20 марта в городе Майнце состоялась кремация, затем урна с прахом была доставлена в Висбаден. Дочь графини Меренберг от первого брака — Анна Михайловна Кондырева, настаивала через посольство на выдаче тела матери, чтобы похоронить ее на родине по православному обряду. Но германские власти отказали ей в этом, заявив, что «воля покойной, выраженная в завещании, должна быть исполнена». «Биржевые ведомости» в России сообщили об этом событии в своем вечернем выпуске от 21 марта 1913 года под жутковатым бульварным названием «Сожжение тела дочери Пушкина». А в том же году в Царском Селе был установлен еще один памятник Александру Сергеевичу — у Египетских ворот. Создал его уроженец Риги скульптор Леопольд Адольфович Бернштам (1859–?). 15 мая 1913 года В этот день был заключен сохранившийся доныне договор между женой генерал-лейтенанта Александрой Петровной Араповой и управляющим домом, дворянином Павлом Сергеевичем Сухоручкиным, о найме «по Французской набережной в доме № 18[234] квартиры под № 6 в третьем этаже с парадной и черной лестницами, для собственного жилья, состоящую из семнадцати комнат»[235]. Договор был заключен сроком на три года. «Годовая плата без услуг дворника и швейцара 4440 рублей». 24 июня 1913 года На 69-м году жизни скончался Иван Андреевич Арапов. Докладная записка Наровчатского уездного исправника № 454 от 28 июня. «Господину Пензенскому губернатору 24 сего июня в 2 часа дня, в своем имении при с. Воскресенской Лашме вверенного мне уезда скончался, а 27 сего же июня погребен в склепе при церкви села Воскресенской Лашмы генерал-лейтенант Иван Андреевич Арапов. О вышеизложенном докладываю Вашему Превосходительству. Исправник Калайда»{1135}. Впоследствии останки были перезахоронены в фамильном склепе Араповых на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Накануне перезахоронения его вдова написала некролог о своем ушедшем муже и подписала его кратко — «Друг». Но некролог этот так и не был опубликован и хранится в семейном архиве Араповой: «Генерал-лейтенант Иван Андреевич Арапов. Памяти неутомимого скромного деятеля, уже позабытого. На этих днях привозят в Петербург для погребения в Александро-Невской Лавре прах Ивана Андреевича Арапова, умершего 24-го Июня в своем родовом имении Лашма, где во всех отраслях разнообразного образцово поставленного хозяйства проявляется почин его энергии, любовь и знания, соединенные с неутомимой деятельностью, поражавшей всех его знавших. Это был человек с широким кругозором, с чисто американской предприимчивостью, но выросший на благородной русской почве, всегда готовый принести личные интересы в жертву общественной пользе. Так как до сих пор, кроме спортивного журнала, нигде не помещался его некролог, то считаю долгом помянуть добрым словом труженика, который по евангельскому завету не зарыл свой талант в землю. Получив домашнее образование, он семнадцати лет блестяще выдержал экзамен в Петербургский университет, но вскоре политические события вызвали его закрытие, и по настоянию своего отца он поступил в 1862 г. юнкером в Кавалергардский полк. Произведенный в офицеры в 1863 г. он три года прослужил во фронте и был отправлен адъютантом к военному министру Д. А. Милютину. Пользуясь его расположением и полным доверием, он не раз исполнял поручения, где требовались неподкупность, сметливость или распорядительность; сопутствовал ему в инспекторской поездке по Волге; состоял при нем во время Турецкой войны 1877 г.; и за взятие Плевны получил орден Владимира с мечами. С уходом графа Милютина с своего высокого поста он не захотел остаться при его преемнике. Разделяя воззрение своего начальника, его цельная, самостоятельная натура не мирилась с предполагаемым изменением курса.
