— Кто вызывает? Кем приходитесь больной?

Диспетчер подозрительно выспросила его о самочувствии Влады Вайнтрауб, в конце сказала удовлетворенно:

— Сейчас выезжает… Встречайте.

Он позвонил также в дежурку. Женщина у кабины бросала яростные взгляды ему в спину, пенсионеры с интересом наблюдали за поединком.

— Я вызвал к ней «скорую». — Он попросил Антона поставить в известность Королевского, а заодно и райотдел в Видном.

— Здесь Ниязов рвет трубку! — крикнул Антон. — Будешь с ним говорить?

— Два слова! — предупредил Денисов.

— Все точно! — Оба слова ушли впустую, Ниязову пришлось уточнить: — Хойна действительно консультировалась в институте…

— Приезжала в январе?

— Да, дважды. С ней была сестра…

— Нахалы, — заметила женщина с коляской.

— …Симпатичная пожилая дама. Персонал ее опознает.

— Пока все!… Извините, девушка, — объявил Денисов, покидая кабину.

«Девушка» не оглянулась.

Затянутый зеленой ряской пруд впереди звенел голосами:

— Ну, сейчас, мам!…

— Сколько я должна говорить! Смотри, что бабушка послала!

Вдоль опушки Денисов вышел к дороге.

«В январе, когда дольше тянуть с консультацией у глазника было уже невозможно, Хойна вспомнила о Сусанне Маргулис. Это и было письмо, которое пришло в штэтл спустя пять лет после убийства. Послание попало к Владе Вайнтрауб…»

— Намик! Выходи из воды! Смотри, что у меня!

— Вон мороженое привезли!

Безотчетная тревога не оставляла матерей. В них жил слепой страх древнего человека перед непривычным для него водным пространством.

— В кино опоздаем…

«Узнай Злата, что Маргулис убита через несколько дней после возвращения из Риги тем же страшным способом, что и Юдит, — убийце грозило разоблачение… — Дело продвигалось, пока Денисов моделировал детали и обстоятельства. -Не теряя времени, Влада договорилась о консультации в институте Краснова…»

Дальше он снова вступал на шаткий путь гипотез и догадок.

«…В Москве она подыскала для сестры временное пристанище — изолированное помещение в комнате матери и ребенка. «Еся в больнице, я дома почти не бываю…» За изолятор Злата платила патронажной и приезжала в ее смену…»

По-прежнему кричали на пруду женщины. Денисов различил за кустами юное лицо Шейны, венчающее могучий, затянутый в купальник торс, — жена Богораза сажала девочку на велосипед.

«…Владу Вайнтрауб никто не видел на вокзале вместе с сестрой. Приезжала она всегда поздно». Еся, как маленький. Приходится сидеть, пока уснет… «Хойна засыпала, открыв защелку на второй двери. Влада поднималась через подъезд, устраивалась на свободной кровати, рядом с сестрой…»

Уходили они тоже порознь. Внизу встречались. Убийца все предусмотрела. Потом она даже высадит луковицы тюльпана на могилу Сусанны, словно это Злата бывала на кладбище; доказательство того, что Злата знала о гибели Сусанны.

Хладнокровие и расчет были характерны и для первых двух убийств. Как и способ их совершения.

И у Юдит, и у Сусанны убийца тоже появлялась поздно, когда никто не мог ее видеть. Вела она себя кротко и дружелюбно. Тихо лежала потом, ожидая глухого предутреннего часа, когда сон смаривает старух… Совершив убийства, аккуратно собирала постельное белье, тщательно укладывала. Во время осмотра никто не приглядывался особо к простыням и наволочкам.

На дороге впереди показалось несколько машин, Денисов еще издали различил высокую — выше других — карету реанимации.

Розыск, который он вел, уходил все дальше вниз по временной вертикали. Денисова интересовали сороковые годы — обстоятельства существования Юдит и Златы на территории, только что включенной тогда в состав государства Латвийской ССР.

«Одиннадцатого июня сорок первого Юдит Хойну отправили в бессрочную ссылку… У начальника уголовного розыска Вентспилского НКВД не нашлось, конечно, более важных дел всего за десять дней до нападения немцев!»

Но главное снова состояло не в этом.

