— А пойдешь вот так, вот так и вот так. Там и будет.
Пошла корова по ворониной указке. И чуть не утонула. Пузырей напускала, воды нахлебалась, еле назад выбралась.
— Ты что, ворона… Я чуть не утонула!
— Странно… — говорит ворона, — здесь утки вчера шли, так им по пояс было»
Может быть, созерцательный образ жизни провоцирует употребление не алкоголя, а канабиса, а может, частое употребление канабиса отбивает всякую охоту к какому-либо действию. Следующий, достаточно известный анекдот взят мной из коллекции Печкина:
«Маленький оазис в большой пустыне. В тени пальмы сидит хиппи и курит траву. Мимо проходит караван.
— Эй, хиппи, вставай, банан срывай!
— И что?
— Глупый! Банан в город неси, продай, верблюда купи!
— И что?
— Верблюда сюда веди, бананы рви, на верблюда грузи!
— И что?
— Верблюда в город веди, бананы продавай, людей нанимай!
— И что?
— Люди будут бананы рвать, на верблюдов грузить, в город возить!
— И что?
— А ты будешь под пальмой сидеть, траву курить!
— А я и так под пальмой сижу, траву курю».
Можно убрать слова «курить траву», а слово «хиппи» заменить на «мудрец», ибо смыл не в траве и не в «хиппи».
В этой книге трава и вино часто становятся чуть ли не главными героями. И вот появляются возражения какого-нибудь «папы»: «Где тут воспитательная цель? Русские классики учили, что литература должна воспитывать!»
А другой «папа» возражает: «Никто никому ничего не должен!»
А Булат Окуджава: «Каждый пишет, как он слышит, каждый слышит как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить…»
И вот я почувствовал, что пора на несколько строк стать «папой» и сказать о своем отношении к происходящему:
Я давно не курил травы. В данное время мне это не нужно. Зато я не против выпить с друзьями красного вина. Завтра все может быть по другому.
Я видел людей, разрушенных алкоголем. Я видел людей, тормозящих от неумеренного употребления марихуаны и гашиша. Многие мои знакомые деградировали и умерли от «тяжелых» наркотиков. Ничего хорошего в этом нет!
Но милые мои читатели-воспитатели. Мой небольшой жизненный опыт говорит, что душевные качества человека не зависит от того, что он употребляет.
— Один раз Иван-дурак, заметьте, не растаман и не наркоман, — сказал Крис, — шел по пустыне. Вымотался, от жажды чуть не умер, и вот, наконец, добрался до оазиса. Еда всякая, озеро с холодной водой. Напился, наелся Иван и заснул на берегу. Открывает глаза — над ним Змей Горыныч. Ну, Иван меч-кладенец достает, давай ему головы рубить. Одну рубит, две вырастают, а Иван не сдается, уже силы иссякли, так он через силу рубит. Запарился совсем, упал. А Змей так смотрит на него… — Крис изобразил вялого меланхоличного Горыныча, — и говорит: «Ты чего, братушка, я ж воды попить хочу».
— А я еще слышал, — продолжил Слон, — приходит Иван…
Крис не дослушал анекдот Слона. Он выскользнул в коридор, затем на кухню. И засел за телефон. Аппарат еще с диском, старенький, черный, почти живой. Взяв теплую трубку, видимо, кто-то недавно разговаривал, Крис почувствовал, что за месяц с лишним соскучился по телефонному общению, и даже проговорил в микрофон нечто вроде приветствия: «Телефона, телефона, оцень кусать хочется». Затем он набрал номер Кашкина. Нет ответа. Боба. Нет ответа.
На кухню протиснулся хозяин.
— Вы, наверное, есть хотите?
— Не отказался бы.
— У меня есть прасат с салом.
— Что-что? — Сочетание чистой вегетарианской еды и продукта совсем из иной сферы даже звучало необычно.
— Не бойся, прасат — отдельно, сало — отдельно. Федор от кришнаитов прасат принес, а сало Машка из деревни привезла.
— Давай, и того и другого. А Галка только прасат есть будет. Хочу друзьям дозвониться.
— Давай квартирник устроим.
— Можно. Но где?
— Хотя бы и здесь.
— Здесь. — Крис окинул взглядом маленькую кухню. — Тесновато.
— Человек двадцать позвать можно. А можно с Сэнди поговорить. Ты здесь надолго?
