Утром 14 августа стало известно, что немецкие моторизованные части достигли Николаева и сосредоточиваются между Южным Бугом и Ингулом на северной окраине Николаева. Также отмечено появление вражеских танков на восточном берегу реки Ингул. Путь отступления войскам Южного фронта был отрезан, и они вели ожесточенные бои с противником, прорываясь из окружения.
Летчики 55-го получили распоряжение на перебазирование, поднялись в воздух и оставили аэродром Копани. Во главе группы следовал Валентин Фигичев, в паре с ним шел я, автор этих строк. Но прежде чем взять курс на восток, мы повернули на запад и обрушили остатки боеприпасов на гитлеровские войска, расположившиеся в двуречье и на северной окраине Николаева. Сбросив бомбы и расстреляв реактивные снаряды, израсходовав комплект патронов, мы повернули на восток и приземлились на аэродроме западнее Херсона, у населенного пункта Афанасьевка.
Здесь мы оказались очевидцами скопления большого количества разнотипных самолетов. Кроме нашего 55-го полка, на херсонском аэродроме сосредоточились все полки и авиадивизии бомбардировочной и истребительной авиации Южного фронта. Буквально весь огромный аэродром был забит разными самолетами — здесь были Пе-2 и СБ, Су-2 и Ил-2, «чайки» и «ишачки», «миги», «лагги» и «яки». Как нам потом стало известно, этот аэродром оказался как бы крайним — дальше водная преграда Днепра, и войска противника должны были быть остановлены на этом водном рубеже.
У летчиков не было дальше полетных карт, а имеющиеся листы заканчивались по Днепру, поэтому херсонский аэродром и оказался «крайним», стал пунктом сбора и распределения частей и соединений ВВС Южного фронта по новым базам дислоцирования. Мы, летчики, не знали нашего нового аэродрома базирования, да и другие авиационные части находились в подобном положении, дожидаясь дальнейших распоряжений. О дозаправке самолетов горючим и боеприпасами не могло быть и речи: все довольствовались тем, что у кого осталось. Наконец, когда солнце склонилось к закату, начался разлет частей по своим вновь назначенным аэродромам. Первыми поднялись в воздух бомбардировщики, за ними взлетели штурмовики и истребители. На аэродроме остался наш 55-й, он вылетал последним.
День был безоблачным, с западной стороны ярко светило солнце, и видимость в этом направлении была слишком ограничена. Виктор Петрович Иванов, получивший задачу и аэродром посадки, отдал распоряжение о подготовке к взлету. Летный состав, не имея карт, не зная места посадки, следовал действиям своего командира.
Все самолеты с работающими моторами выстроились в одну линию в северной части аэродрома в ожидании сигнала, которым должен был послужить взлет командира полка на «чайке». Вдруг со стороны солнца, на западной окраине аэродрома, где стоял самолет комполка, рядом с шоссейной дорогой стали одна за другой падать и взрываться авиабомбы. В одно мгновение десятки самолетов одновременно пошли на взлет, обгоняя друг друга. Взлетали разнотипные самолеты с различными взлетно-посадочными характеристиками. Я находился в центре неразберихи, взлетал на «миге», которых было не так уж много. Пришлось проявить максимум внимания, чтобы не врезаться в какой-либо самолет, взлетавший справа или слева.
Что же произошло? Рядом с аэродромом, буквально в нескольких метрах западнее и северо-западнее его, проходила шоссейная дорога, по которой двигались отступающие войска, которые и были целью вражеских бомбардировщиков. Вероятнее всего, немецкие летчики не видели аэродрома и стоящих на взлете самолетов, и тем более — мы не видели вражеские самолеты, зашедшие со стороны солнца, и не слышали гула моторов врага из-за своих работающих моторов. Только первая разорвавшаяся бомба послужила сигналом для взлета. Фашистские летчики, заметив множество взлетавших самолетов, стали разворачиваться в противоположную от аэродрома сторону, побросали бомбы в поле и со снижением, на максимальной скорости стали удирать.
Взлетевшие истребители не могли их преследовать, так как были без боеприпасов и с малым запасом горючего, поэтому встали в круг над аэродромом в ожидании командира полка. Однако он остался на земле и в это время отряхивал пыль с комбинезона. Первая разорвавшаяся бомба упала рядом с его самолетом, летчика отбросило от самолета взрывной волной и накрыло градом осколков. Только случайно Виктор Петрович остался цел и невредим, но взлететь вовремя не смог.
