Разведчики сняли часовых и, разбившись на группы, забросали гранатами вражеские землянки. Выскочивших из укрытий, пытавшихся оказать сопротивление гитлеровцев уничтожили. Уцелевшие предпочли поднять руки. Михеев немедленно дал знать командиру полка, что балка Мокрая от врагов очищена. Полк подняли, пошли вперед.

Слышали ли фашисты звуки боя? Наверняка слышали. Но либо были убеждены, что в балке не происходит ничего серьезного, либо оказались не в состоянии установить истину, либо просто не могли подбросить подкрепления.

Так или иначе, в обороне противника неожиданно образовалась брешь. Батальоны 128-го стрелкового полка, устремись в нее, продвинулись на пять километров. Это, в свою очередь, обеспечило захват балки Песчаной.

На рассвете 18 января дивизия завязала бои за Стародубовку и Песчанку. Противник опомнился, успел организовать оборону, ожесточенно сопротивлялся. Стародубовку очистили от фашистов только 22 января, а Песчанку - 23-го.

Солдатам и офицерам приходилось выдвигаться на рубежи атаки, атаковать и контратаковать в сорокаградусный мороз, при непрекращающемся ветре. В подразделениях появились обмороженные, простудившиеся, заболевшие воспалением легких.

Но воины рвались в бой. Героизм людей был массовым. Многие стрелки, минометчики, артиллеристы получили за совершенные в тогдашних боях подвиги ордена и медали. Особенно прославился связной командира роты автоматчиков 106-го стрелкового полка старший сержант Яков Корнилович Фефилов.

...В разгар боя за Стародубовку на глазах Фефилова был убит командир взвода автоматчиков. У бойцов это вызвало замешательство, немцы контратаковали. Тогда Фефилов, приняв командование взводом, повел бойцов навстречу врагу и, на плечах гитлеровцев ворвавшись в деревню, выбил фашистов из Стародубовки. Взвод захватил пять станковых и шесть ручных пулеметов противника, два орудия и повернул их против немцев.

А во время боя за Песчанку старший сержант Фефилов заменил уже и выбывшего из строя командира роты автоматчиков. Они первыми вошли в Песчанку. Здесь путь им преграждали вражеские доты. Фефилов лично уничтожил гранатами засевших там врагов, вышел противнику в тыл и обеспечил окончательный успех боя.

* * *

Отличившиеся при захвате балки Мокрая лейтенант Михеев Владимир Михайлович и старший сержант Фефилов Яков Корнилович стали первыми воинами дивизии, удостоенными высоких звавий Героев Советского Союза.

* * *

Самоотверженно действовали в тогдашних сражениях и медицинские работники дивизии. Разведчик-санинструктор 1-го батальона 128-го стрелкового полка М. С. Батырбеков вынес с поля боя сорок раненых, в том числе семь офицеров.

* * *

Однажды около Батырбекова разорвалась мина: он был контужен, потерял сознание, а, очнувшись, увидел, что отморозил пальцы на руках. Батырбеков принялся растирать их - распухшие, серые - снегом, полой шинели, в кровь разодрал кожу, но заставил пальцы ожить. Обмотав их бинтами, солдат продолжал выполнять свою работу.

Обнаружив полузасыпанный снегом вражеский блиндаж, он решил приспособить его под укрытие для раненых, больными своими руками выгреб весь снег и затащил в блиндаж девять воинов.

За январские бои М. С. Батырбекова наградили орденом Красного Знамени.

Санинструктор 106-го стрелкового полка И. А. Попов вынес с поля боя двадцать раненых. Санинструкторы того же полка Аня Куровская и Зина Дроздова - по девятнадцать каждая. Санинструктор 77-го артиллерийского полка Татьяна Конева, военфельдшер Маргарита Максимовна Максимюкова, санитарки Нина Букова и Клава Герасимова, оказывая помощь артиллеристам, спасли жизнь более чем шестидесяти солдатам и офицерам.

Об этих девушках хочется сказать особо. Все они родились и выросли в Сталинграде. Все, за исключением Тани, - студентки Сталинградского института иностранных языков, только-только закончили школу. В дивизию пришли 25 сентября, в разгар жесточайшего боя. И все, как одна, беззаветно сражались за родной город, где каждая улочка, каждый угол были овеяны воспоминаниями детства и юности, несовместимыми с чудовищной реальностью войны.

