Этот диссонанс указывает на то, что в таких вопросах, как "Дело Вавилова" чекисты шли впереди властей, сами формировали набор будущих жертв и еще не обладали абсолютным и непререкаемым правом решения вопроса о том, как поступать с теми, в ком они "распознали" врага. Поэтому им пришлось "трудиться" дальше, чтобы разъяснять верхам явный парадокс с публичным признанием положительной роли Вавилова и его скрытой пока от глаз общественности вредительской сущности. Во всяком случае пока сил для самостоятельной расправы с Вавиловым у ОГПУ не оказалось, а у верховных властей страны Вавилов еще сохранял кредит доверия. Этим объясняется, что "Директивное письмо" ОГПУ на деле не было директивой, что чекистам требовалось потрудиться, чтобы убедить верхи страны в том, что надо изменить отношение к Вавилову и перестать верить его посулам в области строительства нового сельского хозяйства социалистической страны.
В любом случае, несмотря на все обвинения, санкций на арест Вавилова получено не было. Единственным последствием обвинений стало запрещение на заграничные поездки Николая Ивановича, что было закреплено решением Политбюро ЦК партии (69).
Однако чекисты на этом не могли успокоиться. Следователи ОГПУ старательно и быстро набирали новые порочащие Вавилова сведения. Вскоре непосредственно Сталину был направлен еще один документ, созданный по-видимому в начале лета 1933 года (70). Документ был подписан зам. председателя ОГПУ Прокофьевым и уже знакомым нам начальником Экономического Управления Мироновым. В нем в основном были повторены пункты "Директивного письма", изложенные более жестко и лапидарно. Снова были включены оговоры Вавилова близкими к нему людьми. Так, было повторено, что в феврале 1933 года следователи ОГПУ добыли такие сведения:
"Арестованные... ближайшие помощники ВАВИЛОВА -- профессора ПИСАРЕВ, ТАЛАНОВ, КУЛЕШОВ и другие, полностью подтвердили данные об их активном участии в консолидировавшейся к-р организации в сельском хозяйстве. В своих показаниях арестованные указывают на их идейно-политического руководителя -- акад. Н.И.ВАВИЛОВА" (71).
Соединив в одно место показания Дибольда, Писарева, Таланова, Кулешова "и других арестованных" чекистские начальники заявляли, что Вавилов "достаточно изобличен" как вредитель. К этому были добавлены голословные политические обвинения, сформулированные устрашающе:
"Политические позиции ВАВИЛОВА резко враждебны Коммунистической Партии и Советской Власти" (72).
"Двурушничество и умелое скрывание убеждений и взглядов являются основными маскирующими средствами контр-революционной работы ВАВИЛОВА" (73).
"...целой системой, якобы научных мероприятий... [Вавилов] настойчиво ведет линию на фактическое сокращение посевов зерновых культур и уменьшение кормовых ресурсов, с целью вызвать голод в стране. Кроме того ВАВИЛОВ организует борьбу против хлопководства, против хлебозаготовок, срывает борьбу с засухой, предлагает заведомо неправильное районирование сельского хозяйства, разваливает семеноводство, направляя усилия организации на подчинение советского семеноводства иностранной зависимости" (74).
Вменялось в вину Вавилову и еще одно "крупное" дело. В январе 1933 г. арестованный агроном Калечиц, видимо пытаясь заработать хоть какую-то поблажку от чекистов, показывает, что Вавилов, Тулайков и животновод Лискун возглавляют "Всесоюзный Политический Центр".
