Подождав пять минут, Филька не выдержала и, выскочив из кустов, бросилась на поиски друга.

И нарвалась.

Отбежав всего метров тридцать в сторону и завернув за угол какого-то приземистого здания, Филька нос к носу столкнулась с двумя псами. Собаки зарычали и бросились на кошку.

— Мяуууууу! Мяуууу! — запищала Филька и только и успела, что запрыгнуть на невысокий штабель из ящиков, стоявших во дворе.

— Гав! Гав! Гав! — взбесившиеся от злобы псы прыгали вокруг качавшегося штабеля, пытаясь схватить зубами чудом успользнувшую добычу.

— Мяу! Мяу! Кузя! Где ты? Спаси меняааааа! — выла Филька, подпрыгивая на ящиках, готовящихся в любой момент упасть.

И в этот миг к двум подпрыгивающим вокруг ящиков фигурам присоединилась третья. Во двор метеором ворвался запыхавшийся Кузя и с ходу взлетел сзади на шею одному из псов.

Удар! Еще один удар широких сильных кошачьих лап! Дикий визг изумленного, оглушенного болью пса. Ослепшая, с выцарапанными глазами собака завертелась, отскочила, врезалась в стену и с воем бросилась куда-то, не разбирая дороги.

А Кузя уже спрыгнул с нее и вновь ринулся в бой.

Но второй противник оказался не только силен, но и умен. Собака не давала запрыгнуть себе на шею, берегла морду и норовила схватить кота за бок. Несколько раз огромные, в пене, клыки, чуть не зацепили Кузю. Чувствуя, что силы его иссякают и он долго не выдержит, кот решился на хитрость — внезапно он запрыгнул на один ящик, оттуда на другой и сверху со стороны метнулся на собаку, не сумевшую вовремя отреагировать на его движения.

Однако немолод был уже Кузя и сказывались в бою и его восемь лет, и хромая лапа. Не было в прыжке кота прежней силы и быстроты. Собака в последний момент повернула голову и успела встретить удар кота. Противники полетели на землю и принялись с визгом кататься и драть друг друга.

Несколько секунд спустя раздались одновременно и собачий визг, и кошачий вой. И тут ящики, на которых продолжала качаться Филька, наклонились и рухнули на бойцов.

— И-и-и! И-и-и! И-и-и! — первой из-под ящиков выбралась собака. Морда у нее была окровавлена, а один глаз, разорванный и свисающий на нерве, качался как маятник. Спотыкаясь, собака ринулась со двора.

Потом медленно, совсем медленно, нехотя, зашевелился второй ящик и из-под него, с трудом подымаясь на лапах показался Кузя. Левый бок кота был разодран, кровь толчками выбивалась из него и лилась на землю.

— Мяяяяяяяяяу! — зашлась в вое Филька.

— Беги! Беги! Спасайся! — прошептал Кузя.

— Кузя, милый, корабль! Корабль приплыл! Он тут, за углом! Кузя, прошу тебя, не сдавайся! Пошли! Это рядом! — визжала Филька.

— Корабль? — удивился Кузя. — Корабль? Ну… тогда пойдем! Беги туда, беги первая, на борт, Филька, жди меня на борту! — и Кузя, пошатываясь, тихонько двинулся вперед.

Филька помчалась к яхте. Еще издали было слышно, как работает ее мотор. "Св. Пантелеймон" готовился к отходу.

Подлетев к причалу, Филька взвыла что есть сил: — Помогите! Стойте!!! Не уплывайте, прошу вас!!!

В это время из-за угла показался Кузя. Он уже не мог идти — полз, оставляя за собой широкий кровавый след.

В рубке яхты беснующуюся и подскакивающую кошку заметил один из стоящих там двух мужчин — капитан.

— Дмитрий Алексеич! — встревоженно тронул он за плечо спутника. — Смотрите, какие страсти творятся! Может отчалим от греха подальше? Еще нам не хватало кошками заниматься…

Второй мужчина резко повернул голову и стал всматриваться в Фильку и ползущего все медленнее и медленнее Кузю.

— Стой, погоди! — приказал он властно. — Погоди! — и спустя несколько секунд удивленно добавил: — Петрович! Чтоб мне с места не сойти — он же к нам ползет! К нашей яхте! Будто знает, что я хирург! И корабль называется "Святой Пантелеймон!" — в память великомученика и врача! Кот у нас помощи просит, Петрович, балда, стой! Надо их забрать! — и мужчина, открыв дверцу рубки, выскочил на палубу.

— Прыгай сюда, кошка! Прыгай! — крикнул он, а сам бросился к истекающему кровью Кузе. Осторожно подняв его, мужчина понес кота на корабль, где их ждала уже Филька.

