— Я слышала, что как раз проще всего устроиться в самой лучшей гостинице, она стоит на центральной площади и, кажется, ведомственная. Чуть ли не Совета Министров. Если, на наше счастье, в эти дни в Кишиневе не идет какой-либо съезд, чудненько устроимся.

Жукровский кивнул, ласково пожал руку Наташи, но чего ему меньше всего хотелось, так это попасть в совминовскую гостиницу.

— Там ресторан роскошный, — говорила уверенно Наташа, — стильный, небольшой, приличная публика, вина — волшебные. В общем, лучшее знакомство с молдавской кухней там я тебе гарантирую.

Они уже въезжали в Кишинев. Жукровский, вполуха слушая женскую болтовню, успел кардинально изменить ближайшие планы. К черту совминовскую и прочие гостиницы, ему «светиться» там ни к чему. Нужна частная, уютная квартира с разумными хозяевами. Однако, не устраивать же здесь, в черте Кишинева, семейную сцену! И Жукровский устроил расклад по собственному усмотрению, выдержав «бон тон».

В ближайшем киоске «Союзпечати» приобрел справочник Кишинева, первым делом отыскал адрес ювелирного магазина в центре, определил по схеме, как к нему проехать, а дальше пошло без заминки. Наташа замурлыкала от удовольствия, облюбовав и надев на тонкий пальчик колечко, делающее честь ее вкусу, судя хотя бы по цене.

Они зашли также в ЦУМ, где, весьма кстати, Жукровскому удалось приобрести полдюжины сорочек тираспольского производства и вполне импортного вида. Наташе он преподнес отрез ярко расцвеченного, тончайшего шифона, вошедшего в моду спустя не одно десятилетие и по этой причине не появляющегося в свободной продаже во Львове — городе элитного распределения и процветающих коммерческо-спекулятивных структур.

В гостинице «Турист», как и предполагал Жукровский, им дали, разумеется, не без денежного поощрения с его стороны, несколько адресов частных квартир. В одной из них, в районе Комсомольского озера, был телефон и после коротких переговоров с хозяйкой здесь же, у стойки администратора, вопрос был решен.

Часть вечера пришлось провести за ужином втроем: пригласили смущающуюся, но вскоре чрезвычайно оживившуюся после дегустации трех бутылок молдавских марочных вин, хозяйку — моложавую, услужливую, но, пожалуй, чрезмерно суетливую старуху. Правда, нежелательных расспросов с ее стороны не последовало, а ужин хозяйка дополнила весьма щедро — маринадами и соленьями собственного приготовления, получившими горячее одобрение квартирантов.

Их комната выглядела чистенькой и веселой благодаря многочисленным вьющимся, цветущим и даже плодоносящим растениям — от деревца лимона в кадке до густых сплетений наподобие лианы, с глянцевыми, пламенеющими на свету листьями.

Они хорошо подходили друг другу в постели, неспешно, умело занимаясь любовной игрой. Наташа легко, с радостью подчинялась пожеланиям Жукровского, растворяясь, тая в его сильных, умелых руках.

Утром их разбудил стук в дверь. Однако хозяйка проявила деликатность, дверь осталась закрытой, она лишь сказала:

— Завтрак, молодые люди, на столе, отварите себе сосиски, чай заварила. А я схожу за пенсией, потом в магазины, в два часа жду вас на обед.

— Чудненько, прямо-таки по-семейному, — прокомментировал Жукровский и поцеловал Наташу. — С добрым утром, волшебница!

— Ох, какое хорошее утро! Солнышко…

— Впереди у нас хороший день, чудный вечер. Все в наших руках, милая.

— Славик, я хочу спросить…

— Да, Натали.

— Не знаю, как сказать. В общем, ты и с другими не раз так делал: чужой город, квартира, хорошая плата хозяйке за услуги?

— Как только подобные мысли могли прийти к моей Натали? Ну да, ты ведь меня совсем почти не знаешь. Но неужели мой приезд к тебе в Одессу, это вот утро ничего не говорят? Что же тебе нужно: затертые слова, клятвы?

— Нет и нет! Мне очень хорошо! Такой замечательный праздник!

— Решили единогласно: праздник продолжается! А завтрак, между тем, стынет.