Сведения о заговорщическом ПОЛИТИЧЕСКОМ ЦЕНТРЕ, причем не локальном, а ВСЕСОЮЗНОМ, звучали масштабно. Чекисты якобы раскрыли угрожающую стране и строю опасность и смогли во время обезглавить врагов системы, создавших такой Центр. В том же январе арестованный профессор-животновод Сизов, оговоривший своих коллег Белицера и Циона, заявил, якобы с их слов, вообще страшные вещи о "Политическом Центре" и о роли Вавилова в нем, равно как и уже находящихся в разработке органами ОГПУ коллегах академика. Оказывается, Политический Центр разросся как раковая опухоль, это уже не центр, а настоящая подрывная организация самого мощного уровня:
"Во главе организации стоит т.н. Политический центр, структура которого сводится к объединению 6 автономных центров: Агрономического, Животноводческого, Ветеринарного, Промышленного, Военного и диверсионно-повстанческого. Во главе каждого центра стоит определенное лицо: Председатель -- Акад. ВАВИЛОВ, руководитель Агрономического центра -- акад. Тулайков, Животноводческого -- проф. Лискун, Ветеринарного -- проф. ТАРТАКОВСКИЙ, диверсионно-повстанческого -- Зам. НКЗ СССР МАРКЕВИЧ. В состав Политцентра входил также Замнарком Совхозов СССР -- ВОЛЬФ" (75).
Арестованный тут же Белицер 13 февраля 1933 года согласился со всем, что показал профессор Сизов. А еще через непродолжительное время с этими вымыслами согласились в кабинетах следователей ОГПУ арестованные по столь же мифическому "Делу 3-5ти" тем же Экономическим Управлением ОГПУ Гандельсман, Кузнецов, Кременецкий и Андреев. Все они, как следует из этого же письма Сталину, были немедленно расстреляны.
Новым обвинением Вавилова, доложенном Сталину, стал шпионаж в пользу Франции. Все доказательства вины Вавилова ограничились тем, что в феврале 1932 года, будучи в Париже, он обедал у французского ученого Ланжавана, а вместе в ним в обеде приняли участие двое людей -- Демонзи и Мазон -- как было сказано, "ведущих разведывательную работу для французского генштаба и изобличенных следственными материалами ОГПУ в руководстве и финансировании к-р движения в СССР и подготовке вооруженного восстания на Украине" (76). Чтобы придать веса этому обвинению, авторы из ОГПУ считали достаточным привести сакраментальную фразу:
"Следственной проработкой материал полностью подтверждается" (77).
Отставим на минуту в сторону страшные слова об уже состоявшемся "изобличении" и попробуем разобраться в том, что же это за люди, с которыми Вавилов пообедал. Начнем с Ланжавана, имя которого именно в таком написании -- ЛанжАван -- фигурирует во всех документах ОГПУ-НКВД вплоть до ареста и гибели Вавилова. Речь на самом деле шла о Поле Ланжевене -- признанном главе французских физиков, известном всему миру ученом, единственном в то время французе, который был избран сразу академиком трех академий: Французской Академии наук, Британской академии наук (Королевского Общества) и Академии наук СССР (в 1929 году). Ланжевен стал самым известным другом красной России вскоре после революции. Он основал во Франции "Кружок друзей новой (читай коммунистической!) России", причем в 1919 году, то есть в период, когда эта страна была заполонена российскими эмигрантами из высшего света, оказавшимися там после революции 1917 года. Для того, чтобы основать именно тогда данный "Кружок", нужно было обладать немалым мужеством, и таких людей в мире было наперечет. Советы должны были на ланжевенов буквально молиться. Другим важнейшим основанием для самого почтительного к нему отношения было то, что Поль Ланжевен состоял ЧЛЕНОМ КОМПАРТИИ ФРАНЦИИ! Не пообедать у такого человека, особенно Вавилову, состоявшему с Ланжевеном в переписке и будучи приглашенным во Францию Комитетом, где председательствовал Ланжевен, было просто не культурно. Порядочные люди с теми, кто их пригласил, так не поступают.
Совсем не лишним на обеде у друга красной России Ланжевена был и Анри Мазон, ведь он -- секретарь французского Комитета по научным связям с СССР, председателем которого также является академик Ланжевен. Есть еще одна немаловажная деталь: по поручению Ланжевена официальное приглашение советскому ученому приехать в Париж направил 16 августа 1930 года именно Анри Мазон, оговорив все детали данной поездки (в том числе и финансовые). Это письмо фигурировало в деле Вавилова, когда то же самое ОГПУ давало разрешительную санкцию на поездку Вавилова. Так что? -- тогда они еще Мазона не раскусили?! Или готовили Вавилову западню!?
