Христиерн Тебе, Густаву Эриксону Вазе. Густав Мне? мне, с которого ярмо лишь сняли, Которого шаг первый на земле Христьерна был означен униженьем? Стрелу в вола покорного вонзили И, болию его чтоб потешаться, Кругом собрали зрителей наемных: Теперь цветами жертву убирают; Но крови не уняться из-под них! Христиерн
Винюсь, меж нами были счеты, Которые очистить надо было. Теперь, Густав, с тобою поквитались, И старое вино мы новым заменим. Сюда поближе, к стороне сердечной. (Указывает ему на место с левой стороны.) Густав Где я? опомниться я не могу. Христиерн Так ты нейдешь на дружеский мой зов? Гордец! король твой сам к тебе подходит (Приближаясь к Густаву.) И руку подает тебе в знак мира. Ну, руку мне! Густав Не троньте, государь, Еще не стерлось с ней клеймо железа. Христиерн Король рукой своей клеймо стирает, И кто осмелится тебе напомнить, Что цепи ты когда-нибудь носил, Поймет тот бремя их. Густав (становится на одно колено и целует у него руку) Невольно покоряюсь: Ты за орудие такое взялся, Какому и враги противиться не смеют. Христиерн (садясь) Елисавета, руку дорогому гостю! Елисавета (подает Густаву руку) Густав (целует у ней руку, став на одно колено) (Бальзам чудесный, Каких глубоких ран не заживишь!) Христиерн Когда б я долее на сердце зло держал, Напомнил бы тебе, как дочь, забыв Родителя святое приказанье И стыд девичий, воздала тебе Дань должную средь рыцарей и дам. Я, я, отец, не оскорбился этим; Напротив, — дочери хвалю к тебе вниманье. Не скрылось также от меня, что паж Какой-то горячо уж слишком встретил Тебя, Густав... Другому, не Христьерну, Он поплатился б головой своей. Густав Еще благодарю, мой государь! Христиерн Теперь ты гость наш, не заложник, И гостю угодить душой мы рады. Воспитан ты в горах; охота Была тебе любимою забавой Из детства, и лесов мохнатый житель Не раз под богатырскою рукой Твоею, издыхая, прославлял Густава Вазы силу и искусство. Моя Елисавета — также Не юга дочь: смирять коней ретивых, Стрелой оленей метко догонять И сокола пускать искусно в небо Рука ее привыкла — вот тебе Товарищ для охоты; если ты Не будешь помнить зла. Густав Забыто все, Все, кроме клятв, запечатленных честью Моей и честью короля Христьерна. Теперь позволь мне, государь, исполнить Священный долг: мать ждет меня давно; Спешу ей дать и сына, и свободу, И вести об отце моем. Христиерн Так скоро! Когда своим разбитым членам от тревог Стихии грозной не дал отдохнуть? Когда и ум и сердце не успели Опомниться от стольких треволнений, Тебя так долго искушавших? Густав К суровостям стихий привыкли члены Мои от малах лет; судьбы же ласки Еще меня досель не баловали: Так неге мне теперь ли предаваться? Когда поставлен ратник на часы, Сойдет ли с них за тем, Что дождик бьет его, иль он устал? Христиерн По крайней мере, мать твою, старушку Больную, хилую, предупредить Нам должно бы; нечаянность убить Бедняжку может... право, подожди До завтра, добрый друг! Густав Она в цепях Меня уж видела, чего же боле! Христиерн Густав Что ночь, что день, любовь В подобных случаях не разбирает. Христиерн Старушка сну давно, чай, предалася. Густав Неужли прогневится мать, когда Ее разбудит сын свиданья поцелуем? Христиерн Сдаюся; волен делать здесь, что хочешь. Но виноват, ее предупредить я должен: В подобных случаях любовь безумна! (Говорит на ухо Ландселю.)
Елисавета посылает ему поклон рукой. Густав удаляется, за ним начальник замка; Христиерн дает знак окружающим его, все удаляются, кроме Елисаветы и баронессы Ландсель. |