Дневной Кишинев, как, впрочем, и почти любой другой город страны, не мог предложить им достойный выбор развлечений. Потолкались по магазинам, посидели в маленьком кафе, заказав по бокалу марочного молдавского вина «Утренняя роса», побродили по центру города. Вечером, по неписанным правилам подобных отношений между мужчиной и женщиной, отправились в ресторан и были разочарованы ненавязчивым, доходящим до наглости сервисом, в том числе и сомнительным качеством пятизвездочного коньяка.

На следующий вечер Жукровский повел Наташу в более изысканное место — ресторан, расположенный в здании гостиницы Верховного Совета Молдавии, двери которого распахнулись перед ними всего за «четвертак». Здесь все было на уровне: и выбор вин, и вышколенный официант, и располагающий к неспешному, интеллигентному отдыху интерьер.

Жукровский входил во вкус новой жизни, Наташу возбуждало, пьянило это состояние непроходящего праздника, она была как бы под гипнозом, ни о чем не спрашивая и не думая о дне, который неминуемо придет, чтобы вернуть ее в привычный серенький мир, к обыденным заботам и обязанностям.

Нельзя сказать, что Жукровский был неискренен с Наташей, его все еще радовала ее красота и изящество, не пресытился он пока и любовью с ней. Но уже нервировали собственные затраты в этой, во всем остальном, вполне удачной поездке. Наташа должна тоже платить по счету, учитывая его непростые обстоятельства. Но как этого добиться?

Эксперт-криминалист осветил опрокинутые «Жигули» фонарем. Иволгин подошел поближе, присел, вгляделся:

— Похоже, пулевые отверстия?

— Я уже все отснял. Да, по машине стреляли, — отозвался эксперт.

— Хороша ночка. Как в Чикаго. Нужно тотчас же сообщить прокурору. Действуй, Валентин.

Внешнее хладнокровие не изменило майору, хотя сюрпризы этой ночи были ошеломляющие: два преступления с применением огнестрельного оружия. Круто разворачивались события, организаторы и участники которых оставались во мгле, куда более непроницаемой, чем эта ночь.

Работа шла без суеты и эмоций. Перепачканные — обрывистый склон буквально оплывал под ногами инспекторы ГАИ вели замеры, подсчеты. Валентина заинтересовало нечто на краю шоссе, чуть подальше от места падения машины. Иволгин поднялся к нему.

— Похоже на кровь. В машине, заметили, тоже имеются пятнышки.

— Ну, это покажет анализ.

— Покажет, что не в курицу стреляли и не краситель везли на светлом сидении. Эй, прокурорская машина, слышите?

— Где уж нам! Но разборка здесь шла серьезная. Если здесь, у шоссе, действительно, пятна крови, если они идентичны тем, что в машине, значит, труп или раненого искать вокруг да около бессмысленно. Увезли на другой машине.

— Света мало. А вдруг опять зарядит дождь со снегом? Туго нам придется… Заметили, что при всех страстях, разыгравшихся здесь, преступники госномер с машины успели снять? Вычислим, конечно, но время, время!

— Догадливые ребята, спасибо, не сожгли машину, — Иволгин уже прикинул, сколько работенки подбросила им нынешняя ночь.

Да, хороши они будут через сутки на министерском ковре. Жизнь — дурак не позавидует, но сам майор не желал себе судьбы иной. Привычка? Может, подсознательная тяга к сильным ощущениям? Отчего-то ведь добрая половина граждан любит детективное чтиво, детективные фильмы, а еще не менее четверти не признается в столь неизысканном вкусе, но вкушает охотно. Выбор собственного дела — сложная штука. Сначала ты выбираешь, а после, если не ошибся, оно, это твое дело, засасывает тебя всего с потрохами.

Подъехали прокурор и следователь Иванцив, с ними, кажется, еще один эскперт. Еще через десять минут прибыл подполковник Никулин. Ночной осмотр кое-что дал: обнаружили пулю, слабый след протектора, по всей вероятности, второй машины, которая и увезла раненого. Врач предполагал, что в момент отъезда раненый был жив, Бог весть на чем строя подобную догадку. Но Скворцов уже не единожды убеждался в точности подобного «диагноза».

Пробыв еще на месте происшествия около часа, прокурор, Никулин и Иволгин уехали. Осталась рабочая группа. Так что поздний рассвет застал Скворцова и Иванцива на бурой обочине трассы, изрядно промерзшими и голодными.