Отметим также и то обстоятельство, что извлекаемые отсюда доходы населением за отсутствием при купле-продаже сельскохозяйственных продуктов посредников, по удостоверению податных инспекторов, обыкновенно полно поступают в распоряжение самих крестьян, которые вследствие значительного спроса на хлеб и на скот сразу же значительно сами повысили цены на эти продукты. Если виды на урожай текущего года (1905) оправдываются, то можно положительно сказать, что к таким благоприятным годам должны быть отнесены 1904-й и 1905-й.

…Отбывание гоньбовой повинности в Енисейском уезде (где два податных инспектора) ввиду редкого населения и дальности расстояния между селениями является здесь также наиболее обременительным, а также упадок золотопромышленности, от которой население так или иначе в прежнее время получало постоянный и прочный заработок. Добыча золота здесь сократилась в 50 раз по сравнению с 1870 годом, а количество рабочих на приисках — почти в 15 раз. В 1848 году было добыто 862 пуда золота, а в 1904 году — 15 пудов. Число рабочих на приисках в 1848 году составляло 15 тысяч человек, а в 1904-м — 900. Поэтому экономическая жизнь уезда резко ухудшилась.

Около 10 тысяч человек ушло из Енисейской губернии на Русско-японскую войну. Это последнее обстоятельство отозвалось, в свою очередь, на поступлении окладных сборов в 1904 году по сравнению с 1903-м. Большинство податных инспекторов, 5 из 8, высказались против прибавки оброчной подати. Положительно за прибавку высказался лишь податной инспектор 2-го участка Красноярского уезда, который решил увеличить подать на 15 тысяч рублей» (ГАКК, ф. 160, оп. 1, д. 1607, л. 31–32).

Таким образом, записка управляющего Казенной палатой Морозовича сыграла свою роль, и, по нашим данным, оброчная подать для Енисейской губернии на 1905–1907 годы не была увеличена.

Столичная и местная прогрессивная печать пристально следила за действиями провинциальной власти по сбору с крестьян денежных повинностей. Так, во «Всеподданнейшем отчете начальника Енисейской губернии за 1886 год», кстати, подписанном управляющим Казенной палатой Иваном Лавровым, который в это время исполнял должность губернатора, говорилось: «К 1 января 1887 года крестьяне задолжали казне окладных податей и земских сборов на сумму 561 880 рублей 77 копеек» (Всеподданнейший отчет начальника Енисейской губернии за 1886 год. — [Б. м.], [б. г.] — С. 2).

Задолженность в основном числилась за крестьянами из ссыльных и поселенцами, а также умершими и неспособными к сельскому труду. Эта полумиллионная недоимка кочевала по губернским отчетам из года в год. Губернаторы и управляющие казенными палатами испытывали чувство гордости, если в какой-нибудь год им удавалось уменьшить эту задолженность перед государством на 10–20 тысяч рублей.

Губернская власть с таким положением дел долго мириться не могла и требовала от полиции, да и от чиновников Казенной палаты, чтобы они любыми средствами — хоть с помощью кнута, хоть с помощью пряника — во что бы то ни стало ликвидировали эту черную дыру в бюджете губернии. Однако власть в таких случаях чаще предпочитала вместо пряника кнут. Так, «Сибирская газета» в короткой заметке сообщала, что крестьяне Ачинского округа платят подати весьма туго. Например, деревня Арефьево, имеющая до 90 домов, обеднела до того, что большая часть скота у крестьян описана за подати, чаще всего отбирали за долги самовары, которые были в каждом крестьянском доме.

Журналист газеты отмечал, что крестьянам Арефьева еще очень повезло: «Их не наказывали телесно, как это было зимой 1886 года в Анциферовской волости.

Там в деревню Погадаеву приехал заседатель с волостными судьями часов в 10 вечера, собрал неплательщиков и потребовал уплаты податей, крестьяне, переминаясь с ноги на ногу и почесывая затылки, заявили, что денег на уплату податей не имеют, пообещались заплатить — один вот съездит в тайгу с тяжестью, другой свезет в город Енисейск сено, дрова и т. д. Судьи, однако, постановили: наказать неплательщиков розгами. Наказали Тита Соколова, Николая Соколова, Сергея Соколова. В деревне Паршиной — та же история. Наказали Федора и Федота Паршиных, Исая Соколова, а старик Козьмич после порки вскоре умер».

О варварских методах выбивания долгов писал и столичный журнал «Северный вестник». Он сообщал, что «в Енисейской губернии среди крестьян производит сильную сенсацию усиленное взыскание податей. Многие крестьяне подвергаются наказанию розгами, и им волей-неволей приходится расставаться иногда с последней лошадью-работницей или с последней коровой-кормилицей. Было высчитано, что с крестьянина в год приходится до 46 рублей 40 копеек податей и повинностей. Причем не делается никакого различия между бедными и богатыми. Поэтому бедным нет никакого выхода из нужды» (Сибирский вестник. — 1887. — № 5. — С. 79).

Власть на подобные обвинения быстро прореагировала. Так появилась инструкция «Наставления сельским сходам о том, как следует производить раскладку денежных сборов», изданная в Иркутске (Корнилов, А. А. О нуждах и вопросах крестьянского дела / А. А. Корнилов. — Иркутск, 1900. — С. 10).

С 1 января 1890 года управлять губернией стал Леонид Константинович Теляковский — чиновник бывалый, опытный. Новый губернатор приехал в Красноярск из Пскова, где в течение 15 лет находился в кресле вице-губернатора Псковской губернии. Чтобы сразу завоевать авторитет и показать всем жителям, кто в доме настоящий хозяин, он решил организовать крупномасштабную ревизию волостных правлений, которой до этого момента в истории края еще не было. С 5 июля по 20 августа под его руководством контролеры Енисейской Казенной палаты проверяли работу 18 волостных правлений. Практически половину всех существующих, если учесть, что в 1890 году их в губернии насчитывалось всего 37. Результаты этой грандиозной ревизии были преданы гласности и опубликованы в нескольких номерах газеты «Енисейские губернские ведомости» за 1890 год.

В орбите губернаторской власти волостные правления играли выдающуюся роль. Журналисты и в шутку и всерьез говорили, что волостное правление — это и Министерство внутренних дел, и Министерство финансов, и статистическое бюро, и Министерство путей сообщения, и даже Министерство народного просвещения. Настолько многообразной и многоплановой была его деятельность.

Действительно, волостные правления занимались два раза в год раскладкой денежных податей и натуральных повинностей, выдавали паспорта и билеты крестьянам и поселенцам, находящимся на золотых приисках, так и проживающим в других местах, вели счет податям и повинностям, сверяли эти счета в казначействах, занимались учетом хлебных магазинов, составляли списки на призывников и работников ополчений, ежегодно проверяли работу торгово-промышленных заведений, помогали полиции в расследовании разных преступлений.

Кроме того, большой объем работы волостные правления проводили по распорядительной части. Например, приводили в исполнение решения разных присутственных мест и своего волостного суда. Значительную работу они вели со ссыльным элементом.

Известно, что поселенцы по прибытии в волость распределялись по селениям и деревням, по истечении только трех лет они облагались половинным окладом податей, а по истечении 10 лет — полным окладом. Однако чаще всего по прибытии в деревню поселенцы из нее уходили бродяжить в разные места и другие селения. Волостное правление объявляло их в розыск, порой безрезультатно тратились и время, и средства. Как отмечали проверяющие, половину работы по делопроизводству в правлениях отнимали переселенцы.

Ревизоры тщательно изучали делопроизводство по денежной части, однако ни растрат, ни грубых нарушений обнаружено не было.