— Кто вам сказал, что я убил вашего брата? — спокойно спросил Брадлей.

— Ли Джозеф.

Брадлей не был подготовлен к такому ответу.

— Это самое невероятное, что мне приходилось когда-либо слышать, — медленно сказал он, и, подавив изумление, продолжал деловым тоном: — Очень возможно, что сегодня мне захочется повидать вас, Мак-Гилл и Тизер. Пока можете отправляться домой. С вами, мисс Перрмен, я побеседую завтра. А сейчас я доставлю вас домой.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах, меня проводит Мак-Гилл.

— Вы поедете со мной, — решительно заявил инспектор. — Я хочу быть уверенным, что хотя бы на один вечер смогу уберечь вас от дурного общества.

— Что все это значит, Брадлей? — воскликнул раздраженно Мак-Гилл. — Что вы хотите от меня? Я сыт по горло вашими намеками на мой счет! Может, вы соизволите ответить на мой вопрос?

Брадлей вместо ответа обратился к одному из своих людей:

— Проводите мисс Перрмен вниз и посадите в мою машину.

Она вскинула на него глаза и затем молча, не проронив и слова, последовала за полицейским вниз.

После их ухода Брадлей обратился к Мак-Гиллу:

— Сейчас вы услышите, какого рода претензии я имею к вам. За последнее время в нашей стране непомерно возросло число преступлений. Впервые в истории преступного мира появляются преступники, вооруженные огнестрельным оружием и открыто применяющие его. Это так, и вы не станете оспаривать. На прошлой неделе преступники застрелили на Окслей-Роуд полицейского. Та же банда, когда ее накрыли на месте преступления при попытке ограбить ювелира Ислингтона, открыла стрельбу и под прикрытием огня отступила. Вы знаете, что это совершенно невероятно. Английский преступный мир не имеет обыкновения разгуливать с огнестрельным оружием — народилось новое поколение, преступники, не останавливающиеся ни перед чем. Вот что меня возмущает…

— Вы хотите меня обвинить в том, что я построил стенды, на которых обучаю подрастающее поколение стрельбе? — нагло осведомился Мак-Гилл.

Брадлей уклончиво кивнул.

— Это почти так, но еще опасней то, что вы применяете дьявольские уловки, заставляющие ваших людей идти на все. Каждый, кто хоть сколько-нибудь осведомлен об американском преступном мире, знает, что сейчас похожее происходит и в Англии. Вы открыли новый способ доставлять здешнему преступному миру наркотики, но берегитесь: если я вас накрою, то вам придется сесть за решетку на двадцать лет. — Затем, приблизившись к Мак-Гиллу вплотную, он добавил: — И запомните: я еще не уяснил, что именно затеваете вы в отношении мисс Перрмен, но я буду сторожить вас, как кошка мышь. И если вы затеете что-нибудь недоброе, то я найду способ обезвредить вас навсегда, даже если у меня окажется недостаточно улик против вас.

— Вы видно, рассчитываете, что вам удастся организовать какое-нибудь преступление и заманить мена в ловушку?

— Почти угадали, — насмешливо ответил инспектор Брадлей.

По пути в город Брадлей искусно подверг девушку допросу, прежде чем она успела понять, какую цель преследуют все его вопросы. Они долго кружили по городу, прежде чем инспектор распрощался с девушкой. На перекрестке близ Вестминстер-Бридж он вышел, сказав шоферу, куда следует отвезти мисс Перрмен.

На следующее утро инспектор Брадлей навестил мисс Перрмен в отеле. Он предварительно позвонил по телефону, поэтому в его появлении не было для нее ничего неожиданного. Она смотрела недружелюбно, и в ее глазах он прочел непреодолимое отвращение к себе и к своей профессии.

— Мы все еще не нашли Ли Джозефа, — сообщил он. — Но я надеюсь, что нам удастся его найти даже в том случае, если его решили устранить. У него имелась моторная лодка, обычно стоявшая у его жилища. Сегодня утром портовая полиция нашла лодку на реке. И она была пуста.

