Тут в коридор прибежал Коленька. Ему объяснили, что Филипп не котенок, а совсем даже кошечка. Киска.

Коленька удивился, но ни капельки не расстроился.

— Мама! А как мы теперь будем ее звать, нашу киску? — спросил он.

Мама задумалась.

— Филиппа! Вот так и будем звать… Филиппа…Филька! Только "Филька" не в мужском роде, а в женском. Она.

— Ураааа! — запрыгал от восторга Коленька, узнав, что имя киске менять не придется. — А когда Филька подрастет, у нее будет много котенков и кисок! Я люблю кисок! Мы их всех поселим в гостиной, хоть двадцать штук — пусть скачут, дерутся и балуются!

Тут все взрослые одновременно охнули и направились на кухню, где бабушка нацедила каждому по тридцать капель из своего пахучего пузырька.

Филипп тихо сидел в своей коробке у батареи и встревоженно наблюдал за хозяевами.

"А ведь я уже понимаю почти все, о чем вы говорите, — думал кот. — И что ж выходит? Что я не кот, а кошка? Как же тогда выглядят коты? Ладно, черт с вами, буду кошкой. Филиппой. Филькой."

Перед сном расстроенный папа по привычке сел побеседовать с бюстиком Достоевского.

"Ну что, Федор Михайлович, видишь, как оно вышло, а? — жаловался папа. — Никому нельзя верить. Доверяй, говорят, но проверяй! Эх…, а ведь и тебе в жизни пришлось нелегко, знаю…Так что будем и дальше бороться, да…".

И вот наступила настоящая зима.

Улицы замело снегом, а на окошках появились диковинные узоры из миллионов кристалликов льда. Прижавшись носом к стеклу, Филька чувствовала невероятный холод, пытающийся пробиться снаружи в квартиру. "Интересно, а могут ли кошки жить на улице? — размышляла она. — Ведь такой мороз — смерть. Человеку-то что? Надел пальто, ботинки на меху, шапку — гуляй сколько хочешь! А я? Не похоже, чтобы я была создана для местной жизни, — и кошка критически оглядывала свою короткую шерстку. — Вон по телевизору показывают какие-то индии, африки. Мне бы лучше туда…".

Телевизор стал для Фильки одним из первых важных открытий в жизни. Вначале она ничего не понимала, рассматривая движущиеся по экрану цветные фигурки. Постепенно однако контакт наладился — наблюдать за чужой жизнью, узнавать новости, которые, судя по реакции семьи, очевидно имели немалое значение, было забавно и давало пищу к размышлениям.

Когда Коленька приходил из детсада, Филька с огромным вниманием исследовала его валеночки с налипшим на них снегом. Снег оказался исключительно странной штукой. Под действием тепла его белые, ледяные, обжигающие комочки быстро съеживались, исходя капельками воды. Буквально через несколько минут они исчезали, оставляя после себя мокрые пятна. Филька пробовала талую воду на вкус. Хм, пить можно, но все равно как-то не то…

В последних числах декабря папа принес большущую зеленую елку. Ее поставили в гостиной и весь вечер украшали игрушками. Филька сунулась было потрогать деревце лапами и тут же укололась об его иголки. Зашипев, кошка отскочила и больше к елке не подходила, тем более, что пахла она странно и неприятно.

А вот на сам Новый год было уже совсем страшно! Начиная с вечера и почти всю ночь за окном что-то гремело и лопалось. Взлетали в воздух диковинные разноцветные огни и толпы людей ходили и орали пьяными голосами песни. Глядя на фейерверки, Коленька смеялся и хлопал в ладоши. В отличие от мальчика, Фильке было не до шуток. Она так перепугалась грохота, что забилась за кухонный шкаф и там, дрожа, просидела чуть ли не до утра. Жуткое дело — Новый год!

Зато как приятно было лежать на кухне у батареи!

Первой в квартире просыпалась бабушка. Она заходила на кухню и, кряхтя, ставила греться чайник. В маленькой кастрюльке весело начинала булькать манная или овсяная каша.

— Ну что, Филька, будем пить молочко? — спрашивала бабушка.

Филька вскакивала и мяукала в ответ — конечно будем!

Бабушка наливала в блюдечко немного подогретого молока и кошка с наслаждением лакала его, старательно облизывая усы. Кашу она не любила и есть категорически отказывалась.

Затем на кухню приходил папа.

Он открывал холодильник и доставал оттуда колбасу и масло, долго и со знанием дела намазывая бутерброды. Завтракал папа обстоятельно — каша, колбаса, пара стаканов чая.

— Хочешь колбаски? — предлагал он Фильке, заранее зная ответ.

Мяу! Кто ж нормальный отказывается от колбасы?

Будили Коленьку и папа отводил его в садик. Уходила на работу мама. Бабушка, дедушка и Филька оставались одни.

Бабушка принималась за стирку или что-нибудь вязала, а затем, пару часов спустя, начиналось самое интересное — приготовление обеда!

Филька забиралась на стул напротив бабушки и глаз не могла отвести от стола, где ловкие бабушкины руки творили чудеса — резали мясо, крутили фарш, разделывали курочку, лепили пельмени или пирожки. Бурлила в кастрюлях вода, натужно постанывала духовка, внутри которой пеклись разные вкусности.

— На вот тебе кусочек мяска, попробуй, — ласково предлагала бабушка и Филька млела от удовольствия. — А вот фаршику жареного! Хочешь яичко? Сметанки? Бульончику?

Маленькая кухня быстро разогревалась, пропитываясь благоуханными ароматами.

"Как здесь все-таки хорошо! — размышляла кошка. — Век бы отсюда не уходить и не нужна мне никакая улица."

От спокойной жизни и хорошей пищи Филька еще больше подросла, превратившись в небольшую, невероятной красоты и элегантности кошку, похожую на черную статуэтку. Лишь белое пятно на груди портило картину…

— Ах ты…ефиопка Суламифь…, - все чаще повторяла бабушка, задумчиво оглядывая кошку. И почему-то добавляла, качая головой, странную фразу: — И что нам с тобой делать, когда наступит весна?

А весна наступила…

Незадолго до этого Филька почувствовала в организме какую-то странность. Кошка вдруг сделалась нервной и не находила себе места, бегая по квартире в поисках чего? — она и сама не понимала… Внизу живота почему-то затяжелело, а из половых органов пошел терпкий запах.

"Что со мной? — забеспокоилась кошка. — Неужели заболела?"

Когда Коленька захотел поиграть с ней, Филька, чего никогда ранее не случалось, почему-то зашипела на мальчика и, слегка высунув когти, цапнула его по ручке. Выступила кровь.

Коленька испугался и заревел.

Филька тоже испугалась и бросилась наутек на кухню, за шкаф.

Царапину промыли спиртом и ручку забинтовали. Вечером между бабушкой и мамой состоялся серьезный разговор.

— Может кастрировать? — спрашивала мама.

— Побойся Бога, дочка! — сердилась Елена Власьевна. — Да разве ж можно такое вытворять над живыми несчастными тварями? А вот если тебя взять да ножичком по…? Без твоего согласья, а?

Маму при этих словах передернуло. Она закусила губу и даже слегка покраснела.

— Ну а что ты предлагаешь? Привести ей жениха? И чтобы к лету по квартире бегало с десяток котят?

— Нет! — отрезала бабушка. — Никаких женихов мы ей пока водить не будем, а вот слышала я, что продаются специальные таблетки для кошек. Может купить? Деньги я вам дам…

— Да ну тебя, мам, — обиделась дочка. — Есть у нас деньги, завтра пошлю Сергея в ветеринарную аптеку…