С производством в генерал-майоры он был назначен членом Совета Государственного коннозаводства и лишен получаемого содержания вплоть до своей смерти. Он никогда не хотел хлопотать о нем, имея своеобразные, если так можно выразиться, бессеребрянные взгляды на этот счет, а именно: что всякий обеспеченный человек не должен посягать на казенный сундук. Все выпадаемые ему командировки он исполнял на свой счет; между прочим, путешествуя в Англию за покупкой знаменитого Галтимора, поднявшую такую газетную шумиху своей 200-тысячной ценой. Она и ему обошлась очень дорого, как из неизбежных расходов, так и из-за щедрых подачек на поощрение конских заводов, где он считал долгом поддержать престиж русского имени. Ему первому Царскосельское, ныне Петербургское скаковое общество обязано своим настоящим процветанием. По его инициативе был избран <…> ипподром, и под его личным, неутомимым наблюдением воздвигнуты первые трибуны. Всю свою кипучую трудоспособность вливал он как в своих помощников, так и подручных рабочих, поощряя последних собственными средствами, чтобы было исправно докончено к положенному дню. Служба его по коннозаводству дала большой простор его господствующей страсти к лошади и к скаковому спорту, которым он лично занимался с первого офицерского чина. Популярнее личности Ивана Андреевича в этом особом мире нельзя было найти. Избранный почетным членом как в Петербургском, так и в Московском Обществе, все щекотливые вопросы, все возникавшие инциденты подвергались его усмотрению, так все верили в его высокое понятие о чести, в его нелицеприятную справедливость. А сколько людей он так выручал в тяжелые минуты! В счастливые годы его первоклассных скакунов призовые деньги расплескивались как вода, все могли перенять из его щедро открытых рук. Нечего настаивать на его деятельности на пользу отечественного коннозаводства, так как итог его подведен специалистами, да к тому же покойный сам смотрел на нее как на отдых после других, поглощающих его трудов. Гораздо важнее и плодотворнее было его выступление на общественной арене. В царствование Александра III не обошелся ни один созыв сведущих людей без его участия. Во всех кампаниях по питейному, по земскому вопросам, по урегулированию тарифов он являлся желанным членом, изучившим все толково с применением на практической почве, часто побеждая своим увлекательным даром слова, за долгие годы выработанным на земских собраниях. Ему приходилось иногда поддерживать меры или проекты, направленные против его интересов как крупного винокуренного заводчика или мукомола, из усвоенного им принципа, что раз правительство доверяет обсуждение общего блага, первым условием должно быть отречение собственного Я. Около 40 лет состоял он гласным Наровчатского уезда, и одновременно был выбран в Пензе губернским и с места стал одним из самых ярым и убежденным земцом, видя в этом учреждении залог развития и процветания России. В 1890 г. пожар уничтожил почти весь Наровчат. Иван Андреевич помог своим лесом бедным обстроиться достаточным отпуском материала по объявленной цене… В благодарность был избран почетным гражданином города, что в то время считалось редким явлением. Не пропуская ни одного губернского земского собрания, он горячо принимал к сердцу местные интересы и неустанно работал за них в Петербурге. Все усовершенствования по сельскому хозяйству он вводил у себя, первым применил культуру картофеля в полях. Его скотоводство, премированное на Всероссийской выставке, послужило к улучшению многих пород в окрестных селениях. Сообразив неисчислимую пользу железных дорог в обездоленной ими губернии, он надолго заболел этой мыслью. Вместе