Она продолжала холодно смотреть на него. При других обстоятельствах она сочла бы его красивым мужчиной: у него было вдумчивое, одухотворенное лицо и выразительные глаза. Несколько удивляла необычная его манера смотреть из-под опущенных век. Он часто улыбался, но когда упоминал о бедном люде в окрестностях жилища Ли Джозефа, губы его болезненно и сочувственно кривились.

Он был хорошо сложен, производил впечатление сильного человека. Руки его выглядели холеными и он оперся ими о стол, потому что девушка не предложила ему присесть.

Ненависть Анн к нему возрастала по мере того, как она беспристрастно отдавала должное его достоинствам. Она вначале не проронила и двух слов, но зато теперь позволила себе дерзкое замечание.

— Вы совершенно напрасно пытаетесь построить какие-то теории; — сказала она. — По-видимому, Ли Джозефа так же, как и Ронни, убила полиция.

Утверждение было настолько неожиданным и необоснованным, что Брадлей потерял дар речи и не знал, что ей на это ответить.

— Его оглушили, убили, потому что он не пожелал сказать вам то, что вы пытались выведать у него; — спокойно продолжала девушка. — Чего ради должен был избежать этой участи Ли Джозеф, раз он был свидетелем того, как убили Ронни?

Брадлей пристально взглянул на девушку.

— Знаете ли вы, какого рода деятельностью занимался ваш брат и на чем основывалась его дружба с Ли Джозефом?

Она ничего не ответила на это.

— Я охотно готов помочь вам, — сказал он, облокотясь на стол. Голос его зазвучал мягко и настойчиво. — Насколько мне известно, вы являетесь учительницей одной из парижских школ. Я надеюсь, что все эти ужасные события изгладятся из вашей памяти, когда вы вернетесь туда. Я был очень расположен к вашему брату — в некотором смысле он был даже моим другом. И я был одним из последних людей, которым довелось беседовать с ним перед его смертью…

Он заметил, как она гневно стиснула губы и покачала головой.

— Чего ради стала бы полиция их убивать? И чего ради стал бы я их убийцей? Наоборот, прилагал все усилия для того, чтобы помочь вашему брату… Я знаю до мелочей все его прошлое и мне более, чем кому бы то ни было, известно, до чего он был неустойчив…

Анн резко поднялась со своего места.

— Я полагаю, что мы можем на этом закончить нашу беседу. Уеду ли я в Париж или нет — мое личное дело. Я знаю — вы ненавидели Ронни и вы убили его. Все соседи Ли Джозефа убеждены в этом. Я не смею утверждать, что его преднамеренно убили, но он пал от вашей руки. Это наверняка!

Он недоуменно развел руками.

— Я все-таки надеюсь, что вы позволите переговорить с вами, когда уляжется ваше волнение…

— Я не желаю вас видеть! — вырвалось у Анн. — Я ненавижу вас и вам подобных! Вы умеете гладко говорить, быть любезными, и в то же время вы так жестоки и низки… Все полицейские — лгуны, все вы кормитесь на несчастьи других, ваша сила зиждется на нужде и горе обездоленных людей, которых вы делаете несчастными на всю жизнь! Вот и все, что я считаю нужным сказать вам.

Он хотел возразить ей, но затем счел более благоразумным промолчать, и, вежливо попрощавшись, вышел.

После его ухода Анн пожалела было о своей резкости, однако тут же напомнила себе, что этот человек убил ее брата.

Не она одна верила в то, что Брадлей убил Ронни. Окрестные обитатели, весь этот люд, ютившийся поблизости от «Леди Стерс», были убеждены в том же. Им было известно, что Ронни частенько навещал Ли Джозефа. Как-то в час ночи полиция вторглась в жилище старика, причем, один из соседей слышал, как Брадлей сказал:

— Я хочу добиться от этого парня правды, чего бы мне это ни стоило. Даже если бы мне пришлось раскроить ему голову.

Гарри, по прозвищу «Драчун», прозванный так за то что оглушил двух полицейских и приговоренный за это к тюремному заключению, видел, как полицейские автомобили подъехали к жилищу Ли Джозефа и слышал эти слова Брадлея.

— Вы уж поверьте мне, — сказал он соседям. — Они схватили его и отлупили своими дубинками. Когда увидели, что убили его, то попросту выбросили в воду. Я знаю повадки этих полицейских!