– По-моему, очень удивился. Чудеса, говорит, да и только.

Стефани внутренне поежилась. Хотя в чем, собственно, дело? Положим, она действительно домоседка, но ведь, с другой стороны, никогда не возражала против того, чтобы Дэвид с мальчиками развлекались без нее. Должны же мужчины когда-нибудь побыть вместе?

– Папа хочет пойти за покупками вместе с нами, – продолжал Чак. – Но велел спросить тебя.

Ему явно хотелось услышать «да», и Стефани уже готова была согласиться, но передумала. Семейный поход по магазинам и вообще-то никогда ей особенной радости не доставлял, а сейчас дополнительные переживания и вовсе ни к чему.

Иногда ей казалось: еще один конфликт, еще одна вспышка, еще одна проблема – и она сойдет с ума Всю зиму что-то случалось – то по деньгам концы с концами не сходятся, то на работе что-нибудь не так, то машина выйдет из строя. Дважды она ломалась в последнее время, и в результате мальчики сильно простудились, да и она сама подхватила грипп. Место потерять она себе позволить не могла, вот и перемогалась, ходила на работу вся в соплях, что, естественно, не особенно нравилось шефу и сослуживцам.

Служба, дом, покупки, кухня, стирка, каждую копейку считаешь, лишь бы удержаться на плаву – зарплата-то не ахти какая и алименты тоже, – да при этом еще приходится быть матерью и отцом одновременно, словом, даже на сон времени не хватает. И тут еще эта чертова экскурсия на плотах…

Ладно, ничего не попишешь, придется-таки потратиться на снаряжение. Или, может, поймать все же на слове Дэвида?

В конце концов это по его вине она вызвалась сопровождать мальчиков. В последнее время он платил только то, что положено на содержание детей, и Стефани задним числом пожалела, что не последовала совету мистера Уотерфорда. А ведь говорил же он: берите что можете, пока развод еще не оформлен. Но тогда ей хотелось только одного – как можно быстрее покончить со всем этим делом.

И даже гордилась собой. Как сейчас ясно, это было чистое тщеславие: вот, мол, какая я щедрая. Доигралась. Взносы за дом съедали все накопления, и к концу каждого месяца Стефани оставалась практически на нуле. Придется снова идти в суд, пусть Дэвид платит побольше. Хотя, конечно, это значит расписаться в собственном бессилии, да и дети косо посмотрят.

Да, но кто виноват-то? Ведь Дэвид даже до рождения детей не разрешал ей работать. Стефани верила в старую сказку, будто браки длятся вечно, и, если бы кто-нибудь заявил ей, что ее собственное замужество пойдет прахом, она бы только презрительно рассмеялась. А теперь, будь у нее дочь, Стефани так бы ей сказала: учись, да не забывай, чему научилась, ибо, если что случится, ты всегда сама заработаешь на жизнь себе и детям.

Или, говоря словами Шанель, которая следующим образом наставляла дочь: «Никогда не верь мужчине, если он клянется в вечной любви. Коли так получится – прекрасно. Но может статься, когда твои лучшие годочки останутся позади, он начнет бегать за молодыми, и наплевать ему тогда на тебя и твое благополучие. Он тысячи предлогов выдумает, чтобы доказать, что ты сама во всем виновата, и не нужно ему такое бремя, как старая жена».

Помнится, Шанель немного помолчала и задумчиво добавила: «И еще я сказала Ферн, что нужно знать, куда вложены семейные капиталы, и быть готовой бороться за свою долю.

Мужья-ублюдки, едва свадьбу сыграли, начинают скрывать свои доходы, и тогда кто лучший друг женщины? Адвокат…»

Вспомнив, что все тогда, даже Дженис, которая редко нападала на своего бывшего мужа, согласно кивнули, Стефани издала тяжелый вздох, что не укрылось от Чака.

– Может, покормим Монстра, – предложила Стефани, предупреждая возможные расспросы.