с Шиповым и Струве, на своем иждивении произвел изыскание линии Пенза-Муром, которой не суждено было осуществиться и затем явился главным пионером у министра Вышнеградского для проведения Московско-Казанской магистрали, которая позднейшим развитием так подняла производительные силы не только Пензенской, но и соседних с ней губерний. Из-за возникших недоразумений он променял свою службу в коннозаводстве на назначение членом Совета Государственных Иму-ществ, коим он и остался по день своей смерти. Можно сказать, что для общественной службы он замер как солдат на посту. В декабре 1907 года на губернском собрании в Пензе он по обыкновению выступил со своей толково красноречивой речью и, внезапно запнувшись на слове „бюджет“, повторил его несколько раз и твердым шагом вернулся на свое место, где просидел до конца заседания. Большинство гласных подумало, что он остановился, боясь запутать в сложных цифрах и только подошедшие к нему убедились, что он подвергся кровоизлиянию мозга, он моментально лишился языка. вернуться Французская набережная, 18… История этого дома тесно переплетена с целым рядом имен, будто бы далеко отстоящих друг от друга, а на самом деле — родственных по духу и судьбе. В конце прошлого века, в 1894 г., то есть за два десятилетия до поименованных событий, на 2-м этаже этого дома жила семья бывшего министра юстиции Дмитрия Николаевича Набокова (1827–1904), деда будущего писателя Владимира Набокова. Старший сын министра, дядя писателя — Сергей Дмитриевич Набоков (1868–1940), впоследствии стал крупным сановником и камергером, а в пору гимназической юности был предметом восторженной любви автора упоминаемых здесь дневников — Натальи Павловны Вревской. И вот, в разные годы, в одном и том же доме на 3-м этаже жила дочь Натальи Николаевны Ланской — А. П. Арапова, а на 2-м этаже — отец писателя Набокова, Владимир Дмитриевич, у которого в апреле 1899 года, в год столетия Пушкина, родился сын, будущий «писатель века», которому принадлежат слова: «У нас есть шахматы с тобой, Шекспир и Пушкин. С нас довольно». Но это будет потом, а пока, в 1894-м, Наталья Павловна Вревская поверяла дневнику свои сердечные тайны: «…Иногда бывали моменты малодушия — так я не утерпела и пошла сама отдать ему Достоевского — „Дневник писателя“, который мы читали в Новгороде. Французская наб., 18 — квартира отца. Важный, торжественный швейцар внимательновопросительно оглядывает меня и на вопрос: „Дома ли Сергей Дмитриевич?“, отвечает — „Пожалуйте, 2-й этаж“. На звонок появляется лакей. „Дома Набоков?“ — „Никак нет“. „Передайте, пожалуйста, эту книгу“. Поворачиваюсь и спускаюсь с лестницы, старательно замедляя шаги и строгим спокойным видом хочу как бы защититься от взглядов челяди… Воображаю, что они думают, глядя на меня! Ведь в „обществе“ абсолютно недопустим такой визит. <…> Через год я днем схожу с Николаевского моста, на Английской набережной и сталкиваюсь с веселым, нарядным Набоковым <…> Мы болтаем, как будто ничего не было, идем до дома № 18 по Галерной, где я живу. „Можно зайти?“ — „Зачем?..“ Потом прошли годы… Он знал, что я замужем (с 1908 г. за М. С. Вревским, ученым-химиком, профессором Петербургского университета. — Авт.), так же как и я знала, что он женат на Дарье Николаевне Тучковой. Дошел слух, что он — прокурор Московского Окружного суда, затем служил в провинции. Довольно рано стал губернатором и… умер. В первый год войны, в 14-м году говорили по телефону, — несколько сочувственных фраз. И все»{1353}. вернуться Текст договора гласил: «Квартира № 6. Цена Рубл. — 4440 в годъ. Срокъ по 1-е Іюня 1916 г. Дровъ не болѣе 80 с аж. А. П. АРАПОВА. С.