А потом она проголодалась и он развел потухший костер и они пекли на прутиках хлеб и колбасу.

А потом он ее поцеловал, и она ответила ему. Но оба растерялись и продолжения не последовало.

А потом наступило утро, народ из палаток повылазил, и как только полностью освободилась одна из них — мужская, Лена ушла туда спать, позвав Олега. Они легли, вполне естественно обнявшись и легко и спокойно уснули.

От Тэда

Dearest, sweet, wonderful, lovely, patient, clever, wise, kind, virtuous and sexy Yeleana…

Where are you, my love? I returned home from rehearsal and called you but… no answer. I am home and will be watching a movie with Sasha here until about 1am. I will call you again then. I hope all is well with you and that you still remember your good husband. People at the theatre asked about you again tonight. I will be very happy when you are here with me!!!!!

I wish you were here… I can think of all kinds of things I'd like to do with you!*S*

I look forward to talking with you later.

All my love!

Ted От Лены

Hello!

I didn't get nothing from you this morning. I noticed you stoped to write me on mornings and to call me. May be I don't understand something? If your kids used your ICQ they could say me "hi". I am feeling terrible, last time I can't sleep well, I can't live qiet. If so will be long time I will be really sick soon.

Lena

3 июля 2000 г. 21:25.

Когда они вернулись, Лена была уже дома. Она встретила их в коридоре. Как-то странно улыбаясь, обняла детей, похвалила дочку что хорошо выглядит (молодец, правильно оделась) и чмокнула Олега в щеку.

И когда Олег, переодевшись и умывшись, зашел на кухню, здесь его ждал приятный сюрприз — на столе стояло пиво двух сортов — которое последнее время нравилось ему и которое нравится Лене, в емкостях по полтора литра. И рыба к пиву — копченая мойва, окуньки, слабосоленая сельдь.

— Ух ты! — не удержался он от восклицания — за все 16 лет совместной жизни она сама ни разу не покупала никаких спиртных напитков. — Решили с собой все это взять? В подарок?

— Да нет, — Лена стояла в дверях и продолжала улыбаться своей непонятной улыбкой. — Сейчас это выпьем, с тобой.

— Ну надо же! — воскликнул он шутя. — Надо было почаще разводиться.

Она снова загадочно улыбнулась.

А он вспомнил, как вот также сидел на кухне (дату он тоже помнил — 27 сентября 1999 года), читал книгу, вошла Лена, села напротив, спрашивала о каких-то мелочах, он односложно отвечал, видя, что она хочет что-то ему сказать важное. Ждал, не торопя ее.

— Олежа, давай разведемся, — вдруг сказала она в тот раз.

— Давай, — кивнул он, не отрываясь от книги. В принципе после ее приезда из Америки — она уезжала по гостевой визе к знакомым по переписке — они и так жили как разведенные — она спала отдельно, в Аленкой комнате, а он спал в зале. Общими были только некоторые ужины, да совместные походы по магазинам — так как он мог больше унести продуктов. И все к этому и шло — к разводу. И ни для кого из них это не было секретом.

И она достала из папки какие-то бумаги…

Оказалось, что она уже давно подала на развод. Дата стояла 26 сентября, но двойка была очень корявой. Явно исправляли с 1. Значит, в тот раз она не решилась к нему подойти, думала еще, решил он про себя.

— От тебя требуется написать заявление, что ты не имеешь претензий. Или ты хочешь быть на суде? — неловко произнесла она.

— Да пожалуйста, — сказал он почему-то веселясь — все-таки хоть все это и ожидалось, но само по себе было еще внове. — Что писать? Диктуй.

— Пиши. Заявление. Прошу развести меня с гр. Малаховой Е.П. в связи с моим длительным отсутствием. С иском ознакомлен. Претензий по нему не имею. Дата, подпись.

Он писал решительно и небрежно.

— А почему девичья фамилия? — только спросил он.

— Так надо, — ответила она.

— За это надо выпить, — сказал, пододвигая ей дописанные бумаги и продолжая веселиться. Встал, вышел из-за стола, достал бальзам, малосоленую горбушу собственного посола. Принес хрустальные рюмки — в соответствии с торжественностью момента.