В тот же самый вечер она отправилась с детьми по магазинам. Списку, составленному Дэвидом, Стефани следовала неукоснительно, иначе непременно упустишь что-нибудь необходимое. Вся эта затея с плотами – сущий кошмар. На работе уже возникли неприятности. Оплаченный отпуск ей еще не полагается, и отпроситься стоило немалых усилий. В последний момент кому-то повыше ее приспичило уйти в отпуск именно в это время, ее непосредственный начальник, мистер Спенглер, и слушать никаких возражений не захотел, так что Стефани пришлось действовать через его голову, обратившись прямо к начальнику отдела кадров. На удивление, тот стал на ее сторону.

– Что ж, миссис Корнуолл, справедливость есть справедливость, – сказал он. – Поскольку вы уже оплатили поездку, да и дети расстроятся, если ее придется отменить, то пусть все останется, как договорились: первая неделя июня за вами.

С вашим шефом я все улажу.

Что именно он сказал мистеру Спенглеру, Стефани так и не узнала, но все действительно вернулось на круги своя, причем без всяких комментариев или нотаций со стороны босса.

В результате всей этой истории у Стефани осталось двойственное чувство. С одной стороны, приятно, что она не побоялась пойти к большому начальству, но с другой – был ведь удобный предлог отказаться от всего этого предприятия.

Правда, в этом случае ее заменил бы Дэвид, а если бы она не разрешила, мальчики все лето дулись бы на нее, чего Стефани уж никак не хотелось. Вообще у нее было ощущение, как у солдата под огнем. И не в том дело, что близнецы слишком задиралась, скорее наоборот. Хотя Стефани была почти уверена, что нынешнее их примерное поведение вызвано страхом отмены поездки, мир в доме она все равно ценила. И тем не менее боялась предстоящего и внутренне готовилась к чему-то ужасному.

В конце концов пришел день отъезда. Монстра взял на себя соседский сын, а другой сосед, вдовец на пенсии, пообещал присматривать за домом и поливать растения. И все равно, когда они отнесли снаряжение в машину и двинулись в сторону шоссе номер 101 – в направлении Орегона, – у Стефани тревожно заныло сердце.

Но вскоре она успокоилась, не в последнюю очередь оттого, что видела, как хорошо мальчикам. Может, все и обойдется. Да и не такой уж она новичок в подобных делах. Положим, раньше ей не приходилось разбивать палатки и рубить дрова, но готовкой-то и уборкой на пикниках кто всегда занимался?

Так что следует просто надеяться, что все сложные проблемы возьмут на себя инструкторы, а ей, что бы ни случилось, надо, как говорят дети, быть своим парнем и к тому же следует помнить, что все проходит.

Решимость Стефани быть «своим парнем» несколько поколебалась при первой же встрече участников предстоящего путешествия. Все они – от семидесятилетней бабули до семьи, состоящей из восьми членов, – были, казалось, большими специалистами по части плотов. Ясное дело, это только видимость, но с другой стороны, откуда им все известно и почему никто не спрашивает, как хотелось бы спросить ей, что означают всякие специальные словечки, которыми буквально сыпал старший инструктор?

Даже Чак и Ронни понимающе кивнули, когда мужчина, представившийся Клеем О'Коннорсом, заговорил об угрозах, которые таят какие-то гидравлические дыры. Тут-то Стефани и сообразила, что это Дэвид их так натаскал, и вместо благодарности почувствовала раздражение. Наверное, хочет ткнуть ее носом в собственное невежество, а себя, напротив, выставить большим специалистом.

Клей О'Коннорс, покончив с тем, что касалось мер безопасности, перешел к рассказу о разнообразных приспособлениях, которые превращают надувные плоты в самое совершенное средство передвижения по рекам. Словечки типа «медные уключины» или «рулевая тяга» мало что говорили человеку, который поднимался на борт лишь однажды в жизни, и то это было пассажирское судно, на котором Стефани с Дэвидом отправились в свадебное путешествие в Каталину. Когда инструктор начал демонстрировать спасательные костюмы и заметил, что они предохраняют также от острых камней, если вдруг попадешь в водоворот, Стефани поспешно подняла руку и спросила, а насколько вероятны эти самые водовороты.

Клей О'Коннорс посмотрел на Стефани, словно на инопланетянку. Это был жилистый, с фигурой спортсмена и коротко стриженными волосами мужчина, таких она про себя называла «Рембо». Слушая его отрывистую речь, Стефани заподозрила, что возне с любителями катания на плотах по Рог-Ривер этот человек предпочитает одиночество.