-Петербургъ. Тысяча девятьсотъ тринадцатаго года, Мая пятнадцатаго дня, мы нижеподписавшіеся, по довѣренности Личнаго Почетнаго Гражданина Ивана Ивановича Василевича, управляющій домомъ, дворянинъ Павелъ Сергѣевичъ Сухоручкинъ и жена Генералъ-Лейтенанта Александра Петровна Арапова, на основаніи 1702 ст. X т. ч. 1 Св. Зак. Гражд. (изд. 1887 г.), заключили слѣдующее условіе: 1) Я А. П. Арапова наняла въ домѣ Ивана Ивановича Василевича въ С.-Петербургѣ, Литейной части, 1 участка, по Французской набережной въ домѣ № 18 квартиру подъ № 6-мъ въ трет-ѣемъ этажѣ съ парадной и черной лѣстницами, для собственнаго своего жилья, состоящую изъ семнадцати комнатъ, передней, корридора и кухни, съ 7 окнами на улицу зеркальными стеклами въ зимнихъ и лѣтнихъ переплетахъ и 26 окнами во дворъ, лигерными стеклами, проведенною водой, ватерклозетами, ванной, чердакомъ для сушки бѣлья, общею прачечною, пользоваться которою я нанимательница имѣю право один раз въ месяцъ на два дня. Срокъ найма считается съ перваго Іюня тысяча девятьсотъ тринадцатаго года впредь на три года т. е. по первое Іюня тысяча девятьсотъ шестнадцатаго года. Годовая плата безъ услуг дворника и швейцара четыре тысячи четыреста сорокь (4440) рублей. Для отопленія квартиры, кухни и прачечной я нанимательница получаю дрова отъ домовладѣльца въ теченіи года не болѣе восьмидесяти сажень однополенныхъ дровъ смѣси, составляющихъ восемь вязанокь въ каждой сажени. Дрова выдаются квартиранту только по полученіи отъ него установленной квитанціи, каковыя отрываются изъ книжки. Эти книжки для дровъ выдаются нанимателю или довѣренному лицу подъ расписку въ книгѣ, согласно условію. Книжки на дрова я нанимательница не имѣю права передавать жильцамъ дру-гихъ квартиръ и всѣ какія окажутся у меня излишнія квитанціи на дрова, остаются запасомъ на слѣдующій арендный срокъ той-же квартиры, а при выѣздѣ моемъ возвращаются книжки съ квитанціями домовладѣльцу безъ всякой платы. Если-же договореннаго количества вязанокь дровъ мнѣ нанимательницѣ окажется недостаточнымъ, то я имѣю право, по соглашенію съ дововладѣль-цемъ или управляющимъ получить отъ него недостающее количество дровъ тѣмъ-же порядкомъ, но за особую впередъ плату, по цѣне заготовленія для дома. 2) Деньги за наемъ квартиры обязываюсь я нанимательница А. П. Арапова платить за каждый мѣсяцъ впередъ по триста семьдесятъ рублей всегда исправно и сполна, не позже какъ въ теченіе семи льготныхъ дней. 3) Если я нанимательница не уплачу въ срокъ денегъ за квартиру, то предоставляю право домовладѣльцу или управляющему домомъ прекратить выдачу дровъ по квитанціямъ и отказать мнѣ А. П. Араповой отъ квартиры ранѣе срока найма и обязуюсь я А. П. Арапова квартиру очистить по требованию домовладѣльца или управляющаго домомъ въ теченіе семи дней и заплатить домовладѣльцу по день сдачи квартиры новому нанимателю — но не долѣе срока сего условія и въ видѣ неустойки, сверх прожитаго времени еще за одинъ мѣсяцъ впередъ триста семьдесятъ рублей. 4) Я нанимательница обязываюсь живущихъ у меня людей иметь съ законными видами, о прибывающихъ и выбывающихъ и о всемъ до свѣдѣнія полиціи касающемся давать знать немедленно старшему дворнику, если же по моей винѣ произойдетъ нарушеніе паспортныхъ и санитарныхъ правилъ, то я нанимательница уплачиваю штраф, какой будетъ наложенъ на домовладѣльца или управляющаго домомъ. 5) Нанятую мною квартиру обязываюсь содержать въ чистотѣ и опрятности, не дозвалять прислугѣ стирать и сушить бѣлье въ комнатѣ или кухнѣ и не полоскать, изъ оконъ ничего не бросать и не лить, лѣстницу шкафомъ и ведрами со льдомъ или помоями, а дворъ и чердакъ вещами не застанавливать и не ходить по двору или на чердакъ съ огнемъ безъ фонаря, чадъ изъ кухни на лѣстницу не выпускать, для чего наружныя двери открытыми настежъ не оставлять, собаку если имѣется, выводить только по черной лѣстницъ и обязательно съ провожатымъ. 