Константин Фадеевич Ивачев родился в 1911 году в деревне Белоносово Талицкого района Свердловской области. После окончания неполной средней школы учился в Талицком лесотехническом техникуме, где началась его трудовая деятельность. В Красной Армии с 1934 года. После окончания Военного авиационного училища летчиков ему было присвоено воинское звание лейтенант, в дальнейшем службу продолжал в строевых частях ВВС Красной Армии. Весной 1941 года он был назначен заместителем командира эскадрильи 55-го ИАП.

В боях принял участие с первого дня Великой Отечественной войны в должности замкомэска, затем командира эскадрильи и заместителя командира полка. Свыше 200 боевых вылетов, более 30 воздушных боев и 11 сбитых вражеских самолетов — таков личный счет этого мастера воздушных боев.

Командование высоко оценило боевые дела Константина Ивачева. За успешное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы против немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество, отвагу и дисциплину старший лейтенант Ивачев Константин удостоен двух высоких правительственных наград — орденов Ленина и Красного Знамени. Он неоднократно представлялся к званию Героя Советского Союза, и только то, что он не вернулся с боевого задания, лишило его этой высокой награды.

Мы познакомились с Ивачевым осенью 1939 года, когда приехали во вновь формируемый истребительный авиаполк. Утром на построении авиаполка появился вновь прибывший старший лейтенант и вместе с летчиками 2-й эскадрильи встал в строй. Затем комэск объявил, что на должность командира звена прибыл к нам Ивачев Константин Фадеевич.

Константин был небольшого роста, смуглый и светловолосый одновременно, крепкого телосложения, с незаурядными чертами мужественного лица. Его ясные голубые, слегка прищуренные глаза подкупали своей непосредственностью и доброжелательностью. Своим живым нравом и общительностью Ивачев сразу завоевал симпатии летчиков и техников. Он был старше нас по возрасту, по службе в армии и по опыту летной работы, успел обзавестись солидной семьей — с женой Катюшей растил двух дочерей, Светлану и Софью. Как летчик, обладая отличной техникой пилотирования, он был хорош и как командир — с открытой душой, без хитростей и зазнайства, без кичливости и амбиций, он мог сделать справедливое замечание по выполняемому заданию, не роняя и не унижая достоинства пилота.

…В середине октября боевая работа полка резко снизилась. Не было пополнения самолетного парка, а имеющиеся самолеты требовали ремонта. В основном летчики продолжали одиночными самолетами вести воздушную разведку в районах концентрации гитлеровских войск.

В этих условиях полку было предписано убыть на тыловой аэродром для ремонта и пополнения материальной части, а летному составу предоставлялась возможность кратковременного отдыха. Кроме того, появилось время для проведения учебно-тренировочных полетов с молодым сержантским летным составом.

18 октября оставшиеся в полку самолеты были перегнаны на аэродром Батайск. Оставался один неисправный «миг», который латали только для того, чтобы можно было его перегнать летом к новому месту базирования, и это должен был сделать я.

День был на исходе, техники и механики самолета спешили закончить работы, чтобы быстрее отправить самолет и убыть наземным эшелоном.

Наземные воинские части, отошедшие на новые рубежи обороны, готовили позиции как раз на границе нашего аэродрома, копали траншеи и ходы сообщений, сооружали командные и наблюдательные пункты, а по аэродрому уже падали вражеские артиллерийские снаряды. Большой табун рогатого скота двигался через окраину аэродрома в направлении Ростова-на-Дону.

Наконец техник доложил, что самолет готов для перелета. Я осмотрел кабину и запустил двигатель. После прогрева и пробы мотора на номинальном режиме мне показалось, что он работает нормально, и я начал взлет. Сектором газа увеличиваю обороты, истребитель трогается с места и бежит, бежит по взлетной полосе…

Однако вот уже и конец полосы, граница аэродрома, впереди стада скота, а самолет не отрывается. Меня охватывает ужас — еще секунда, и я врежусь в это стадо! Подрываю самолет, но он вверх не идет, парит над испуганными разбегающимися коровами, зависнув на высоте четырех-пяти метров. Наконец перетянул этот «животный мир» и плюхнулся за взлетной полосой — хорошо, что впереди было ровное поле.

