— Слепцы! Трусливые ослы! Отрыжки спаргов! — орал на карабкающихся по крутизне харзов Аршит, сабля давно покинула ножны. — Я ждал от вас другого решения, зачем вы приперлись ко мне, трусливые шакалы? Хлебали б реску в своих норах, да трахали до бесконечности своих баб. Мне нужны отважные мужи, а не слюнявые сопляки!

Злобное шипения и бешеные ревы в ответ, странники от возмутительного гнева потеряли дары речи, ятаганы накручивают в воздухе смертельные петли.

— Сдохнешь, паскудный кролл!

Замахнувшись над головой рубящим ударом, Горфуз наскочил на посланника Шиарра, стараясь скинуть с вершины хребта. Брутт изогнувшись, пытался достать до ноги и подсечь нахала. Драка уже завязалась. Вокруг возвышения собралось столпотворение — от мала до велика, жарились на солнце, но шумно и упоено наблюдали за соперничеством, шумно и громко подбадривая своих вождей. За кого именно племена так яростно переживали и на кого больше ставили в этом боя ставку, конечно, оставалось загадкой. Скорее их охватил яростный жар схватки, доселе за столько лет не происходившей новизны в жизни племен харзов, ведь чувствовалось, что семир Аршит Ийлют собрал их не зря, и волна революций погребла под собой не одну сотню сердец. Пока им было все равно кто победит — главное ажиотаж самого боя, но сам факт события вскруживал горячие головы и напевал марши бунта.

…Брутт не достал, Аршит ловко ушел от укола, подставил под выпад Горфуза, и когда оба потеряли момент для следующей атаки, насел в свою очередь. Его сабля с яростью отмахнулась от ятагана Горфуза, а Ийлют ударом ноги отправил заносчивого противника в полет по скале, полувзмахом отбил замах Брутта и наотмашь разбил страннику пасть, по грубой звериной щеке потекла кровь. Отступив, Брутт зашипел еще больш угрожающе. Горфуз тоже подымался на лапы.

— Вижу, не нравится проигрывать, уважаемые?

— Не рано ль думаешь о победе, Ийлют?

Семир Аршит холодно оскалился.

— Не рано.

— Оставьте его мне! Я сам с ним… — задыхался от запала боя Шахут.

— Не подавишься, сосунок? — с издевкой бросил ему Ийлют.

Кровь прильнула харзу в морду, звериный вопль бешенства слетел с оскала.

— Ты покойник, Аршит! — скачками Шахут мчался на Ийлюта.

Посланник Шиарра широко расставил ноги и опустил к земле руку с клинком, быстрый Шахут стремительно приближался, расстояние сокращалось. Горфуз чуть уклонился с дороги, Брутт отскочил полупрыжком, а Аршит замер на самом краешке песчаника.

Шахут скорый и неуловимый, несется на него вихрем с ятаганом над головой, семир Хафата целится в грудь Ийлюту. Толпа вопит и зверино ревет, их гам слышится даже в Нильфе, губернатор Ложич в панике подымает на ноги солдат, а Шахут маячит перед глазами и видит смерть подонка Аршита…

Но в последний миг посланник Шиарра резко отступает от края хребта, очень низко пригибается, пропускает над собой лезвие кривого клинка и, извернувшись с разворота, махом срезает ничего не сообразившему Шахуту головешку. Башка семира высоко подскакивает над хребтом, отделяется от бренного тела и, вращаясь, с подскоками на горбах, скачет в орущую от азарта толпу. Ореол карминовых капель оседает на исохшуюся землю, смешиваясь с песком и известью. Тело с конвульсиями заваливается и катится по откосу, семир оборачивается к застывшим в обомлении Брутту и Горфузу, растерявшийся Улюн замедляется за их спинами, не особо решаясь на подвиг. После гибели Шахута идея схватиться с Аршитом ему кажется совсем бесперспективной. Семир Ийлют хорошенько помнил, что в жизни Улюн был и до конца своей жизни останется трусом. Паршивой овцой!

— Ну, кто еще хочет своей смерти? Давайте! — сквозь прорези маски он великолепно читал ихний страх, неуверенность и слабость. Сопляки!

Свист древка! Жало наконечника! Он едва успевает увернуться от летящего в него копья, под ногами опасно слетает вниз песок и известь. Аршит выплевывает проклятия и ругательства — ищет взором новых врагов. Орзанн и Аш-Огран, ну естественно, кто б еще замахнулся после этих боягузов бросить ему вызов. Только они!..

