— Уйди, — произнёс парень.

— Пустая?

— Я сказал, уйди.

Я почувствовала, что из глаза вырвалась слеза.

— Это ты пустой! Ты заставляешь людей страдать, и я говорю не о себе, а о своём отце, у которого больное сердце, о своей маме, которая не спит ночами. Ты алчный и бесчеловечный!

Я поддалась истерике и выбежала из кухни.

Я наплевала на всё и зарыдала в подушку, мне вмиг стало плохо так, как не было ещё за эти десять дней. Возможно, слова преступника являлись правдой, но она была горькой. Я ведь, и правда, была избалованной всем: роскошью, деньгами, ухажерами, с которыми я любила играть, возможно, в этом и заключается моя пустота, я думала, что всё можно купить за деньги, но скольких парней бы я не заставляла страдать, я не любила, ни одного из них, потому что они гнались за моей состоятельностью, я за репутацией, которая, как оказалось ничего не стоит, даже она не спасает, когда это действительно нужно. Я почувствовала себя не нужной никому, кроме мамы и папы, и это угнетало.

В комнату вошёл преступник, а я всё ещё продолжала всхлипывать.

— Прекрати реветь, — произнёс парень. — Британи, слышишь?

Я подняла лицо.

— Ну, давай, скажи мне ещё что-нибудь приятное! Скажи, что я искусственная и никчемная и моя жизнь ни гроша не стоит!

Преступник подошёл ко мне и крепко взял за руки.

— Что свяжешь меня?! Ну давай!

Преступник мягко смотрел на моё лицо, вновь удивив перепадом настроя.

— Ну же, как там тебя Джон, Сэм, Арнольд? Давай связывай, можешь и рот заклеить.

— Успокойся, — тихо произнёс он и отпустил.

Его голос звучал монотонно и нежно. Я нахмурилась и посмотрела ему в изумрудные глаза, а потом застыла, на его лице не было ни злости, ни гнева, ни ярости. Он смотрел на меня и улыбался, а я, затаив дыхание, вглядывалась вглубь его непознанной души, которая таилась в его теперь добром взгляде.

Он приблизился ко мне настолько, что при моём дыхании по его лицу пробежал холодок. Момент выбил меня из колеи, и я открыла что-то новое для себя в нём.

— Прости, — произнёс преступник и потупил взгляд. — Прости меня.

Этого я уж точно не могла ожидать. Я смутилась и невольно прикусила губу. Он встал, я пристально продолжала смотреть на него и следила за каждым его движением. Произошло что- то невероятное и непонятное моему разуму, но я прочла искренность в его глазах, его словах, его лице, которое теперь будет являться мне во сне.

Преступник схватился за голову и после вышел, оставил меня с бардаком в голове одну.

Я вошла на кухню и вновь села за стол, где задумавшись, сидел преступник.

Я подтянула себе тарелку с остывшей яичницей.

— Самое страшное может быть в человеке это пустота его нутра, отсутствие его души, отсутствие человечности, ведь тогда ты просто ходячая туша без сердца, без чувств и эмоций.

Преступник смотрел на меня с интересом.

— Я не хочу быть пустой, — прошептала я. — Ведь даже ты не такой.

— Британи, я открыл окно, что бы ты подышала свежим воздухом, извини, но только это я могу предложить тебе.

— Спасибо, — сказала я и набила рот едой.

— Похититель!!Ну где ты там?

Я лежала на диване, запрокинув ноги, и щёлкала пультом.

— Ну что ты кричишь?

Преступник вошел в комнату, вытирая полотенцем голову.

— Футбол начался!

— А что ж ты раньше не позвала?

— Я позвала!

— Так, ладно, какой счёт?

— Пока ничья.

— Мне кажется, что это пока затянется до конца матча.

— Возможно, поживем, увидим.

Мы мило наблюдали за игрой, успевая перекидываться комментариями.

— Странно, что ты разбираешься в футболе, это неженская игра.

— Ну уж дудки! В детстве я ходила с папой на каждый матч. Он всегда хотел сына, а родилась я — мальчик в юбке.

Парень засмеялся.

— Кроме любви к футболу, я не заметил в тебе ничего мальчишеского.