Пили. За здоровье, за начало процесса, чтобы ему ничего не мешало, чтобы помнили друг друга и т. д.

Он все еще веселился под впечатлением этой новизны. А Лена то улыбалась, то изредка плакала.

— Почаще надо разводится, — улыбался Олег, цепляя вилкой ломтик горбуши. — Чтобы чаще испытывать такие сюрпризы. Я просто поражен. — Он намекал на то, что можно вот так вот свободно сидеть за столом и свободно пить — раньше такого не было и алкоголь решительно пресекался и легче было не пить, чем испытать на себе все то ворчание и море недовольства, которое наваливалось стремительной горной лавиной и еще долго не отпускало, даже когда Олег уже давно отказывался от этой идеи — выпить кружечку пива с маленькой рыбкой.

Лена все время улыбалась, хотя глаза были влажными и грустными.

И сейчас тоже Олег достал бокалы, только покрупнее — пивных кружек у них не было. Выложил рыбу на тарелки, которые достала Лена — французские небьющиеся, из набора, подаренного ей Тэдом во время своего ответного визита в январе этого года. Почистил и нарезал небольшими кусочками сельдь. Лена поставила каждому тарелки под рыбьи косточки — тоже из подарочного набора.

— Ну что, начнем? — спросил он Лену — все-таки она была хозяйкой этого застолья.

— Начнем, — кивнула она, садясь на свое излюбленное место — на кухонный диванчик. Олег сел напротив нее на табуретку. Налил пива. Себе — медового крепкого, ей — медового легкого.

— Ну что, — протянул он над столом свою кружку. — За вашу дорогу. Чтоб в пути все было хорошо и без проблем.

— А может я еще никуда не улечу? — спросила она грустно посмотрев на него.

— Да ну, брось! — решительно потряс он головой. — Улетишь. Куда ты денешься! — уверенно проговорил Олег подумав про себя — этого-то мне совсем не хватало.

Все также улыбаясь грустно-печальной улыбкой, но изо всех сил стараясь быть веселой, она протянула свою кружку, чокнулись, отпила глоток. Олег выпил почти всю — перенервничал у матери, стресс снимал. Взял окунька.

— Очистишь мне тоже? — попросила Лена, которая так и не научилась правильно обращаться с вяленой рыбой.

Олег кивнул. Наполнил свою кружку пивом, немного плеснул Лене — неудобно в обществе наливать только себе.

— Во сколько приедут Валентина Федоровна с Алексеем? — спросил он, отрывая хребет у очищенного окунька и передавая его Лене, а себе оставляя хвостик и ребрышки.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Где-то в одиннадцать, двенадцатом.

Олег отложил кусочки рыбки, поднял кружку.

— Ну а сейчас давай выпьем за нашу старую жизнь. Чтобы никто из нас не жалел об этих шестнадцати годах.

Лена подняла свой бокал. И без того блестевшие ее глаза заблестели еще больше.

— Хорошо жили, — сказала она тихо. — Дружно. Я не жалею об этом, — добавила она, прямо посмотрев на него.

— Я тоже, — сказал он еще раз чокнувшись. — За то, чтобы у тебя остались самые приятные воспоминания.

Покончив с окуньком Олег перешел на мойву — опять же на двоих. Конечно, эту рыбку можно есть и целиком. Но в последнее время он заметил, что если ее очистить от шкурки и хребта, то она будет гораздо вкуснее.

Не дожидаясь, Лена сама наполнила бокалы.

— Какая ты стала самостоятельная! — снова шутливо воскликнул Олег и Лена снова улыбнулась своей печально-веселой улыбкой.

Наскоро дочистив первую мойву и отдав ее Лене, он вытер руки о салфетки и поднял бокал.

— Ну, за что выпьем? — спросил он, наклонившись вперед и глядя на Лену.

— Не знаю, — почему-то заволновалась она, пряча глаза.

— Ну тогда давай, чтобы у вас в Америке все было хорошо.