Тут же оживает, словно от дремоты, Горфуз с Бруттом — маски полусорваны и держатся на одиноких петлях, жажда мести и сведения счетов рвет их вперед.

Аршит снова волчком крутится на пятаке, ему бы хоть немного простора, места, где развернуться и толково встретить гаденышей, усомнившихся в святости его слов. Ну да ладно. Тяжело ему — тяжело и им. Придется врагу наступать на него по одному. Тесниться на хребте. Прелесть! Уже по склону взбираются в край взбешенные и обезбашенные Орзанн и Аш-Огран — пылающие ненавистью. Подходите-подходите! Он готов к смерти во имя веры, а — вы?

— Мы никогда не пойдем за тобой! Ты ведешь нас на верную смерть! — рычит Горфуз, взявший себя в руки.

Аршит посылает ему в морду плевок.

— Ублюдок!!

— За Шахута, собака, ответишь! — в свою очередь волает Брутт Айрун.

— Идите, сыновья шлюх, да умрите! — издевается над ними посланник Шиарра.

Ятаганы засвистели. Возобновилась, смертоносная пляска стали. Выпады и вольты. Горфуз совсем спятил. Рубится размашисто, и не стесняясь в движениях: Аршит только успевает уклоняться и отбиваться, сабля звенит и блестит в лучах заходящего солнца. Ийлют уже не верит, что ему удастся устоять, закрепится на жалком козырьке. От зигзагов ятагана уже некуда деваться, Горфуз теснит его к краю крутого слета, — иметь бы крылья! — как у ястреба или противного падальщика-вархана — единственный шанс остаться в живых, если не стать добычей зорких стрелков. Брутт затерялся за спиной Горфуза, не решаясь прийти на помощь собрату, ждет, когда два семира: Орзанн и Аш-Огран, наконец, преодолеют крутые камни и не окажутся на самой вершине.

— Падаль! Ты сейчас точно умрешь! Ответишь за Гилая и Ирзана! Ответишь за всех, кого увел на верную смерть! — неожиданно выпалил обвинения Горфуз. Пасть его щерилась, обнажая влажные клыки.

Да как он меня смеет обвинять? Щенок!

— Загреб все золото и морочишь всем голову! Сделал из себя праведника, подонок! Назвался посланником…

Полотно ярости накрыло глаза Ийлюту — теперь вывели из себя, его! Он, дико вопя, бросается вперед, ятаган цепляет его руку, боль отдается в мозгу, но Аршита уже не остановить, не остановить его и мчавшим на подмогу семирам. Сабля наполовину впивается в грудную клетку неверному Горфузу, пронзает насквозь. Глазища Горфуза распахиваются от ужаса, смерть вгрызается в него когтями, унося сознание в небеса. В цитадель Шиарра. Горфуз шипя, заваливается, Аршиту не удается отбросить его тяжелеющее тело, сперва Брутт, а затем и подкрепление налетают на посланника смерчами, сбивают с ног.

— Убийца!

— Предатель харзов!

Сабля медленно, нехотя, освобождается из тела Горфуза, тот кулем стелится в клубы пыли, а Аш-Огран мощным броском бросает в полет короткое, метательное копье, с хрипом и рыком Ийлют отшатывается и уворачивается, почва, прожаренная солнцем, уходит у него из-под ног. Ийлют, запоздало и панически понимает, что летит вниз по крутому склону, спиною в откосый обрыв. Шипение и ругательства слетают с его уст. Копье Аш-Ограна проносится и зависает над клокотавшей эмоциями толпой… Ему, похоже, во второй раз везет с пляской со смертью? Но вечно таких подарочков еще не получал ни один харз, может, и вправду Шиарр поставил на него священную миссию великого мессии.

— Добивайте его!

— Стреляйте в него!

— Он не жилец! Предатель народа!

Пока он кувыркался и вольтами скакал через голову вниз, расшибая голову и отбивая бока — засевшие на верхушке песчаного айсберга семиры, кричали толпе приказные команды. Последний вольт и столкновение с глыбой засохшего песка, отлетают пыльные осколки, ему тотчас перехватывает дыхание и вышибает на короткие удары сердца сознание. Ийлют проваливается в полубредовое состояние, зависая в полуяви.

Пресвятой Шиарр, помоги мне! Спаси меня! Надели праведной мощью!

Может быть, ему тогда почудилось, а может, и нет — но над его обессиленным телом озарился ярчайший свет и Аршит неожиданно обрек сознание…