В нашей непростой ситуации опыт советского органа по делам религий может являться востребованным и небезынтересным.

Константин Ерофеев

В СМИ всё чаще раздаются заявления военно-морских «деятелей» о возрождении постоянно действующего военно-морского соединения в Средиземном море. Посильная ли это задача для нашего нынешнего ВМФ?

Это задача сегодняшнего дня и наконец-то это поняли руководители Российской Федерации. Вспомнили о «патентанте» Петра I, обладающего двумя руками.

Несомненно, в изменившейся геополитической обстановке океан приобретает первостепенное значение, и тот, кто имеет могучий Флот, имеет явные преимущества перед другими. Да, Военно-Морской Флот «игрушка» дорогая, но она стоит средств, затраченных на неё.

Надо признать, что в последние 20 лет наш Флот претерпел изменения не в лучшую сторону. Не надо искать виновных, они известны. Те задачи, которые были поставлены в «Основах политики Российской Федерации военно-морской деятельности на период до 2010 года» (2000 г.) и «Морской доктрине» (2001 г.), в основном правильные, не были выполнены. Осмысление содеянного приходит сегодня. Но Флот строится не за месяц и год, а многие годы, и это надо понять.

Здесь одними заявлениями не обойдёшься. Нужны кораблестроительные программы – программа-минимум на ближайшее время и программа-максимум – на перспективу. А их нет. Поэтому все заявления ответственных людей похожи на «тришкин кафтан».

И первое, что надо сделать в этом направлении, – опять превратить ВМФ в самостоятельный вид Вооружённых Сил, а не растаскивать по направлениям-округам. Опять же, заявление об этом вроде прозвучало, но практических шагов нет.

ВМФ призван защищать весь спектр государственных интересов в Мировом океане. Актуальность этой задачи возрастает вследствие существенного изменения геополитической ситуации в мире и возникновения новых угроз безопасности РФ в области морской деятельности.

Остаются попытки ограничить возможности выхода России к океанским ресурсам и пространствам (Арктика), международным магистральным коммуникациям, в том числе и в Средиземном море. Налицо активизация военно-морской деятельности ведущих морских держав, изменение соотношения военно-морских сил не в пользу Российской Федерации (Турция – Россия на Чёрном море), совершенствование боевых возможностей группировок иностранных ВМС. Всё это заставляет не делать заявления, а действовать.

Одной из адресных мер по регулированию военно-морской деятельности является приведение боевого состава и организационно-штатной структуры ВМФ в соответствие с наличием угроз безопасности Российской Федерации и её союзников.

Военно-Морской Флот является одним из инструментов внешней политики государства. Этот аспект его деятельности был упущен, и с этой точки зрения возвращение наших кораблей в регион Средиземного моря даже необходим.

В число основных задач ВМФ, определённых на государственном уровне, входит участие в стратегическом ядерном сдерживании от применения военной силы или угрозы её применения в отношении РФ и её союзников с морских и океанских направлений (вспомним Югославию, 1999 год, когда в Средиземном море не было наших сил). ВМФ должен осуществлять контроль за деятельностью военно-морских сил иностранных государств и военно-политических блоков в прилегающих к территории страны морях (продолжается патрулирование в Баренцевом, Охотском, Японском морях подводных лодок иностранных государств) и в других районах Мирового океана, имеющих важное значение для безопасности РФ. ВМФ обязан выявлять, предупреждать и предотвращать военные угрозы, отражать агрессию, участвовать в действиях по предотвращению и локализации вооружённых конфликтов на ранних стадиях их решения.

Даже по этому неполному перечню задач, стоящих перед ВМФ, понятно, что Флот должен состоять не из одного десятка кораблей, причём различного предназначения.

В мирное время основными формами боевого применения ВМФ является боевая служба, боевое дежурство, выполнение отдельных и специальных задач.

К сожалению, как известно автору этих строк, сегодня этот вид деятельности ВМФ не на должной высоте, в основном, из-за отсутствия подготовленных кораблей и экипажей.

Кадровый вопрос на флоте один из важнейших. «Если «железо» мы ещё построим, - говорил когда-то один из известных государственных деятелей, - то подготовка людей для его обслуживания - наиважнейший вопрос!». И это истина, не требующая доказательств. Но в период неумных реформ в Вооружённых Силах были сокращены многие учебные заведения, в том числе и морские, и сегодня в старейшем морском учебном заведении, корпусе Петра Великого (бывшее Высшее Военно-морское училище им.М.В. Фрунзе) больше курсантов из африканских стран, чем из России. Разве это допустимо?!

Можно много рассуждать о роли и значении ВМФ в государственном строительстве великой морской державы. Но ясно одно – только объединение усилий всех ветвей государственной власти, государственных органов, организаций и лиц, которым дороги интересы России, может сделать поворот к наращиванию вклада в морскую деятельность и устойчивое развитие, национальную безопасность и международный авторитет России. В сегодняшней обстановке развитие военного и гражданского судостроения может явиться одним из двигателей промышленного развития России, нужно только правильно распорядиться…

XXI век будет веком Мирового океана, и Россия должна быть к этому готова.

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга

P.S. А один «Мистраль» не окажет влияния в регионе Средиземного моря. Но при этом надо помнить, что иногда одним своим присутствием флот решает задачи, которые не под силу сотням дипломатов.

На фоне агрессивной политики НАТО особенно бросается в глаза тот факт, что именно Польша не только имеет особый статус в Альянсе, но и выступает едва ли не главным застрельщиком антироссийской истерии. И в то же время поляки не собираются отказываться от советского оружия, требуя его постоянной модернизации.

С момента падения социалистического строя в Польше Запад начал самое тесное сотрудничество с новой проамериканской администрацией Леха Валенсы. Это сказалось и на сотрудничестве в военно-технической области: тщательное изучение натовскими специалистами истребителей МиГ-23МФ/МиГ-29, истребителей-бомбардировщиков Су-22М4, вертолётов Ми-14/Ми-17/Ми-24, ЗРК С-125/С-200 принесло Североатлантическому блоку огромную выгоду.

С момента вступления Польши в НАТО в 1999 году эта восточноевропейская страна приняла самое активное участие в агрессии в отношении Югославии, применив истребители МиГ-23 и МиГ-29. «Ляхи», видимо, тоже надеялись безнаказанно показать свой звериный оскал, но не тут-то было: в воздушных боях сербы уничтожили по 2 МиГ-23 и МиГ-29 (причём нелишне вспомнить, что баланс потерь МиГ-29 в схватках против F-15, F-16 и F/A-18 складывался в пользу российского истребителя; соотношение потерь сербов и поляков примерно равное).

В настоящее время происходит масштабная модернизация авиапарка и систем ПВО Польши в первоочередном порядке хотя бы потому, что страна находится на переднем крае агрессивно-наступательной стратегии НАТО; развёртывание систем ПВО «Пэтриот» в городке Моронг имеет исключительное географическое и временное преимущество при атаке российских и белорусских целей. Аэродромы Колобжег и Слупск, Крзесины и Ласка, Ключево и Бржег, а также многие другие могут быть модернизированы в кратчайшие сроки.

В этих условиях главным ответным ходом России должно стать размещение российской авиабазы в Лиде (Белоруссия), задачей которой станет уничтожение объектов ЕвроПРО в случае их появления на территории Польши.

Не исключено также, что российская авиагруппировка станет своеобразным противовесом базе американских многоцелевых истребителей F-16, в районе города Лодзь.