"Брак по любви"
В момент, когда Презент переехал в Одессу, Лысенко одолевала новая задумка. Размышляя дальше над свойствами растений, он решил, что все существующие сорта год от года портятся, и что можно остановить порчу, если их переопылить. Тогда, дескать, и урожайность всех культур в стране сразу поднимется. Это уже был удар не по одной какой-то культуре, а сразу по всему растениеводству.
Раньше я уже упоминал, что размножение сортов -- в соответствии с канонами генетики и многовековой практикой - специалисты вели так, что бы не допустить путаницы, случайного опыления цветков одного сорта пыльцой другого сорта. Для этого в семеноводческих хозяйствах, выращивавших сортовое зерно, растения каждого сорта высевали вдали от других, нередко даже одно хозяйство специализировалось лишь на одном сорте. Лысенко заявил, что эта хлопотная и кропотливая деятельность никому не нужна и даже вредна, используемые методы -- неправильны, и что надо, напротив, специально переопылять сорта, чтобы повысить их урожайность.
Доводов в пользу такого утверждения у него не было никаких, но рецепт будущего улучшения выдавался в форме истины, не нуждающейся в подтверждении. Перекрестноопыляющиеся растения, в отношении которых в соответствии с правилами науки следовало проявлять особую предосторожность и оберегать от заноса чужой пыльцы при цветении, Лысенко предлагал подвергать такой процедуре: двое рабочих, взявшись за длинную бечевку, должны волочить её по цветущим растениям, чтобы вызвать массовое переопыление. У строгих самоопылителей он предлагал срывать колосковые и цветковые чешуи, закрывающие цветки, а затем кисточкой переносить пыльцу с цветка на цветок. При таких вивисекциях, конечно, занос чужеродной пыльцы был неминуемым. Формулируя новую идею о пользе переопыления, Лысенко уже твердо стоял на той точке зрения, что все возражения, неизбежно вытекающие из закономерностей генетики, должны быть объявлены ложными. Если раньше он отрицал отдельные положения генетики, то теперь поставил крест на всей науке генетике как таковой.
Естественно, на этот раз он не только не нашел сочувствия в среде биологов, но вызвал всеобщее возмущение. Впервые высказался против его завиральной идеи Вавилов. На совещании в Наркомземе в конце 1934 года, в том же году на заседании Союзсеменоводобъединения, весной 1935 года на заседании Президиума ВАСХНИЛ Вавилов критиковал идею Лысенко, хотя делал это вполне деликатно и в рамках чисто научной дискуссии.
В скором времени у Вавилова начались крупные и им непредвиденные неприятности. Особенно трагичным для его судьбы стало то, что прежде благожелательное отношение к нему Сталина сменилось неприязнью. Известно, что Сталин относился к Вавилову в течение ряда лет миролюбиво. Конечно, без его одобрения Вавилов не был бы введен в высшие государственные органы.
Но, как писала бывшая одно время сотрудницей Вавилова А.И.Ревенкова, выпустившая после его посмертной реабилитации книгу "Николай Иванович Вавилов", именно в 1935 году состоялась встреча Сталина и Вавилова, во время которой они будто бы разошлись во взглядах:
"Вавилова вызвал Сталин в...1935 году, приглашая Вавилова приехать к нему ночью. Вавилов ответил, что в это время он спит, а днем в любое время может к Сталину явиться3. На другой день Сталин принял Вавилова... Разногласия у них обнаружились по поводу роли ВИР'а ... И они расстались, сказав друг другу, что их "дороги разошлись". Вскоре Н.И.Вавилов был снят с поста президента ВАСХНИЛ, выведен из членов ВЦИК" (33).
Сегодня мы знаем, что это объяснение Ревенковой неверно. В 1935 году органы госбезопасности направили Сталину информацию о вредительской деятельности Вавилова (см. прим. /70/ к главе V). Сталин внимательно прочел донесение и со своими замечаниями на полях разослал его членам Политбюро. Вавилов был освобожден от должности Президента ВАСХНИЛ Постановлением Совнаркома 4 июня 1935 года (34). Вместо него Президентом был назначен старый партиец А.И.Муралов, а Вавилов был оставлен вице-президентом ВАСХНИЛ вместе с Г.К.Мейстером и М.М.Завадовским. Таким образом личные споры между Вавиловым и Лысенко (даже если они были) могли не иметь значения: клин между Сталиным и Вавиловым скорее всего вбили именно чекисты.