Старший лейтенант Пал Палыч Крюков, как уважительно называли его летчики, потому что он был старше всех нас, вечный наш юморист и весельчак, поднявшийся вместе со всеми в воздух и ранее случайно узнавший аэродром посадки, взял на себя инициативу. Покачиванием крыльев он привлек к себе внимание летчиков и повел всю группу самолетов на другую сторону Днепра, к новому месту базирования — аэродрому Чаплинка. Это было 14 августа 1941 года.
В населенном пункте Чаплинка расположился штаб 20-й смешанной авиадивизии, а на аэродроме — два ее полка, 4-й и 55-й. На следующий день, 15 августа, в наш полк прибыл новый комиссар авиаполка — старший политрук Погребной Михаил Акимович, который стал в полном смысле слова отцом для всего личного состава.
С аэродромов Чаплинка, Доренбург, Сивашское полк принял участие в боях за Бериславский и Херсонский плацдармы, в Каховской оборонительной операции, за оборонительный рубеж по восточному берегу Днепра. На этом рубеже основные усилия летчиков были направлены на прикрытие переправ через Днепр, ведение разведки и штурмовые действия по подходящим резервам и районам сосредоточения вражеских войск. Затем, когда противник начал переправу на левый берег Днепра, перед летчиками встала задача нанесения штурмовых ударов по плавсредствам, вражеским переправам и войскам на них.
Уже с рассвета этого дня Павел Крюков вел разведку гитлеровских войск в районе Николаев — Святотроицкое — Александрова — Херсон. Командование наземных войск также весьма интересовал район Калиновка — Гороховка — Шевченко — Водопой, где противник проявлял активность и сосредоточивал свои резервы, поэтому пришлось дополнительно снаряжать разведывательные пары и звенья в этот район.
В этих разведывательных полетах мне пришлось участвовать в качестве ведущего пар и групп, а также вести воздушную разведку в одиночку, что возлагало особую ответственность за выполнение боевого задания и достоверность полученных данных.
16 августа семерка «чаек», возглавляемая старшим политруком Алексеем Пушкаревым, с летчиками Шульгой, Гичевским, Зибиным, Дроздовым, Крейниным и Сдобниковым вела воздушную разведку, а затем и атаковала колонну моторизованных войск противника в районе Николаева, где летчики встретили сильный зенитный огонь. В результате был подбит самолет Пушкарева, летчик был вынужден произвести посадку на своей территории.
Затем Валентин Фигичев на Ил-2 присоединился к пятерке штурмовиков 299-го ШАП, и эта сборная группа «илов» атаковала пехоту, артиллерию и автотранспорт противника в районе станции Заселье, севернее Киселевки. В результате мощной атаки бомбами, РСами и пулеметно-пушечным огнем противник понес ощутимые потери в живой силе и боевой технике.
К исходу дня был предпринят еще один штурмовой удар по войскам противника на дороге Копани — Херсон пятью самолетами И-153. Летчики Сдобников, Дроздов, Меметов, Шульга и Гичевский атаковали колонну автотранспорта противника, вызвав при этом очаги пожара и взрывы. Самолеты были обстреляны зенитно-пулеметным огнем, в результате летчик Якуб Меметов, не долетев до своего аэродрома, посадил поврежденный истребитель в поле северо-западнее Чаплинки.
На следующий день, 17 августа, штурмовые действия велись группами, состоявшими из разнотипных самолетов двух авиаполков, в них участвовали «илы», «чайки», «миги» и И-16; воздушная разведка велась на самолетах Ил-2. Такое задание получил комэск младший лейтенант Валентин Фигичев, который вел наблюдение за передвижением вражеских войск в районе Херсон — Бармашово — Березнеговатое. Вылеты на «илах» на разведку были немногочисленны и носили эпизодичный характер: такое использование этого самолета было нецелесообразно, он был тяжелым, летал на малой высоте и являлся прекрасной мишенью для зенитного огня противника — несмотря на мощную броню, он все же не был лишен уязвимых мест. Не полностью использовалось и его мощное вооружение, в воздушном бою штурмовик был беззащитным от атак истребителей противника с задней полусферы.
