению счастья своими жителями: "Мы на одном уровне с ЮАР и Ливаном, где постоянно ведутся боевые действия. При этом страдает у нас каждый пятый! Ну что это за общество, где большинство населения несчастно?" — вопрошает он. Д. Каралис пишет, "что последний раз к русскому народу власть обратилась с похвалами в 1945(!) году. "Действительно, какие беды, несчастья испытал он до войны и во время войны, какие жертвы принёс народ. Но это была его страна, его отчизна, и он был благодарен за доброе слово и снова впрягся в возрождение Отечества".
Кто и когда обращался к русскому народу с благодарностью, выражением восхищения его терпением, работой, поддержкой державы? А с просьбой о прощении за принесенные жертвы, за лишения, за неоправданные надежды, которые породили у него властители всех мастей?
Его все продолжают упрекать за недостаточную динамичность в преобразованиях, медлительность в восприятии реформ, в следовании "высоким цивилизационным и технологическим образцам", неспособности модернизироваться. Опять выползают работники розни, оценивая издания, исследующие "русский вопрос". Так в прошлом году прокурор и судья г. Иваново обвинили в ксенофобии писателя Севастьянова и потребовали запретить его книгу за то, что она "чрезмерно проникнута русским духом" (!) (буквальные слова приговора). Вот до чего можно запугать и органы юстиции. Как в этом году во Владимирской области обрушились на бывшего узника ГУЛАГа, писателя В.Н. Осипова за его гневные публикации в защиту русского народа, обещая снова посадить? Где вы, правозащитники?
СПЛОТИМСЯ ВОКРУГ РУССКОГО НАРОДА
На недавнем Госсовете В.В. Путин с убедительной страстью сказал, что в советский период нашего государства такого размежевания по национальному признаку, как нынче, не было. И это верно. Я, например, помню, когда до войны и во время войны жил в Марьяновском районе Омской области, в котором были колхозы "Энбекши казах", "Червонный пахарь", "Роте Фане", созданные казахами, украинцами, немцами, были в районе колхозы с латышами, мордвой, татарами, и ребята этих национальностей учились в нашей школе, в моем первом классе, и ни у кого не возникал вопрос об отчуждении по национальному признаку. Даже у ребят, вывезенных в 1944 году из Калмыкии, которые учились вместе с нами.
Правда, был один случай, когда наша первоклассная "октябрятская звездочка" — я, Генка Сысолятин и Ваня Плотников надавали тумаков за школой немцу Давиду Штопелю за то, что в придуманной им задачке немецкие самолеты сбили больше советских, чем наши фашистских. Давид, конечно, просто ошибся, будучи еще не в ладах с арифметикой. Когда директор школы, выговаривая нам в учительской за эту мальчишескую патриотическую выходку, сказал: "А вы знаете, что дядя у Давида антифашист и арестован гитлеровцами?" — было стыдно, и мы извинились и подружились с Давидом.
В украинской же школе, после войны, райцентра Камышня в гоголевских местах на Полтавщине, мы, конечно, знали украинскую мову, но блестяще знали русскую литературу и язык. Может быть, эта соединенность, как писал Гоголь, восхищаясь украинским и русским началом в себе, и привела к тому, что из нашего сельского класса вышло два академика, три доктора, пять полковников, шесть ученых и три медика — вот она, национальная и социальная соединенность.
Однако Владимир Владимирович неправ, когда говорит только о советском периоде братства. В многовековой истории России, которая спаяла народы, таких примеров немало. И было удивительно, что, когда Ельциным было предложено: "Берите суверенитета, сколько хотите", — то об этом на местах попытались быстренько забыть, а Центр, высокомерно вытравливая "имперское прошлое", искал образцы национального сплава только в западных цивилизациях.
