188 Там же, стр. 174.

189 Академик Т.Д. Лысенко. Питание растений и удобрение полей. Сельхозгиз, М., 1961,

15 стр. Брошюра представляет собой изложение речи Лысенко на совещании передовиков сельского хозяйства нечерноземной зоны РСФСР в Москве 22 февраля 1961 года. Приведенная цитата взята со стр. 3.

Наряду с восхвалениями Н.С.Хрущева Лысенко, конечно, продолжал превозносить и собственное понимание роли диамата и марксистской философии:

"Поэтому если ты хочешь правильно понимать жизнь и развитие органического мира, то должен как можно лучше овладеть единственно правильной теорией развития -- диалектическим материализмом, марксистско-ленинской философией". Там же, стр. 5.

190 Там же, стр. 4.

191 См., например, брошюру П. Гурова под редакцией В.Р. Вильямса: "Фабрика компостов.

Как получить из отходов и отбросов удобрение и привести в санитарное состояние города, колхозные села и усадьбы колхозников". Изд. 2-е, Воронежское областное издательство, Воронеж, 1937. См. также статью П.Гурова "За миллионы тонн добавочного органического удобрения". Газета "Социалистическое земледелие", 29 декабря 1937 г., ╧297 (2685), стр. 3.

192 См. прим. /189/, стр. 4.

193 Лысенко сказал:

"Нужно последовать совету Никиты Сергеевича Хрущева и создать в каждом колхозе и совхозе своеобразную фабрику хороших и дешевых удобрений, производимых во все возрастающем количестве".

Там же, стр. 13.

"Не пощадит ни книг, ни фресок

безумный век.

И зверь не так жесток и мерзок,

как человек" .

Борис Чичибабин (1).

"Недаром же всемирная история пестрит именами властителей, вождей, полководцев, авантюристов, которые все, за редчайшими исключениями, превосходно начинали и очень плохо кончали, которые все, хотя бы на словах, стремились к власти добра ради, а потом уже, одержимые и опьяненные властью, возлюбили власть ради нее самой".

Герман Гессе. Игра в бисер (2).

Призрачное главенство

Вполне уместен вопрос: мог ли Лысенко, вернувшись в свой прежний кабинет, смирить непомерную гордыню, прервать уже непосильную для него борьбу с выдуманными врагами социализма? Ведь мог же он затаить злобу, разыграть мудрое смирение и стать добреньким патриархом, без пристрастия глядящим на всех своих коллег? Чего другого, а актерских способностей ему было не занимать! В нем всегда жил умнейший царедворец и утонченный лицедей. Да и что было делить! Он снова Президент, снова властитель. Росли дети -- Юрий, Людмила и Олег (дочь кончала медицинский, готовилась стать кардиологом, Юрий работал на кафедре физики моря в МГУ, радовал Олег -- пошел по его стопам). Всё еще бодрячком ходил отец, живший теперь в Горках Ленинских с внуками. Можно же было унять пыл страстей, перестать сводить счеты и... спокойно руководить.

Но, нет, не мог он отсиживаться, не для того бился с ворогами, не для того кровь портил. Да и почивать на лаврах можно тому, у кого с лаврами всё в порядке. А здесь опять и опять ему сообщали о нападках и на "учение о плодородии почвы" и на "закон жизненности вида" со ссылками на никуда негодных иоаннисяновских коров. Не до покоя и не до сна.