Ничто не устрашало их, как не устрашало и других сталинградских девушек, служивших в дивизии.

* * *

Тяжелую, многотрудную работу выполнял медсанбат дивизии. Перед январскими боями командование армии приказало создать - и в ходе боя выдвигать как можно ближе к полям сражений - передовые отряды медиков.

На медпунктах полков и батальонов постоянно не хватало шин, перевязочного материала. При повреждении у раненых костей и обширных поражениях мягких тканей медицинские работники не могли обеспечить людям неподвижность пострадавших конечностей, а бездорожье и перебои с транспортом не давали возможности своевременно эвакуировать воинов. Тут-то и должны были помочь передовые отряды!

Каждый такой отряд состоял из бригады хирургов, военфельдшеров, операционных медсестер и нескольких санитаров. Отряду придавалась машина, он обеспечивался тремя брезентовыми палатками, хирургическими столами, перевязочными материалами, медикаментами, различным инструментарием. Располагаясь в пяти-семи километрах от наступающих частей, такой отряд мог быстро принять нуждающихся в квалифицированной медицинской помощи воинов, при необходимости немедленно оперировать их, без задержек отправлять в медсанбат или прямо в армейский госпиталь.

Медсанбат дивизии по мере нашего продвижения к Волге тоже двигался вперед. Сначала он размещался в балке Двойная, позже - на территории совхоза имени 8 Марта.

Работать персоналу передового отряда пришлось в тяжелейших условиях. Прежде всего приходилось самим ставить палатки. А это зимой при сильном ветре очень непросто. Мерзнут руки, втыкать анкерные колья в застывшую землю все равно, что в железо, а слабо забитые, они не способны удержать бьющиеся, как паруса, полотнища: палатки срывает и несет в открытую степь.

Наконец они установлены, пора растапливать жестяные печки. Греют эти печки плохо, в шаге от них холод такой же, как снаружи. И все же над раскаленной жестью можно отогреть ампулы с новокаином, несколько минут подержать коченеющие руки! Однако регистрируя раненых, медсестры вынуждены работать в рукавицах. Строчки неровные, буквы корявые. Но это еще ничего! Вот кетгут или шелковую нить в хирургическую иглу в рукавицах вдевать нельзя... Держать скальпель и подавать инструменты тоже приходится в одних резиновых перчатках...

Невероятно трудно оказалось вывозить раненых с полковых медпунктов в передовой отряд, а оттуда - в медсанбат и в армейские госпитали. Бездорожье, глубокий снег, артобстрел... Шоферы санбата проявляли большое мастерство и мужество. Рядовой А. Н. Маслов полтора месяца водил машину без сменщика. Водил днем и ночью. Он вывез с полковых медпунктов без малого тысячу раненых! Шофер П. С. Шкурдода неоднократно попадал под артобстрел, но ни разу не оплошал, всегда благополучно доставлял людей в медсанбат., У него не произошло ни одной аварии.

Сопровождая раненых в тыловые госпитали, уже знакомый читателю Игорь Обольников вместе с шоферами расчищал снежные заносы, проталкивал буксующие грузовики, сильно обморозился.

Мы с Дусей Рябцевой работали как обычно: продвигались за батальоном, отрывали щели для укрытия раненых, а если везло - укутывали их и обогревали в захваченных вражеских блиндажах. После того как от противника очищали какую-нибудь деревню, размещали медпункт в уцелевшей хате.

На рассвете 24 января мы шли в освобожденную Песчанку. Снежная равнина перед селом - вся в окоченевших трупах фашистских солдат. Иные стоят, утонув в глубоком снегу где по колено, где по пояс. Стоят в тех позах, в каких настигла смерть, превращенные морозом в статуи. Окаменевшие на сорокаградусной стуже лица сохраняют выражение ужаса, боли, смертной тоски. Страшно идти таким музеем ледяных фигур, даже если это фигуры врагов...

Но в Песчанке мы обнаружили четырех наших раненых бойцов, захваченных в плен и брошенных гитлеровцами в холодный сарай. И сострадание к погибшим под селом немецким солдатам исчезло без следа. Его сменили, как обычно, гнев, презрение.