Так и эта женщина. И все у нее выходило пассивно и вяло, без навязывания мужчине темпа, позы или каких-то ощущений. Она оставляла за ним обязанность заботиться о самом себе, о своих ощущениях и для этого просто отдавалась его ласкам и не запрещала ему ничего. Отдавалась и не запрещала ничего! Настоящая женщина! Григория это ужасно заводило. Его руки не отвлекались от Татьяниных грудей, от ее лобка, над которым он через кожу живота прощупывал себя, введенного в нее. Он мял это место ритмично и подолгу, ощущая острое наслаждение, а Татьяна хрипло кричала и извивалась, стараясь избежать скорой разрядки. Он ласкал все ее чувственные места, хватался пальцами за бедра и ягодицы, разводил их в стороны, будто хотел еще больше погрузиться в ее тепло. Гладил ноги, лежащие на его плечах, и иногда тормошил ее уши или впивался в соски, и тогда она слегка защищалась от любовного нажима.

— Не торопись, я отдохну, — шептала грудным альтом.

— Я буду раскачивать твое тело, легко ударять тебя внутрь, — просил Григорий, не оставляя ее, вместе с тем любуясь свободно разбросанными руками, запрокинутой назад головой и расстеленными по постели длинным волосами. — А потом ты скажешь «еще», и я буду нежить тебя собой.

Он знал, что умеет быть ловким любовником, терпеливым, сильным, неутомимым. Его изобретательности в сексе хватит не на одну ночь, и ни разу он не повторится. Татьяна не заскучает с ним.

Весть о том, что для нее есть хорошая травница, Татьяна восприняла с энтузиазмом — время бежало быстро, лето улетучивалось и надо было использовать каждую возможность и минуту, чтобы укрепить свое здоровье, подвергшееся столь тяжелым испытаниям. Больше всего ей нравилось, что эта женщина жила в покинутом хуторе, где полно зелени, на грядках растут замечательные чистые овощи и рядом течет Днепр. Там можно вволю побегать босиком, прогревая подошвы ног растертым и нагретым на солнце черноземом. Откуда-то она знала, что именно такие нехитрые процедуры дерматологи рекомендуют для закаливания кожи, избавления от грибков, экзем, лишаев или других неприятных заболеваний, вызванных снижением иммунитета. Может, ей это говорили в Киеве, когда лечили аллергию? Ах, все равно! Главное, что это ей пойдет на пользу. А еще там можно купаться в речке, выгревать кости на раскаленных валунах вдоль берега, принимать солнечные ванны и выдерживать строгую диету, о которой говорил Григорий. Чудесно!

Не подходило ей только то, что эта травница приглашала таких пациентов на время лечения полностью перебираться к ней. Не могла Татьяна теперь оставлять Григория одного, особенно ночью, когда рядом никого нет. Нет, беспокоили ее не амурные похождения, о которых прежде всего, возможно, он подумал бы, если бы она ему прямо сказала о своих опасениях. Здесь было другое. Как известно, нормальные люди свои подарки назад не забирают, при любых обстоятельствах. А здесь вот какой-то сомнительный прыщ пообещал приехать и забрать назад машину. Никто не возражает — подарок этот чрезвычайно дорогой и, как рассказал Григорий, в свое время он был сделан сгоряча, поэтому пожалуйста: вам — ваша машина, нам — наш покой.

И все-таки, и все-таки… С учетом увиденных фотографий… над этим следует пораскинуть мозгами. И Татьяна раскинула.

Выходило, что со дня Гришиного развода до сегодня пролег промежуток времени, превышающий срок его супружеской жизни с Кариной. И все это время подаренная машина оставалась у него, так как о ней никто не вспоминал: ни Карина, ни ее щедрый братец. Значит, машина была им не нужна, не вписывалась то ли в стиль жизни, то ли в конкретные обстоятельства.

