Задумав пойти в компаньоны к Лысенко, Презент стал тут же безудержно превозносить Лысенко в своих выступлениях, упоминая к месту и не к месту о его "выдающихся достижениях" (27). Характерно, что в одном из докладов этой поры Презент показал, что его взгляды совпадают с лысенковскими и еще в одном вопросе: он высказался против применения математики и против статистико-вероятностных подходов к оценке биологических закономерностей.
Маленького роста, юркий, даже вертлявый, то размахивающий руками, то пускающийся в пляс, загоравшийся при виде любой смазливой девчонки, ежеминутно готовый к тому, чтобы что-то с жаром опровергать или, напротив, с не меньшим жаром отстаивать, Презент как нельзя лучше подошел к такому же, как и их шеф, серенькому, простецкому окружению.
Презент принял последний раз экзамены у студентов в Ленинградском университете в весеннюю сессию 1934 года (в числе сдававших экзамены был Даниил Владимирович Лебедев, который в будущем станет одним из наиболее стойких борцов с лысенкоизмом /28/). Летом Презент кочевал между Ленинградом и Одессой (в это время в Ленинграде выходили еще некоторые его печатные работы /28а/), а с осени он окончательно перебрался с берегов Невы на берег Черного моря. Переехав в Одессу, Презент присвоил себе титул профессора, хотя всего за несколько месяцев до этого все знали его всего лишь как самочинного доцента.
Для Лысенко союз с Презентом также был полезен, ибо, несмотря на свою поверхностность, Исай Израилевич был (или казался) ему кладезем знаний в самых различных областях, в которых он сам был профаном. Ну и, конечно, Лысенко, хоть и испытывал влечение к полемике, но уступал Презенту в умении хлестко жонглировать цитатами из самых разных областей -- от высказываний классиков марксизма-ленинизма до выдержек из книг Священного Писания. Презент привнес в лысенковский обиход яркость, броскость, брыляние цитатами вождей, откровенное политиканство, подаваемое под соусом бескомпромиссной (а, по сути -- бесшабашной) заботы о чистоте знамен, -- качества, которых в этой компании не хватало и которые были так нужны для процветания в советском обществе в те годы.
И в работах советских биологов и у многих западных специалистов можно прочесть, что именно Презент снабдил Лысенко марксистской фразеологией, перевел его будто бы чисто агрономические разговоры в плоскость идеологической борьбы (29). Надеюсь, что всё написанное в предыдущих главах освобождает меня от необходимости опровергать эту точку зрения: Лысенко сам был не промах и умел идти напролом, применять идеологическую "дубину" в научной полемике. Но нельзя не признать, что Презент действительно придал публицистическо-идеологической стороне деятельности Лысенко дьявольский блеск.
Он же сделал еще одно важнейшее для Лысенко дело. Претендующий на то, что он основатель самостоятельного учения, Лысенко как-то не очень умело формировал и багаж и антураж "учения". Он не смог найти соответствующую яркую оболочку для "учения", не сумел, как следует, сформулировать тезис о том, что же это за учение. А ловкий Презент преуспел здесь лучшим образом. Он уже знал, что может быть марксистско-ленинская философия, дарвиновская биология, сталинское учение о нарастании классовой борьбы по мере расцвета социализма. В словосочетании "лысенковская биология" было что-то чрезмерное, может быть, даже опасное. Надлежало подыскать иное знамя, с иным девизом, и Презент, который хвастался знакомством с Мичуриным (у него была даже фотография, на которой он был запечатлен вдвоем с Мичуриным), придумал: эклектической мешанине лысенковских псевдоноваторств было присвоено имя Мичурина. Появился гибрид "мичуринская биология", в которой от Мичурина ничего не было, но зато новое словосочетание звучало (особенно, памятуя о том, что с Мичуриным переписывался сам Иосиф Виссарионович!) вполне призывно, солидно и ново.