Муралов приступил к исполнению обязанностей Президента ВАСХНИЛ 21 июня 1935 года (35), а 25 июня в Одессе собрались ведущие ученые страны -- специалисты в области зерновых культур, чтобы разобраться со всеми предложениями Лысенко.
Понимая, что обстановка в ВАСХНИЛ быстро меняется и зная многое из того, что нам неизвестно и о чем мы можем только догадываться, Лысенко вел себя на выездной сессии как увенчанный лаврами победитель. Скорее всего он знал, что уже подготовлены и согласованы в верхах документы о назначении академиков ВАСХНИЛ (именно назначении, а не избрании) постановлением СНК и что в числе кандидатур есть и его фамилия. Действительно, 4 июля 1935 года Лысенко становится действительным членом (академиком) уже не республиканской, а общесоюзной академии -- ВАСХНИЛ.
В соответствии с этими перемещениями и назначениями Лысенко, делавший центральный доклад на сессии (содокладчиками выступили сотрудники Лысенко -- Л.П.Максимчук, М.Д.Ольшанский и директор Полярной станции ВИР, также теперь получивший титул академика ВАСХНИЛ, И.Г.Эйхфельд), держался вызывающе. Он рассказал о яровизации, летних посадках картофеля, "отмене им" теоретических основ селекции и семеноводства и главный пафос приберег для рассказа о принудительном переопылении сортов. Он с большим воодушевлением говорил о примитивной операции сбора кисточкой пыльцы с одних цветков и переносе ее на другие цветки и объяснял своим образованным коллегам чудовищные по наивности вещи:
"А дальше рыльце [цветка -- В.С.] пусть берет какую хочет гамету [т.е. пыльцевую клетку -- В.С.]. Проделав это, мы можем спокойно уйти с поля. Мы свое дело сделали. Мы предоставили возможность яйцеклетке выбрать того, кого она хочет. Тов. Презент довольно удачно назвал такое опыление "браком по любви". А самоопыление -- это вынужденный брак, брак не по любви. Как бы ни хотела данная яйцеклетка "выйти замуж" за того "парня", который растет от нее за три вершка, она этого сделать не сможет, потому что пленка закрыта и не пускает чужой пыльцы" (36).
Примитивно антропоморфные рассуждения Лысенко о желании яйцеклеток выходить "замуж" за "того парня" грозили окончательно развалить семеноводство и погубить даже те сорта, которые уцелели от коллективизации. Поэтому против "брака по любви" высказались многие присутствовавшие специалисты, включая и Вавилова. Было указано на непонимание Трофимом Денисовичем элементарных терминов: например, чистосортным материал после переопыления уже нельзя было назвать ни в каком случае, слово "элита" в приложении к нечистому материалу звучало как насмешка и т. д. Вавилов и другие ученые напомнили Лысенко, что имеется масса сортов, которые не выродились за сто лет самоопыления, следовательно, тезис о "вырождении" надуман.
В резолюции, принятой после окончания сессии, было отмечено "прежде всего исключительное теоретическое и практическое значение работ, ведущихся под руководством тов. Лысенко по вопросам, связанным с учением о стадийном развитии" (37), но все другие гипотезы Лысенко, вошедшие в противоречие с современной наукой (за исключением почему-то летних посадок картофеля, которые, по-видимому, нравились, как и прежде, Вавилову), подверглись сомнению (38). В отношении их резолюция гласила: "Считать целесообразным проведение дискуссии по вышеуказанным вопросам" (39).
Однако Лысенко и его сторонникам, наверное, было даже трудно понять, отчего на него опять ополчились ученые, почему его идеи вызвали их столь дружное отрицание. Он видел только одно объяснение такого поведения: сами вовремя не догадались, привыкли думать, как в книжках пишут, вот теперь и обозлились вместо того, чтобы сразу за дело сообща взяться.