— Все, Петрович! Отплывай! А я буду кота спасать! — приказал мужчина и понес Кузю вниз, в одну из кают. Вслед за ним, непрерывно мяукая, побежала Филька.

— А тебе, голубушка, нечего здесь делать! У нас операция, погоди-ка снаружи! — строго сказал кошке Дмитрий Алексеевич и выставил ее за дверь в коридор.

Затем он открыл один из стенных шкафчиков и достал оттуда объемистую сумку с красным крестом на боку. Аптечка у Дмитрия Алексеевича — одного из лучших пластических хирургов страны — была не в пример богаче и разнообразней, чем обычная. В ней имелось все необходимое для быстрой полевой операции — недаром когда-то хозяину аптечки довелось послужить в Афганистане…

Вымыв руки и протерев их спиртом, врач увлеченно принялся за работу…

*********

…Пару часов спустя дверь каюты открылась и оттуда вышел, насвистывая, Дмитрий Алексеевич. Он был уже в новых джинсах и рубашке, взамен испачканных кровью.

— Будет жить твой друг, не переживай, кошка! — усмехнулся хирург, встретив немой вопрос Фильки. — Пришлось кое-что подрезать, кое-что зашить, конечно лекарств разных вколоть. Ты его не трогай, он теперь спит в каюте с забинтованным боком. Завтра утром проснется, а как приедем в Кимры, я его с собой на дачу возьму, буду за ним следить. И тебя конечно заберу, не бойся! — и чудо-хирург, потрепав Фильку по голове, направился в рубку.

— Ну как, Петрович, плывем? — спросил он капитана.

— А куда ж нам деться? — философски ответил тот. — Водохранилища почти прошли, скоро начнутся шлюзы. К утру, часов в шесть, будем на месте.

— А вот ты подумай, как все интересно с этими котами вышло, — задумался хирург. Он открыл бар и достал бутылку коньяку. Плеснул себе грамм пятьдесят и понюхал рюмку. Петровичу не предлагал — знал, что тот, пока на работе, не позволяет себе ни капли.

— Так слушай, Петрович, — хирург отпил из рюмки и блаженно вздохнул. — Звонит мне позавчера утром старый клиент — чокная баба вообще-то — Бетина Зарецкая. Ну, ты наверняка ее по телеку видел? Нет? Ну и слава Богу! Стерва жуткая. Я ей три раза уже подтяжки делал, липосукцию, коррекции…И вот звонит она опять и бьется в истерики, ревет белугой — просит срочно сделать ей очередную операцию. Я конечно не против. Отвечаю: Бетина Богуславовна! Нет проблем! Вы же персона ВИП, только раньше сентября не получится. Как так? А я эту неделю в единственом за год отпуске и уезжаю к семье на дачу, а как вернусь, лечу в Сан-Франциско, так что увидимся с вами осенью. А она не слушает, ревет в трубку — больше жизни ей нужна новая коррекция лица! Ну, я-то понимаю в чем дело, ее на днях сердешный друг олигарх Миша бросил, вот и съехала баба с катушки — считает, что "новое лицо даст ей новую жизнь" — опять на олигархов будет охотиться. Любые деньги предлагает. Только чтобы сейчас…

Но ты ведь меня знаешь, Петрович, у меня тоже принципы. Хоть эти гламурные истерички меня и кормят, на поводу у них никогда я не шел. Такой сунь пальчик в рот — руку откусит. Поэтому никаких поблажек! В конце-концов договорились, что я сегодня ее приму, сделаем анализы, проведем консультацию, обсудим все, что надо, но операцию проведет Пашка, один из новых хирургов — он пацан хоть и молодой, но серьезный, большая карьера впереди. Только на таких условиях, говорю, я могу вам сейчас помочь. Не хотите — идите к конкурентам, езжайте в Швейцарию или ждите сентября.

Ну, Петрович, конечно она в конце-концов согласилась. Не к конкурентам же идти, которые ее ненавидят за то, что уже десять лет она оперируется исключительно в моей клинике. И в Швейцарию не поедешь — по цене зело кусается. Так что будет ее резать на следующей неделе Пашка, а я полечу в Америку…

Хорошо, что позвонил тебе с утра вовремя и предупредил, что задержусь и яхту к "Прометею" следует подать к семи вечера. А если бы в четыре уплыли? Помер бы тогда котофей, что сейчас в моей каюте лежит. Кто б его в яхт-клубе прооперировал? Да и вообще, кто бы обратил на него внимание? Кинули бы в мусорный бак и отправился бы бедняга на свалку. А так выздоровеет, может еще и детишек подруге своей чернявой заделает, я его осмотрел — нормальный кот, крепкий еще…