— Ты что долго за мной наблюдаешь?

Парень замялся, и наш разговор нарушил телефоны звонок. Преступник нервно соскочил с места и, схватив трубку, ушёл в другую комнату. Через пять минут он накинул куртку и вошёл к гостиную.

— Ты что уходишь? Или мы вместе уходим? Что случилось?

— Слушай меня внимательно, Британи. Я ухожу один, я скоро вернусь, но пожалуйста, без глупостей, это сейчас всё только усложнит.

— Что стряслось?

— Бри, прошу тебя, пожалуйста, обещай, что к тому времени, когда я вернусь, ничего не изменится.

— Ты имеешь в виду, не будет ли здесь полиции к твоему приходу?

— Когда-нибудь, я тебе всё объясню. Но прошу…

Он молил меня о помощи, именно это я прочла в его глазах, наполненных болью. Может, я и хотела накуролесить в его отсутствии, но поняла, что не смогу и не стану этого делать.

— Обещаю, — произнесла я.

— Спасибо, — сказал мой преступник и выскочил за дверь, гремя связкой ключей.

Что происходит с преступником? Что вообще происходит? Он хлопнул дверью и ушёл, оставил меня одну, он рискует, но все же оставил меня одну. Я посмотрела на окно, на двери и заметалась по квартире, в поисках решения. Двери были закрыты, а кричать из окон я не решилась или не захотела. Я перестала искать выходы, но решила лучше изучить квартиру. Я вошла в одну из комнат, которая была всегда закрыта: оранжевые шторы, кровать, тумба возле неё, каштановый шкаф с большим овальным зеркалом. Надо же в квартире есть такая удобная двуспальная кровать, а преступник спит на кресле.

Моё внимание заострила на себе фотография, стоящая на тумбе. На ней был преступник такой жизнерадостный, красивый, с добрым взглядом, на фото он обнимал женщину средних лет с длинными каштановыми волосами и…зелёными глазами, такими же зелёными, как и у самого парня. Я стала уверена в том, что на фото преступник со своей матерью, карточка тронула меня, ведь изображенные на ней безумно любят друг друга. Я поставила рамку на место и открыла шкаф: брюки, пиджаки, рубашки и прочие предметы мужского гардероба. На одной из вешалок висел черный джемпер, в котором я часто вижу преступника.

Всё, наконец, встало на свои места: домашний уют, фотографии, вещи — это всё принадлежало преступнику, а значит и квартира принадлежит ему. Я заперта в его квартире, но с его стороны это самоубийство держать заложницу в собственной квартире. Так что же на самом деле происходит с этим камикадзе? Каким же боком этот парень, хороший парень оказался замешан в моём похищении? Что заставило его пойти на такое?

Час, два, три — часы тянулись, словно километровая пластина мармелада. Я не знала чем заняться, мне было скучно, но спокойно, и я ждала того, грозного взгляда которого мне почему-то не хватало, и на пятом часу ожидания я устроилась на диване и заснула.

Мой слух побеспокоил писклявый сигнал, доносившийся из соседней комнаты.

Я вскочила с места и поняла, что звонит телефон. Я вбежала в комнату с оранжевыми шторами. Невероятно, но это телефон преступника! Как он мог забыть его? Как он мог оставить телефон мне, своей заложнице? Нет, этот парень точно псих!

Я взяла телефон и вернулась в гостиную, глядя на светящийся экран. Я долго думала, что делать, меня разрывало любопытство, а телефон, словно на зло, пищал и пищал. Я резко нажала на зелёную клавишу и поднесла мобильный к уху:

— Коул, мерзавец, почему не отвечаешь?! — голос из трубки трудно было не узнать, когда-то его я слышала по пять раз на дню. — Слушай меня сюда — не будешь работать, не получишь ни цента!

В дверном замке раздался щелчок.

— Ты слышишь меня? Ведь твоей матери нужна операция!

Только что, для меня упала лживая завеса, боль, предательство, злость — я могла чувствовать лишь это. Мне стало так дурно, что я не заметила стоящего перед собой преступника с шокированными глазами, наполненными страхом.

— Коул? Коул, ты слышишь меня? — доносилось из трубки, которую я выронила, увидев парня. Преступник метнулся к трубке.