«Что за тайна существовала между сестрами? Отчего их буквально затрясло во время первой их случайной встречи на взморье после почти пятидесяти лет разлуки? Что могли открыть друг другу Юдит и Сусанна Маргулис в электричке на Ригу — что стоило жизни им обеим?»

— Ей очень плохо! Сердце ни к черту не годится… -Нейбургер встретил Денисова на своем обычном посту -рядом с сараем. — А я думал, она как прабабка этой пацанки Ноэми… У той, кроме триппера, ничего не было! — В устах восьмидесятилетнего старца это прозвучало не очень вежливо.

— Вы ее не уважаете, — заметил Денисов.

— А кто она? Девка, которая неплохо устроилась в этой жизни…

Розыскнику показалось, что старик выпивши.

— …И думает, никто этого не видит. В последнее время они опять входят в моду. Знаете, как их сейчас называют? Путаны!

Поодаль размахивала руками толстая Лида-Зельда — объяснялась с соседкой.

— Теперь такой век! — кричала она. — Магнитные бури! Старикам лучше сразу завернуться в простыни и своим ходом ползти на кладбища…

Подходили соседи, привлеченные необычным видом машины скорой помощи, а заодно и долгожителей штэтла, которые словно специально выползли наружу, чтобы напомнить обществу о том, что они живы, никуда не уехали и претендуют на равную с другими социальную благожелательность и защищенность.

Денисов думал свое:

«Владу Вайнтрауб репрессии не затронули. Она не поддерживала связи с сестрами и вряд ли упоминала о них в анкетах. Злате пришлось труднее. В Вентспилсе, а потом в Риге все прекрасно знали, кто она и где ее старшая сестра. Как и Юдит, она была арестована — депортирована. Почти до дня гибели Юдит она работала, следовательно, не выработала свой трудовой стаж. Лагерь в зачет не шел…» — о судьбе самой Юдит было все ясно. На долгие годы Юдит поставили вне общества, морально уничтожили.

Машина реанимации с находившейся внутри нее Владой Вайнтрауб все стояла между дощатым туалетом и сараем, против половины, в которой была убита Маргулис.

«Я не знаю, с кем находилась Влада Вайнтрауб несколько десятилетий до встречи с ее нынешним мужем. Ведь она вторая его жена — они познакомились после его реабилитации».

Откуда-то из переулка вынырнула милицейская машина с гербом, с мигалкой на крыше. Это подъехал заместитель по оперативной работе из Видного Валентин — в неизменной «варенке», в альпинистских ботинках. Он легко выломился из кабины к Денисову.

— Ты говорил с ней? Что она?

Денисов спокойно выдержал его испытующий взгляд -право первым узнать обо всем принадлежало не видновцам, а Бахметьеву и Ламбертсу.

— Говорил.

— И что?

— Нормально.

Обмануть видновского зама не удалось:

— Я давно ее подозреваю…

Он достал пачку «Мальборо», щелкнул зажигалкой. Все его хитрости были видны насквозь.

— Закуришь?

— Не курю.

— Ты можешь сказать мне — убийство Маргулис раскрыто? Дело идет в архив?

— Да.

— Доволен? — В качестве компенсации он позволил себе простой человеческий интерес.

Денисов пожал плечами. Он не мог отделаться от чувства, что раскрытие всех трех убийств — результат случайности.

«Несколько косвенных улик, которые присутствуют в любом уголовном деле, да обрывочная информация, почерпнутая из разговоров с зампроизводством еврейского кооперативного кафе Менлином Богоразом и подполковником милиции преподавателем Академии Резниченко. Ведь на главный вопрос — «Почему?» — я так и не дал ответа!…»

Видновский зам тоже не задал этот вопрос — видно, посчитал ответ на него простым и само собой разумеющимся.

— Побудешь еще? — спросил его Денисов. — Я должен позвонить.

— Давай.

На этот раз телефонную кабину снаружи прочно подпирала коляска с малышом, женская голова с трубкой снова была в стекле то слева, то справа. Пенсионеры на скамье молча проводили глазами Денисова, огибавшего дом.

Здесь его поджидала удача.

— Алло! — Антон уже ждал его звонка. — Передаю трубку Ламбертсу…