Пришлось отказаться от попытки перегнать самолет лётом, и буксировать его автотранспортом. Этот случай говорит о том, насколько была изношена материальная часть, на которой приходилось летать в трудном 41-м году.

Уже на закате солнца прилетел за мной Василий Шульга на УТИ-4 и доставил на аэродром Батайск. На следующий день, 19 октября, полк перебазировался на аэродром Зерновая, где получил передышку до 29 октября, продолжая летную подготовку молодого состава — эта почетная обязанность была поручена Валентину Фигичеву. На аэродроме Злодейская выполнялись работы по восстановлению материальной части.

26 октября на аэродроме Зерновая при несчастном случае трагически погиб младший лейтенант Павел Гичевский, замечательный воздушный боец и товарищ.

Гичевский Павел Григорьевич родился в 1914 году в Могилеве. Белорус. В Красной Армии с 1937 года. Закончил филиал Минского аэроклуба, в 1938 году закончил Борисоглебскую военную школу летчиков. В 55-й ИАП прибыл в первые дни его формирования на должность младшего летчика. Участник боев с первого дня Великой Отечественной войны, летал на самолетах И-16 и И-153 «чайка». Сразу включился в активную боевую жизнь, сделал очень много боевых вылетов на штурмовку вражеских войск, прикрывал наши войска и аэродромы, сопровождал бомбардировщики на боевые задания. В воздушных боях сбил три самолета противника.

После того как немецко-фашистские войска заняли Таганрог, командование группы армий «Юг» решило продолжать наступление силами 1-й танковой армии, сначала разгромить войска 9-й армии севернее Таганрога, а затем захватить Ростов и плацдарм на южном берегу Дона восточнее Ростова.

В целях сокращения протяженности фронта и создания резерва Южный фронт получил разрешение Ставки отойти к 13 октября на новую линию обороны. Отход войск на новый рубеж пришлось выполнять в условиях ожесточенных боев, и к концу октября войска 12-й армии Южного фронта закрепились на рубеже Красный Лиман — Дебальцево, а 18-я и 9-я армии отошли на 30–35 км восточнее рубежа реки Миус.

Таким образом, к концу октября противник вышел на подступы к Ростову. 5 ноября немецкие войска, обладавшие подавляющим превосходством в танках, возобновили наступление против войск 9-й армии. Начались жестокие бои. Чтобы избежать затяжных боев за Ростов, противник решил обойти его с севера и выйти к Дону через Шахты и Новочеркасск.

За четыре дня боев враг ценою больших потерь потеснил 9-ю армию на 30 км, но развить успех наступления на Шахты и Новочеркасск не смог. 8 ноября гитлеровцы, выйдя на рубеж Астахово — Кутейниково — Генеральное — Чалтырь, решили прекратить наступление на этом направлении и произвести захват Ростова ударом 1-й танковой армии по войскам 56-й армии с северо-запада. Для этого гитлеровцам пришлось произвести перегруппировку, которая заняла девять дней.

Выход противника на подступы к Ростову создал угрозу захвата этого города и нарушения работы важнейшей железнодорожной магистрали. Гитлеровское командование настойчиво стремилось захватить Ростов не только как важный экономический и культурный центр, но и как крупный стратегический пункт на юге нашей страны — «ворота» Кавказа. Перед войсками Южного фронта и 56-й Отдельной армии стояла очень важная и ответственная задача — прочно закрыть эти «ворота» и не пропустить через них захватчиков.

В мою задачу не входит подробное описание боевых действий в битве за Ростов, я ставлю более скромную цель — с точки зрения авиационной стороны схематично показать ход сражения под Ростовом — первого контрнаступления войск Южного фронта. Эта наступательная операция Южного фронта во взаимодействии с войсками 56-й Отдельной армии имела большое политическое значение: были сорваны планы гитлеровского командования прорваться на Кавказ, скованы крупные силы немецко-фашистских войск в момент битвы под Москвой и, в-третьих, гитлеровские войска были отброшены от Ростова на запад на 60–80 км со значительными для него потерями, противник был вынужден перейти к длительной обороне.