— Дня два. По Сэнди Галка стонет. Я чего-то с ним встречаться не хочу…
«Боишься потерять, суфий. Она и ехала к Сэнди. А ты всего лишь хороший друг, добрый попутчик. Но чего же она ему не позвонит? Не хочет?» — Крису вдруг захотелось, чтобы Галка быстрее позвонила Сэнди. Ибо стоило заговорить о Сэнди всерьез, Галка оказывалась далеко, так далеко, что вернуть ее было почти невозможно.
Галка вошла на кухню, как раз когда Андрей разогрел прасат.
— Андрей предлагает у Сэнди квартирник устроить.
— Клубник. У Сэнди площадка есть, — сказала Галка. — Я с ним побеседовала, пока вы сказки рассказывали. И о тебе.
— Когда?
— Как договоритесь. Я сегодня туда поеду.
Галка становилась все дальше. Крис посмотрел в окно. Деревья, мокрые, блестящие от дождя, листья. Грустно.
Глава девятая
«Волшебный автобус»
Прокладки под тарелки русские барабанщики делают из валенок.
Барабанщик Федя.
Крис остался у Андрея, а тем временем концертная машина Сэнди делала свое дело: утром какая-то пионерка привезла уже готовые, набранные на компьютере и размноженные на ксероксе объявления:
КРИСТОФЕР и РОБИН
приглашают друзей
в
клуб
«ВОЛШЕБНЫЙ АВТОБУС»
волшебные билеты у волшебного кондуктора.
Кролики, Ослики Иа-Иа, Винни-Пухи и прочие Пятачки
пользуются правом!
Остальное, типа «где и когда», было набрано более мелким шрифтом в самом низу. Сэнди назвал Робином спонтанно образовавшуюся группу: Волос с «Мамушкой», Махмуд со скрипкой и бубном и Макс с махмудовским джамбеем и собственными таблами. Они прибыли почти сразу за девочкой с объявлениями, и почти сразу начали репетировать.
За день удалось по-настоящему сделать две песенки. Обе были «написаны», точнее, пойманы Крисом на трассе. Одна называлась «Телеги с Неба», а другая «Охотник за вниманием».
И первая, как бы лирическая, и вторая, с текстом в духе диалогов шаманов из Саарема, были написаны в стиле, обозванным питерским музыкантом Тарасом как «тормозной рэггэй», несколько нехарактерном для «старого» блюзового Криса. Последние полтора часа он грузил всех длинной красивой мелодией, подслушанной у казаха в автомобиле и не отстающей до сих пор. Отработали партию скрипки и партию «Мамушки». А текста так и не нашлось.
«Ко мне приходит мотив, я подбираю слова», — эта метода Гребенщикова не подходила Крису. Мотив и слова приходили к нему почти одновременно, иногда сам строй речи определял мелодию, а здесь… Крис сросся с этой заунывной песней без слов
Затем они переместились в «АВТОБУС» — переоборудованное под клуб бомбоубежище в одном из домов. Длинный зал, действительно похожий на салон автобуса, пиво, бутерброды, пять микрофонов, один пульт. Но микрофоны нормальные и акустика вполне ничего. Они снова прогнали ту часть концерта, в которой играл Робин. Больше половины песен Крис исполнял в одиночку.
К семи начал сползаться народ. Цивильный лысый мужик с двумя тетками, припанкованные подростки. Ребята из художки, Андрюшины ученики. Волосатый пипл. Пришел Боб, знакомый Крису еще по временам Сайгона. Вскоре все сиденья были заняты. Разговоры, дым в коридорах (в самом зале не курили), запах травы — пока Крис чувствовал себя столь же легко, как за чашкой чая в квартире Андрея.
Сэнди, длинный, веселый, выскочил на сцену.
— Народ! Автобус отправляется. Но наш автобус волшебный. Здесь нет пассажиров. Мы все за одним рулем.
«За одной педалью», — усмехнулся Крис. Он вспомнил телегу о сосне и педали. Но на сегодня у него была припасена другая, еще ни разу не обкатанная.
— И вот, на остановке Саарема в нашем автобусе появились знаменитые шаманы, великие нажиматели на педаль.
«Вспомнил таки…»
— Блин, массовик-затейник. — Крис услышал за спиной голос Махмуда. Вступление начинало отдавать какой-то гниловатой попсовостью.