6) Я нанимательница обязываюсь передѣлокъ и исправленій въ квартирѣ безъ письмен-наго согласія домовладѣльца не дѣлать, а что будетъ сдѣлано съ его согласія, то при выѣездѣ моемъ я нанимательница оставляю въ пользу домовладѣльца безплатно или же по требованію его должны быть уничтожены до срока сего условія и квартира приведена въ прежній видъ и порядокъ. Если же мною или живущими въ моей квартирѣ поврежденъ будетъ водо-проводъ, ватерклозетъ или ванна или вслѣдствіе небрежности, водопроводный кранъ будетъ оставленъ не закрытымъ, то за починку водопровода, израсходованную воду и за происшедшую порчу моей или другихъ квартиръ, обязуюсь безпрекословно заплатить всѣ убытки. 7) До окончанія срока сему условію мнѣ нанимательницѣ отъ квартиры не отказываться, а буде пожелаю выѣхать ранѣе срока, то съ письменнаго согласія домовладѣльца имѣю право передать квартиру другому лицу на тѣхъ-же условіях, въ противномъ случаъ обязана я нанимательница А. П. Арапова заплатить всѣ деньги по срокъ сего условія сполна. 8) За два мѣсяца до срока сего условія я нанимательница обязываюсь письменно объявить: желаю-ли впредь оставить квартиру за собой и если взаимнаго соглашенія не послѣдуетъ и условіе не будетъ возобновлено, то не препятствовать наклѣйкѣ объявленій на окна и за мѣсяцъ до срока осмотру квартиры нанимателями ежедневно отъ 12 ч. утра до 5 ч. веч. и обязываюсь очистить квартиру къ сроку, въ противномъ случаѣ уплачиваю домовладѣльцу за каждый сверхъ срока прожитый день по семнадцати рублей, при несоблюденіи сего пункта я нанимательница отвѣтствую за простой квартиры въ теченіи двухъ мѣсяцевъ со дня выѣезда, независимо обусловленной платы за каждый сверхъ срока прожитый день. 9) При выѣездѣ моемъ изъ квартиры я нанимательница обязана сдать ее въ исправности, какъ-то: съ цѣльными лѣтними и зимними оконными рамами и стеклами, съ полными дверными, оконными и печными приборами, если-же при сдачѣ квартиры окажется что либо изломаннымъ, испорченнымъ или утраченнымъ то я нанимательница обязана уплатить домовладѣльцу стоимость всего испорченнаго и недостающаго. 10) Паркетные полы въ квартирѣ я нанимательница обязываюсь не мочить и не мыть иначе какъ черезъ полотеровъ. Вбитые въ стѣны крюки, гвозди, кнопки, выключатели, а также проводники для звонковъ и освѣщенія и дверные, такъ называемые американскіе замки, какъ имѣвшіеся въ квартирѣ, такъ и мною вбитые и устроенные, я нанимательница, при выѣздѣ изъ квартиры не имѣю права вынимать во избѣжаніе порчи стѣнъ и дверей и оставляю безплатно въ распоряженіе домовладѣльца. 11) Я нанимательница не должна препятствовать производству въ занимаемой квартирѣ необходимых работъ, въ случаѣ если бы это потребовалось для устраненія дыма или для исправленія водопровода въ другой квартирѣ. 12) Всѣ расходы по заключенію сего условія принимаю я нанимательница на свой счетъ. Подлинное условіе имѣть домовладѣльцу а копію съ онаго имѣть нанимательницѣ, причемъ домовладѣлецъ или управляющій домомъ, обязаны дѣлать росписки въ полученіи денегъ за квартиру въ копіи условія, а я нанимательница обязана отмѣчать уплату денегъ въ подлинном условіи. 13) Въ зимнее время, если по какому либо случаю я А. П. Арапова не буду жить въ нанимаемой мною квартирѣ, то обязуюсь все-таки ее протапливать, что-бы не завести сырости и не повредить водопроводовъ. 14) Въ теченіе срока сего условія я нанимательница не должна требовать ремонта, за исключеніемъ необходимаго исправленія печей и плиты. Условіе сіе хранить съ обѣихъ сторонъ свято и ненарушимо»{1354}. |