Не удавалось и другое: пригасить ход всё более мощно раскручивавшегося маховика генетических исследований. Каждую неделю он узнавал новости -- одна горше другой, и не до самоуспокоенности было, добродушная снисходительность равна была глупости. В сентябре 1961 года Комитет по делам изобретений и открытий выдал диплом на открытие члену-корреспонденту АН СССР Б.Л.Астаурову -- заклятому врагу, генетику. Вручение диплома об открытиях в науке -- событие чрезвычайное. В биологии это было вообще первое открытие, зарегистрированное комитетом. Да и предмет открытия немаловажным назвать никак было нельзя. Пока они с Иоаннисяном и Авакяном мямлили о том, как условиями кормления можно понуждать зиготы развиваться по материнскому или отцовскому пути, Астауров с помощью радиации и других воздействий на ядра клеток, хромосомы и гены научился регулировать пол у шелкопрядов и получать потомство любого пола. Хочешь -- женского, хочешь -- мужского. В начале октября в "Правде" появилась большая статья Астаурова -- на двух страницах газетного листа с портретом автора открытия. Редакция называла работу "выдающейся" (3) и утверждала, что она

"... открывает огромные перспективы в повышении производительных сил сельскохозяйственного производства, укрепляет господство человека над силами природы" (4).

Как будто нарочно, как будто с провокационной целью Астауров начинал статью с вопроса первейшей важности, о котором всегда пекся и Лысенко:

"Сейчас, конечно, рано делить шкуру еще не убитого медведя, но трудно даже вообразить, какой эффект в тоннах масла, количестве яиц или метрах шерстяной и шелковой ткани могло бы дать умение получать по желанию потомство нужного пола" (5).

Два десятка лет генетик Астауров не предавал анафеме хромосомы и гены и подбирался к возможности прямого влияния на женские и мужские половые клетки и теперь разрешил старую проблему:

"Установлено, что точно дозированными воздействиями высокой температуры можно подавить деление ядра при образовании женских клеток и одновременно побудить их... к девственному развитию... Все потомки девственной матери будут похожи друг на друга, как близнецы, и все они всегда самки" (6).

Женская линия шелкопряда в опытах Астаурова размножалась "этим путем более пятнадцати лет... и среди них никогда не появляется ни одного самца" (7). Меняя характер воздействия, Астауров научился решать и другую задачу: когда было нужно, он получал одних лишь самцов шелкопряда, которые наследовали "все признаки отца и оказывались все самцами" (8). Такого в мировой практике еще никто не достигал.

Благодаря работам Астаурова удалось поднять выход шелка почти на четверть, так как "коконы самцов на добрых 2-530 процентов шелконоснее самок" (9). Этим и покоряла работа Астаурова: он уже умел на практике творить чудеса с шелкопрядами и мечтал о чудесах с другими животными. Астауров провозглашал широкую программу взаимосложения усилий ученых:

"Плодотворное решение таких больших проблем нуждается теперь в координации и компенсировании усилий ученых разных специальностей и должно осуществляться на основе взаимного проникновения методов математики, физики, химии и биологии" (10).

Проявление повышенного интереса главной партийной газеты к открытию Астаурова было неприятно Лысенко. Оно указывало на непрочность его теперешнего состояния, на зыбкость приобретенного главенства.

Впрочем, успокаивало то, что по-прежнему высоко ценил его Никита Сергеевич, пожалуй, даже его отношение крепло, он готов был выгородить своего любимца даже в таком деле, как внедрение "травополья" (11), в то время, как другие ученые пытались образумить руководителя партии.

Хрущев старательно формировал стереотип эдакого рубахи-парня, которому море -- по колено. Его длинные, простецкие, нередко по-мужицки грубые речи следовали одна за другой. Говорить часами на людях он уже привык, и газеты печатались с вкладышами, чтобы воспроизвести эти длинные болтливые речи с прибаутками и поучениями. Вот и очередной раз, выступая 14 декабря 1961 года, он долго рассказывал о том, как, приехав отдыхать в 1954 году в Крым, "посмотрел немножко на море, а потом сел в машину и поехал по колхозам и совхозам" (12), как он встретил переселенцев из Курской области, которым не понравился Крым с его жарой, палящим солнцем и... кровожадными клопами. Проблема клопов так заняла мысли 1-го Секретаря ЦК партии, что он и теперь, спустя несколько лет, с удовольствием вспоминал, как он бойко осадил нытиков-переселенцев: