Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Может, кто-то ходил в буфет — не закрыл… — предположил Ниязов.

Денисов спросил:

— Какой он из себя?

— Лет шестидесяти. Пожилой, коренастый. Я мельком видела.

— Узнать сможете?

— Нет, он боком ко мне стоял.

— А в чем был одет?

— Что-то темное… Костюм?

— Кто-нибудь, кроме вас, был еще в коридоре?

— Не видела.

— А в гардеробной? — Из гардеробной коридор просматривался как на ладони.

— Гардероб был закрыт.

Младший инспектор воспользовался паузой:

— Долго будете в Москве?

— Не решила… Тут у вас денег не напасешься. Вообще-то мы хотели уехать завтра. — Она посмотрела на Денисова. Лицо у нее было землистого цвета, вытянутое, без щек.

— У вас ни прописки, ни адреса? — спросил он.

— Нет пока. Только освободились… — Она бросила взгляд на ребенка, он спал.

— А где будете жить?

— В Валуйках. Мать у меня там. И отчим. Обещали принять блудную дочь…

— Да-а…

«Ни в какие Валуйки Вилов ее не отпустит, — подумал Денисов. — Действительно закатает в приемник-распределитель на Угрешскую… Пока будут искать ночного этого посетителя, чтоб была под рукой… На всякий случай!»

— Выходит, у нас еще сутки? — спросил он.

— Чуть больше.

— Может, за это время прояснится.

— Едете издалека? — спросил Ниязов.

— Да нет…

— А какая статья?

— Бытовая, — она отвернулась, поправила что-то на столе. — В общежитии поссорились, подруга мне и устроила…

Денисов не поверил: была она из воровок.

«С ребенком только вот ловко очень управляется… Может, начинала в няньках?» — подумал он.

— Никуда не уходите пока… — Он поднялся. — Следователь прокуратуры вас допросит…

— Куда я теперь! — Ребенок всхлипнул во сне, женщина тревожно взглянула в его сторону.

Они быстро просмотрели книгу регистрации: из двухсот коек около половины было занято взрослыми, еще половину составляли дети. Было много молодых женщин. В основном ехали молодые. Всего набралось около сорока человек.

— Скорее всего этот мужчина приходил к кому-то из них… К кому-то из тех, кто занимал отдельную комнату.

Новая смена дежурных ничем не могла помочь. Вся надежда была на дежурившую ночью медсестру — начальство не спешило ее отпустить и в то же время не вызывало.

Ниязов предположил:

— Мужчина мог быть из тех, кто ночевал.

— Я проверил, — Денисов оторвался от списка. — На третьем не было ни одного. Только на четвертом.

— А если связано с мужским туалетом?

— На четвертом есть свой. Главное, почему он оказался у двери транзитного зала.

— А вы не допускаете, что он приходил воровать?

— Может, конечно. Но вряд ли… Вот самое простое объяснение… — Денисов показал на список. — К кому-то из этих женщин.

— Все опрошены…

— Не все! — Рядом с некоторыми фамилиями стояли крестики. — Эти уехали рано утром, до того, как обнаружили убийство.

Денисову пришла удачная мысль:

— Надо поговорить с их соседями…

Обе молодые матери напоминали солдат-новобранцев, халаты сидели на них торчком, привычная девичья выправка была утеряна. Женщины словно никак не могли еще привыкнуть к новому своему состоянию.

— Ваша соседка, которая уехала… — К ним подключился Антон.

Это была последняя пара.

— С ней кто-нибудь был? Вы разговаривали?

— Говорили немного… Нас ведь утром к ней подселили, — одна из матерей оказалась стриженой, чем еще больше походила на молодого солдата; безгубая, в веснушках. — Нина ее зовут. С ней мальчик, четыре годика… И муж…

— С мужем она, — подтвердил второй новобранец — при челке. — Муж два раза к ней приходил. Утром. В первый раз воды принес. В двух стаканах…

— «Тархун».

На Павелецком вокзале вместо газированной воды в автоматы был залит «тархун»; служащие и администрация видели в этом признак грядущих экономических преобразований, очередной взлет после открытия платных туалетов, душевых и видеозала.

— Какой он из себя? — спросил Антон.

— Старенький, но крепкий. Без шеи.

— А она? В чем одеты?

Денисов взял в руки книгу регистрации:

— Кочетура Нина Максимовна… — Далее следовал адрес: -Ворошиловград… Улица… Дом…

— А с ним разговаривали? Что можно сказать?

— Странный — все время спешил… — Женщины засмеялись.

— Она еще собиралась, а он уже вещи приволок. За водой сбегал… Суетился. Собирались ехать вечером, а он все перерешил… «Давай, давай!» — На безгубом лице свидетельницы блуждала стеснительная улыбка. — «Потом все объясню…»

Антон набросал словесные портреты членов семьи.

Женщины ушли, вернулась дежурная медсестра. Пока сотрудники расспрашивали матерей, она сидела с детьми.

Денисов нашел по телефону в дежурке своего дублера -оперуполномоченного Кравцова, набросал текст телеграммы:

— Подпиши у Бахметьева. Пусть срочно ориентируют узел, дорогу… Но первым делом Ворошиловград: с кем Кочетура может находиться в Москве, установочные данные, цель выезда…

— Я думаю, надо еще городские отделения, водную, воздушную милицию, МУР… — заметил Кравцов. Для Денисова это было само собой разумеющимся. — Московскую область…

— Обзвони, пожалуйста, старших оперов вокзальных групп… — В особо важных случаях всегда использовалось вокзальное братство розыскников-асов.

— Понял…

— Вера! Ты что копаешься…

На пороге появилась заведующая, за глаза ее называли «гренадером» — статная, с крепкой, как стиральная доска, спиной. Она была раздражена: ее тоже вызвали из дома. Увидев сотрудников милиции, она сбавила тон.

— Беда-то какая… — Про нее говорили, что в горячие деньки, когда пассажиры готовы платить любые деньги, чтобы уехать, она подрабатывала по-крупному, пропуская целые семьи через комнату матери и ребенка.

С нею уже разговаривали и Королевский, и Вилов; теперь ее и дежурную медсестру требовало к себе железнодорожно-медицинское начальство.

— Вера больше не нужна?

— Нет…

Когда шли по коридору, дежурная медсестра внезапно вспомнила:

— Чуть не забыла! «Р» она не выговаривала! Сказала: «Жара… У вас нет вентилятора!» А получилось: «Жа-га…» А «вентилятор» уж и совсем не разобрать… Как не русская!

Денисов приотстал. Ориентировку о розыске ворошилов-градской пары подадут и без него, ничего срочного нет.

«Сусанна Маргулис, скорее всего, тоже картавила…» -Денисов вспомнил зама по оперработе, приезжавшего вместе с Ваникевичем.

По рации уже передавали приметы мужчины, которого Струева видела ночью в коридоре.

«Обе женщины убиты одинаково… — подумал Денисов. — Обе во время сна, рубящими предметами… К тому же, оказывается, обе еврейки!»

Конец ориентировки о розыске был кем-то изменен, в денисовский текст было вписано:

«Примите тщательные меры предосторожности, соблюдения личной и общественной безопасности на случай оказания вооруженного сопротивления…»

Денисов дождался конца передачи, нашел по рации Сабо-даша:

— Я — двести первый. Подключаюсь к делу по Московской области. Бахметьев в курсе…

5

Старинные часы за стеной смолкли так же внезапно, как и начали бой.

Денисов перетасовал фотографии, перед тем как вручить их Полине.

— А ну! Дайте, я еще раз посмотрю! — Лида-Зельда снова надела очки, предварительно окунув их в широкие складки мягкого, не первой свежести халата.

— Вылитая Влада Вайнтрауб!

— Ну вы даете, Лида! — племянница убитой Полина выдернула у Лиды-Зельды из рук фотографию и вдруг замолчала. Денисов понял, что и ей в голову пришла та же мысль.

— Жена Вайнтрауба? — спросил он.

— Очень похожа… Как две капли воды! — Она обернулась к Денисову: — Вы не видели Ёсину жену?

Он покачал головой.

Обе показывали на фотографию женщины, погибшей в комнате матери и ребенка.

— Случайность, — Денисов улыбнулся. — Когда жена Вайнтрауба последний раз была здесь?

Женщины переглянулись.

11
{"b":"285446","o":1}