Что же теперь изменилось, какие кардинальные события произошли, подстегнувшие их к столь основательному просмотру своей новейшей истории? Перемены к лучшему? У таких оторванных субчиков, какими были приобретенные Григорием «близкие», это вряд ли. Выходит, перемены к худшему. А перемены к худшему неотвратимо ведут за собой жестокое безденежье. Значит, добрый молодец едет к Григорию добывать деньги, а поводом для этого выбрал машину. А это уже серьезно, так как Григорий на ней все-таки ездил, что ни говори. Значит, прицепиться негодяю будет к чему: то ли он попробует продать ее Григорию, то ли попытается содрать плату за пользование.

Это довольно известная операция — под каким-то удобным предлогом втюхать человеку дорогой подарок, зачастую ворованный, выждать какое-то время, а потом найти зацепку для разрыва бывших договоренностей. Таким образом мошенники решают две задачи одновременно — хранят украденное в надежном и, главное, неожиданном месте и со временем имеют повод потребовать от попавшего на крючок человека денег.

Итак, сначала негодяй предложит Григорию купить у него машину, а в случае несогласия начнет настаивать на оплате амортизации. Причем амортизацию насчитает так, чтобы она составила сумму, не ниже остаточной стоимости машины. Например, посчитает пробег и применит таксистские тарифы для его оплаты. Как говорится хоть круть-верть, хоть верть-круть, а проблем и неприятностей Григорию не избежать, как не обойтись и без побитой мордуленции — факт.

Как Татьяна, предвидя такие осложнения, могла оставлять Григория с глазу на глаз с ними? Как могла рисковать, разрешая негодяю навязывать неопытному и простодушному парню бандитские разборки? Никак. Она должна была защищать его всеми средствами. Причем так, чтобы и самому Григорию об этом не сказать, ибо есть в данной ситуации одна крайне неудобная, даже опасная вещь, такая как мужская самоуверенность, заносчивость, спесь, короче, всякая мура, о которой хорошо только болтать.

Не подозревая, какую горькую пилюлю готовит ему судьба, Григорий в конце концов угомонился и задремал, а девушка лежала, не смежив век, вздыхала и еще долго искала выход из обстоятельств, в которые он попал, долго продумывала подходы к нему, в конце концов нашла решение. Утром разбудила Григория на работу и, пока он собирался, из остатков вчерашнего праздничного ужина приготовила завтрак.

— Ешь сам. Я завтракаю только кофе, — предупредила она. — И к тому же я должна перед отъездом забежать домой, там и перекушу что-то.

— Перед каким отъездом? — обалдел Григорий. — Ты же только что приехала? И для чего тебе домой, где все без тебя стоит пустое и безжизненное? Теперь здесь твой дом.

— Да, спасибо. Когда я ехала из Москвы, мне надо было в Днепропетровске выйти. Но ты меня ждал в Синельниково, и я решила не задерживаться. Теперь спокойно съезжу туда-сюда, надо в банк заглянуть.

И это была правда. Татьяна со смешанным чувством радости, удивления и сомнения узнала, что имеет в своем распоряжении несколько банковских сейфов, где хранятся не только деньги, но и документы на недвижимость, и, что сейчас было особенно важно, некоторые средства личной защиты при нападениях. В конце концов, подумала она после первого ошеломления, вызванного этим открытием, пусть в устной форме, но погибшая девушка именно в ее пользу сделала завещание. Так разве не надо уважать волю завещателя? А потом Татьяна поняла, что должна позаботиться о сохранности этих средств, и не только о сохранности, но сделать так, чтобы они работали, а не прятались в железных ящиках. Но в Москве она побоялась открывать депозитные вклады, так как не хотела пользоваться обнаруженными документами на другое имя, на имя человека с русским гражданством. Неизвестно, к чему это могло бы ее привести. С этим именем ей хватало других хлопот. Поэтому там она ничего изменять не стала. А Проталина Татьяна Ивановна, она точно знала, ничем себя не запятнала и может спокойно и безопасно пользоваться своим правом иметь деньги и хранить их в банке. По крайней мере то, что хранилось в Ю-Банке, можно было спокойно доверить депозиту на свое имя. Вот для этого и для кое-чего другого Татьяна спешила в областной центр.

— Так во сколько тебя сегодня встречать? — беззаботно спросил Григорий, когда они вдвоем дошли до Татьяниного дома и должны были здесь расстаться.