Иван Владимирович Мичурин (18-551935) -- потомственный дворянин, родился в семье помещика Рязанской губернии. С 1877 года он начал заниматься садоводством, вывел много сортов плодовых и ягодных культур, приобретя этим широкую популярность в России и даже за рубежом. Он же усовершенствовал ряд технических приемов скрещивания, включая и вегетативные прививки. Однако, сорта его оказались неспособными конкурировать с другими сортами и были с годами практически полностью вытеснены из садов.
Не получив образования (за дерзость он был выгнан из гимназии), Мичурин был вынужден добывать знания методом самообразования, что не могло не сказаться на формировании самобытного, но путаного и примитивного воззрения на суть законов биологии. Никогда никаким генетиком, тем более величайшим, он не был, да и не претендовал на эту роль. Более того, в своих статьях и заметках он неоднократно обращал внимание будущих последователей на необходимость перепроверки его выводов.
Мичурин страдал тягой к резонерству, всю жизнь любил посылать статьи и письма о садоводстве в различные издания, вступая в споры по всевозможным поводам с авторитетными учеными. Большинство умозрительных постулатов Мичурина не имело под собой надежной научной основы и было отброшено с годами как неверное.
Не чурался Мичурин и общественной деятельности, был председателем Козловского отделения "Союза Михаила Архангела", а перед революцией направил телеграмму Царскому Правительству с призывом к дворянству сплотиться вокруг трона против надвигающейся революции (30).
После прихода большевиков к власти Мичурин быстро перекрасился, приветствовал Советы, завязал дружеские контакты с Н.И.Вавиловым, и по его протекции стал известен высшим руководителям страны. Ленин обращался к руководителям Тамбовской губернии с указанием улучшить материальное положение Мичурина. В 1922 и 1930 годах Мичурина посетил Председатель ВЦИК М.И.Калинин, Сталин послал Мичурину телеграмму. При жизни Мичурина город Козлов, где находился питомник плодовода, был переименован в город Мичуринск.
Имя Мичурина всячески восхвалялось советскими средствами информации, еще при жизни его был снят кинофильм "Юг в Тамбове", в котором Мичурин представал в виде советского Бербанка, его наградили орденами Ленина и Трудового Красного знамени. Популярность простого любителя, якобы добившегося никогда ранее не виданных успехов, была огромной. Лысенко и Презент решили сразу после смерти Мичурина использовать его имя как собирательное для их псевдо-теоретических рассуждений. Они подняли на щит примитивные высказывания Мичурина и, ловко проведя отбор нужных им цитат из противоречивых писаний козловского садовода, представили его закоренелым противником Менделя и других генетиков. На деле Мичурин вначале выступал против "пресловутых гороховых законов Менделя" [выражение Мичурина], но затем понял роль работ Менделя и писал о нем диаметрально противоположные фразы, о чем, конечно, лысенкоисты помалкивали. В 1933 году в газетах появился термин "мичуринцы", но первоначально им пользовались только в отношении садоводов-любителей (см., например, статью, призывавшую любителей обратить внимание на растущее в Аджарии дерево аноны или азилины /31/).
Зажили Лысенко с Презентом душа в душу, испытывая взаимную радость от совместного "трепа" и от обилия дел. Презент стал с 1935 года соредактором журнала "Яровизация", заменившего "Бюллетень яровизации". Лишь одна крупяная неприятность поджидала его в 1937 году. Приехавший тогда в Одессу для консультации с Лысенко ботаник П.А.Баранов (в будущем член-корреспондент АН СССР и директор Ботанического института АН СССР имени Комарова) застал хозяина в смятении чувств. Трофим Денисович зазвал Баранова к себе домой, они крепко выпили, и тут хозяин начал реветь, размазывая пьяные слезы по физиономии и причитая: "Что-о-о же-е мне бедному-у делать! Исайку-то мо-о-во заарестовали! Исайку надо-о-о выручать! Что я без него-о делать бу-у-ду-у!" (32). Выручить Исайку удалось -- криминал был не очень по тем временам страшный: его взяли за соблазнение несовершеннолетней, и дело как-то полюбовно уладили, Трофим Денисович помог.
